— Ерунда, — повернулся он ко мне. — Центр мы обошли, тебе ещё куда-то надо?
— Нет. Я бы потренировалась…
— На плоту потренируемся, в городе лучше не привлекать лишнего внимания, — буркнул Геральт. — Мы тут и так как белые вороны.
И правда, куда бы мы ни пошли, вслед поворачивались головы. И немудрено — высоченный ведьмак с белыми волосами и девчонка в штанах и в мужской шляпе, и каждый с парой мечей за спиной. Будь я на месте жителей, сама бы глазела.
— Тогда лучше вернуться в гостиницу, — вздохнула я.
Мы проверили лошадей, пообедали с Весемиром и купили в лавке за углом хлеба, сыра и колбас в дорогу. Было очень странно ничего не делать. Впервые за много месяцев, полных работы и тренировок, я не знала, чем себя занять, чтобы перестало быть так муторно на душе. В комнате повторила знаки и уселась медитировать.
Утром, ещё затемно, Весемир скомандовал собираться. Мы оседлали лошадей и шагом двинули в направлении реки — лагерь плотогоны разбили в паре вёрст ниже по течению.
На берегу горели костры, туда-сюда сновали тени. Плоты уже были связаны, и их соединяли в звенья. Якуб носился тут же, как фурия, и командовал формовщиками отборным матом. Он явно был в своей стихии.
Наконец, гигантские плоты из длиннющих брёвен связали в восемь звеньев. По ширине они едва ли не перегораживали реку. Якуб заметил нас и приветственно замахал руками.
— На четвёртый! Туда!
Мы подвели лошадей к деревянным мосткам, перекинутым с берега на плот. Туча испугалась и не хотела идти. И только когда Плотва Геральта спокойно перешла на ту сторону, моя кобыла смирилась и, прижимая уши, позволила себя перевести.
На плоту был оборудован помост из досок, сколочена привязь для лошадей. Работники носили тюки сена, тащили сундуки. Вместе с нами на плот зашло двое человек, одетых как торговцы.
— Похоже, у нас будет компания, — предположил Геральт.
Мы сняли с лошадей седельные сумки и расставили полукругом вокруг жестяного листа, который служил кострищем.
Солнце только-только показалось из-за леса, когда, наконец, все товары были перенесены. Мостки втянули, и плотогоны, вооружённые длинными баграми, заняли места. Якуб заорал береговым команду. Канаты отвязали, и наше путешествие началось.
Тяжко нагруженные плоты медленно выходили на середину реки. Работники носились вдоль всей цепи, следя, чтобы неповоротливая бревенчатая змея нигде не коснулась берега. На переднем плоту вперёд по ходу были установлены колоссальной длины вёсла, которыми трое плотогонов подруливали, придавая всей цепочке правильное направление. Мне ужасно хотелось посмотреть за их работой поближе, но пока я решила не мешаться под ногами и удовлетворить своё любопытство потом, когда станет поспокойнее.
За излучиной Гвинлех расширился, и плоты заскользили плавно, будто сами по себе. Якуб, вытирая белым платком пот с залысин, подошёл.
— Ну, стало быть, выбрались. Я под это дело, раз мы с охраной, ещё взял пассажиров, — он мотнул головой на торговцев. — Везут в столицу холст и шкуры. На плотах-то груза много можно перевезти. Им выгода и мне прибыток. Так что, ежели вы не против, то с вас я ничего не возьму, а если надо и доплачу, за охрану, стало быть.
— Ох и хитёр же ты, — покачал головой Весемир.
— Жизнь такая, умей вертеться. Парней-то я себе в команду так и не добрал давеча, — Якуб досадливо сморщился. — Правда, один мужичок встретился, обещал двоих из своей артели отрядить. В полдень будем мимо Красного села проходить, там их и подберём. И хорошо б они там были, а то моим ребятам и смениться не с кем.
Я пошла болтаться по плотам, перепрыгивая с одного на другой. Ровный помост был только на нашем, четвёртом, да на втором, где устроились сами плотогоны. Остальные плоты были сооружены из стянутых канатами вязанок брёвен, и нужно было смотреть в оба, чтобы не оступиться и не переломать ноги.
Все плотогоны были при работе: один дежурил на корме, ещё пара с баграми в руках ходили вдоль плотов, следя за расстоянием от берегов, и трое, широко расставив ноги, стояли на передних рулевых вёслах. Я выбралась к ним на нос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эй, Якуб, ты нам смену прислал? — весело крикнул мощный мужик на среднем весле.
