неделю они будут стоить 10.
Прочее, повторяю, неописуемо. Замечателен квартирный вопрос. По счастью для меня, тот кошмар в 5-м этаже, среди которого я ½ года бился за жизнь, стоит дешево (за март около 700 тыс.).
Кстати: дом уже «жил[ищного] раб[очего] кооператива», и во главе фирмы вся теплая компания, от 4–7 по-прежнему заседания в комнате налево от ворот.
Топить перестали неделю назад.
Работой я буквально задавлен. Не имею времени писать и заниматься, как следует, франц[узским] язык[ом]. Составляю себе библиотеку (у букинистов — наглой и невежеств[енной] сволочи — книги дороже, чем в магазинах).
* * *
Большая просьба: попроси всех, если кто-нибудь будет писать обо мне Саше Гд[ешинскому][75], мой адрес дать на д[ядю] Колю и в точном начертании, как пишете вы, чтобы не было путаницы и вздора. И немедленно напиши мне его адрес.
* * *
Сейчас 2 часа ночи. Настолько устал, что даже не отдаю себе отчета: что я, собственно, написал! Пустяки какие-то написал, а важное, кажется, забыл...
Пиши. Целую.
Михаил.
Сейчас, собравшись запечатывать письмо, узнал: ботинки не английск[ие], а америк[анские] и на картонной подошве. Господи, Боже мой! До чего мне все это надоело![76]
Вопросы литературы. 1984. № 1. Письма. Публикуется и датируется по ксерокопии с автографа (ОР РГБ. Ф. 562. К. 19. Ед. хр. 23. Л. 3–8).
М. А. Булгаков — В. А. Булгаковой. 24 марта 1922 г.
Москва
Дорогая Вера,
много раз пытался присесть написать тебе, но, веришь ли, я так устаю от своей каторжной работы, что вечером иногда не в силах выжать из себя ни одной строки. От тебя я получил одно письмо осенью прошлого года. И ответил на него тотчас же. Очевидно, оно до тебя не дошло. Молодой человек, что приезжал сюда (он видел только Тасю, меня не застал), говорил, что ты сердишься на меня за молчание. Теперь хочу взяться за переписку со своими и думаю, что ты будешь писать мне.
* * *
Во-первых: получила ли ты известие о смерти мамы? (Она скончалась от сыпного тифа.) Варя из Киева дала тебе телеграмму.
* * *
Я очень много работаю; служу в большой газете «Рабочий» и зав. издат. в Научн.-техн. комит. у Бориса Михайловича З[емского]. Устроился только недавно. Самый ужасный вопрос в Москве — квартирный. Живу в комнате, оставленной мне по отъезде Андреем З[емским]. Комната скверная, соседство тоже. Больш. Садовая 10, кв. 50. Оседлым себя не чувствую, устроиться в нее стоило больших хлопот. О ценах московских и писать не буду, они невероятны. Я получаю жалованье около 45 миллионов в месяц (по мартовскому курсу). Этого мало. Нужно напрягаться, чтобы заработать еще. Знакомых у меня в Москве очень много (журнальный и артист. мир), но редко кого вижу, потому что горю в работе и мечусь по Москве исключительно по газетным делам.
* * *
Дядю Колю «уплотнили», но живет он сравнительно с другими хорошо.
* * *
Меня очень беспокоит, как ты поживаешь. Не голодно ли?
* * *
У Ивана Павловича скопилась вся компания (Леля, Костя, Варя, Лена), а Андрей с Надей у Василия [Павлов]ича.
Скучаю по своим.
Ваня и Коля[77] здоровы, о них мне писали.
Я жду от тебя письма с описанием твоей жизни и планов.
Целую. Твой Михаил.
Пиши на адрес дяди Коли.
Вопросы литературы. 1984. № 11. Письма. Печатается и датируется по машинописной копии (ОР РГБ. Ф. 562. К. 19. Ед. хр. 3. Л. 3).
М. А. Булгаков — Н. А. Булгаковой-Земской. 18 апреля 1922 г.
Москва
Дорогая Надя,
извини, что не успел поздравить со Светлым праздником. Я веду такой каторжный образ жизни, что не имею буквально минуты. Только два дня вздохнул на праздники. А теперь опять начинается мой кошмар.
Отвечаю на запросы в твоем письме, переданном Вас. Павл.
Комната:
Бориса, конечно, выписали. Вас тоже. Думаю, что обратно не впишут. Дом «жил. раб. товарищ.». Плата прогрессирует. Апрель 1½ милл. Топить перестали в марте. Все переплеты покрылись плесенью. Вероятно (а может быть и нет), на днях сделают попытку выселить меня, но встретят с моей стороны сопротивление на законн. основании (должность: у Боба старшим инженером служу с марта).
Прилагаю старания найти комнату. Но это безнадежно. За указание комнаты берут бешеные деньги.
* * *
Служба.
Всюду огромное сокращение штатов. Пайки гражданск. отменены. Народное образов[ание] оплачивается хуже всего и неаккуратно.
* * *
Цены. Нет смысла сообщать: меняются каждый день на сотни тысяч. Перед праздником: белая мука пуд — 18 милл. Хлеб белый 375 т[ысяч] фунт, масло слив. 1 милл. 200 т. фунт.
* * *
Боб: о Вашем приезде знает. Живет очень хорошо. Много зарабатывает. Гостит отец Марии Д.[78]
* * *
Д[ядя] Коля живет прекрасно. Уплотнен.
* * *
Я: 1) служу сотрудником больш. офф. газеты, 2) у Боба[79], 3) временно конферансье в маленьком театре. Зарабатываю (за ½ апреля):
паек + 40 милл. (у Боба) + 30 милл. газ[ета] + конферанс. (еще не считал). В общем за апрель должен получить всего 130–140 милл. Впрочем, сказать трудно точно. Кавардак. Меняются ставки.
Целую.
Михаил.
P. S. Посылку получил. Варе пишу.
Вопросы литературы. 1984. № 11. Письма. Публикуется и датируется (ОР РГБ. Ф. 562. К. 19. Ед. хр. 23. Л. 9–10).
М. А. Булгаков — В. А. Булгаковой. 23 января 1923 г.
Москва
Дорогая Вера,
спасибо вам всем за телеграфный привет. Я очень обрадовался, узнав, что ты в Киеве. К сожалению, из телеграммы не видно — совсем ли ты вернулась или временно? Моя мечта, чтобы наши все осели бы, наконец, на прочных гнездах в Москве и в Киеве.
Я думаю, что ты и Леля, вместе и дружно, могли бы наладить жизнь в том углу, где мама налаживала ее. Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что лучше было бы и Ивану Павловичу, возле которого остался бы кто-нибудь из семьи, тесно с ним связанной и многим ему обязанной. С печалью я каждый раз думаю о Коле и Ване, о том, что сейчас мы никто не можем ничем облегчить им жизнь. С большой печалью я думаю о смерти матери и о том, что, значит, в Киеве возле Ивана Павловича
