подходить ко мне вот так и пытаться силой запихнуть это мне в глотку. Это не так работает.
— Черт возьми, Шейн. Ты действительно думаешь, что я знаю, как это работает? Мне никогда в жизни не приходилось зарабатывать чье-либо прощение, потому что все, кому я когда-либо причинил боль, чертовски мертвы, и на то есть веские причины, — рычит он. — Для меня и моих братьев существует либо черное, либо белое, между ними нет ничего промежуточного. А ты? Черт возьми. Ты прямо посреди всего этого, там, куда никто из нас никогда раньше не отваживался ступать. Так что, прости меня за то, что я не имею ни малейшего гребаного представления, как с тобой обращаться. Ты для меня загадка, гребаный взрыв сверхновой.
Я смотрю на него снизу вверх, моя грудь вздымается от тяжелого дыхания, в то время как он смотрит на меня в ответ. Его глаза безумны от беспокойства, а руки сжаты в кулаки. Ни один из нас не произносит ни единого чертова слова, и по мере того, как напряжение между нами растет, мое сердце только учащается.
Я тяжело сглатываю, готовясь сказать ему, как сильно я его презираю, когда он подходит ко мне вплотную, его сильная рука обвивается вокруг моей шеи, и он притягивает меня, мое тело прижимается прямо к его. Вздох срывается с моих губ, и прежде, чем я успеваю оттолкнуть его, мягкие губы Романа опускаются на мои.
Он целует меня глубоко, этот поцелуй полон силы и сожаления, и, черт возьми, в нем столько гребаной страсти. Я упираюсь рукой в его широкую грудь, пытаясь оттолкнуть, но когда его губы скользят по моим, а язык проникает в мой рот, я погружаюсь в него, мои глаза закрываются от непреодолимой потребности.
Тихий стон вырывается из глубины моей груди, когда я превращаюсь в пластилин в его руках, впитывая каждую частичку его тела, когда я целую его в ответ. Его рука остается на моем затылке, удерживая меня там, пока его пальцы запускаются в мои волосы. Другой рукой он сжимает мою талию и медленно обвивает бедра, исследуя мое тело так, как у него никогда не было возможности сделать раньше, и в этот момент я вся его. То есть до тех пор, пока я не вспоминаю, что, черт возьми, сделали со мной эти руки.
Паника захлестывает меня. Что, черт возьми, я делаю?
Я отрываю свои губы от его, используя каждую последнюю унцию силы во мне, чтобы оттолкнуть его. Я ударяю рукой с громким ШЛЕПКОМ его по лицу, и мы оба смотрим друг на друга, совершенно ошарашенные.
— Какого черта, по-твоему, ты делаешь? — Я кричу, моя грудь вздымается от беспорядочных вздохов, ладонь саднит от удара.
Роман просто стоит неподвижно, его глаза широко раскрыты и полны замешательства, и кажется, что он даже сам себя не понимает.
— Я, эээ..
Леви возвращается в поле зрения, отводя мой взгляд от Романа, когда волна вины захлестывает меня, хотя так не должно быть. Все, что было у нас с Леви раньше, теперь исчезло, и мы с Маркусом не являемся эксклюзивными партнерами, так что технически я вольна целовать кого угодно, но это не должно иметь значения, потому что я никогда не позволю Роману сделать это снова.
— Держи, — говорит Леви, бросая таблетки мне в руку и передавая стакан воды, переводя взгляд с меня на Романа, его брови хмурятся. — Прими это. Они крепкие, так что сработают быстро.
Я киваю и тут же отправляю их в рот, глядя куда угодно, только не на двух мужчин, суетящихся вокруг меня. Прижимая прохладный стакан к губам, я делаю небольшой глоток и проглатываю таблетки, ненавидя то, что все еще чувствую вкус Романа. Это опьяняет. Забудьте об этом. Он опьяняет. Он всегда был таким с самого начала, но он не мой, и я никогда не хочу, чтобы он был моим.
Я чувствую, как взгляд Леви впивается в меня, когда отрываю бокал от губ, его глаза прищуриваются на меня.
— Что здесь происходит? — спрашивает он, понизив голос.
— Ничего, — огрызается Роман, поворачивается спиной и направляется к двери. — Поторопись. Я хочу покончить с этим, пока мы не упустили свой шанс. Отец дал нам всего неделю свободы, и у нас быстро заканчивается время.
Леви смотрит на меня еще секунду, прежде чем броситься вслед за своим братом, и когда они исчезают в коридоре, я смотрю им вслед, не в силах понять, что, черт возьми, только что произошло, или почему я не могу не окликнуть их.
— Подождите, — спешу я, и мои ноги непроизвольно следуют за ними по длинному коридору в сторону входной двери. — Куда вы идете?
Роман замолкает, его спина напрягается, когда Леви останавливается и поворачивается ко мне.
— Это просто бизнес, — говорит он. — Иди и ляг на диван. Маркус поможет тебе подняться наверх, когда проснется.
Я качаю головой и подхожу к нему.
— Что за дело? — Спрашиваю я. — Дурацкие поручения вашего отца или это личное? — Я делаю паузу и наблюдаю, как взгляды Леви и Романа становятся жестче, молча отвечая на мой вопрос. Сегодняшний вечер напрямую связан с их планом свержения их отца, и, черт возьми, я хочу участвовать.
Роман встает рядом со своим братом.
— Ты не хочешь принимать в этом никакого участия, императрица, — говорит он, впиваясь в меня взглядом, как будто читает мои мысли.
— Ты ни черта не знаешь о том, чего я хочу, Роман, — говорю я, медленно подходя к ним. — Но ты можешь быть чертовски уверен, что если твой план по свержению твоего отца все еще находится в разработке, то я буду прямо там, чтобы посмотреть, как этот ублюдок сгорит. Я не какая-нибудь жалкая сучка, которая будет сидеть сложа руки и наблюдать со стороны. Я уже слишком много потеряла, чтобы не пожинать плоды. Так что, если вы строите империю, считайте, что я официально возглавляю игру.
И вот так я шагаю мимо них к двери, останавливаясь только тогда, когда они не следуют за мной.
— Поторопитесь, мальчики. Часы тикают.
Леви смотрит на своего старшего брата, и между ними возникает безмолвное общение, прежде чем они оба вздыхают и кивают, подчиняясь каждой моей воле и требованию, как и должны.
— Если ты, блядь, встанешь у меня на пути, — рычит Роман, шагнув ко мне, в его глазах бушует ярость не только из-за того, что его обыграли, но и из-за того, что он показал свои истинные карты, поцеловав меня. — Тогда твоя голова окажется на