— А ты, Микуло, устал что ли? Ишь, смену ему подавай! — Якуб хитро прищурился и повернулся ко мне. — А что, Янко, хочешь испытать работу плотогона?
Я радостно кивнула.
— Ну-ка, Матей, дай девушке место.
Молодой парень — совсем юный, с голубыми смешливыми глазами и белым пухом на подбородке — поднял из воды правое весло, закрепил в высоком положении. Вытер пот, смахнул соломенные волосы со лба.
Я встала на его место, упёрлась широко ногами в доски, скопировав позу у соседних плотогонов, и попыталась снять весло со стопора. Мне пришлось всем весом навалиться на рукоять, пока весло, наконец, не высвободилось и не начало падать лопастью в воду. Ноги мои оторвались от помоста, и я повисла бы в воздухе, если бы Матей не пришёл на помощь. Вдвоём (мне хотелось думать, что вдвоём) мы погрузили весло в воду под нужным углом, и теперь мне приходилось прилагать адские усилия, лишь бы оно не виляло в воде, а было хотя бы параллельно остальным. О правильном подруливании речь вообще не шла. Никогда бы не подумала, что стоять на весле так сложно! Плотогоны добродушно посмеивались. С помощью Матея я вынула весло из воды.
— Со стороны и не видно, как это тяжело!
— Да, работа у нас нелёгкая. Но, как по мне, нет занятия достойней, чем плотогон! — Якуб горделиво выпятил грудь и постучал по ней.
Я вернулась к своим.
— Что, решила сменить профессию? — подмигнув, спросил Весемир.
— Ну уж нет, ведьмаком быть как-то полегче! — объявила я.
Ближе к полудню из-за леса выплыли красные черепичные крыши. Плотогоны подрулили так, что мы почти касались берега. Река делала поворот, и в излучине двое коренастых мужиков перепрыгнули на борт. Якуб, потирая руки, тепло встретил их и проводил к костру плотогонов.
Геральт вспомнил об обещанных тренировках. Чтобы не портить мечи, мы взяли палки и ушли заниматься на последний плот, подальше от любопытных глаз.
В бою ведьмак был в своей стихии и оказался терпеливым учителем. Он решил обучать меня особенностям боя с людьми.
— Чудовища это прекрасно, но на пути тебе гораздо чаще придётся сталкиваться с людьми, а они — чудовища поопасней.
Мы тренировались до вечера, сменив несколько палок. Потом вернулись в наш импровизированный лагерь. Якуб притащил котелок с густым варевом.
— Уха плотогонов, — гордо сообщил он, — я съем шапку, если вы скажете, что пробовали что-то лучше!
Уха и правда была потрясающая. Наваристая, с разными видами рыб, раками и еще какой-то речной мелюзгой. Я закатывала глаза от наслаждения, Якуб смеялся и щурился от удовольствия.
Закатное солнце прочертило оранжевую дорожку на реке. Торговцы тихо перешёптывались у своего костра. Плотогоны, наконец-то, могли меняться и по двое-трое отдыхать. Весемир ушёл к Якубу, а мы с Геральтом молча смотрели на огонь. Я опять почувствовала со стороны ведьмака непонятную мне отчуждённость.
— Геральт, — тихо спросила я, — что не так?
— Хм-м… — ведьмак продолжал изучать языки пламени.
— Что?
— Эскель мне как брат, — наконец, заговорил он, — ты поиграла в него и ушла искать дорогу в свой мир, а он остался там.
Я вспомнила медитирующую фигуру, которую видела в зале, возвращаясь от Эскеля. Значит, это был Геральт.
— Ясно, — меня переполнила обида. — Я поиграла в него. То есть, за несколько дней ты увидел достаточно, чтобы сделать такой вывод: Эскель — маленький мальчик, а я — коварная искусительница, у которой нет никаких собственных чувств!
— Не злись, — неожиданно мягко оборвал Геральт. — Именно потому, что Эскель далеко не маленький мальчик, мне это и не нравится. Последний раз, когда он полюбил, он зализывал раны много лет.
— Дейдра? — едва слышно спросила я.
— Да. Она была его Дитя-Неожиданность, но появилась в его жизни уже взрослой. Их отношения были «кровь-кишки» во всех смыслах. Она оставила ему на память только шрамы, в том числе на лице. Вот почему я боюсь, что открывшись снова, он не сможет так просто этого перенести.
