бескомпромиссно.
В его руках небольшая бутылка воды. Ее-то он мне и вручает, едва я оказываюсь там, где сказано.
– Пей, – помимо воды передо мной оказывается красная продолговатая таблетка, «заботливо» вынутая Орловым из упаковки, которая тут же летит в сторону мусорки.
– Что это? – уточняю, не спеша выполнять сказанное им.
– Догадайся, – выгибает бровь Игнат.
– И что за препарат?
По-хорошему, стоит вообще позвонить Инне, своему гинекологу, и спросить совета, но, сдается мне, это не имеет смысл. Хотя бы тем, что в наших аптеках не так много подобного рода лекарств, чтобы мучиться выбором. За одним исключением.
– Может, у меня аллергия на компоненты в этой таблетке, не думал о таком?
Тут же жалею о своем вопросе. Тем более, никакой аллергией я не страдаю. Но ведь могла бы! Только это мало успокаивает.
– Да, бл*дь. Не подумал. И даже больше. Отравить тебя собираюсь. Прямо на глазах у своего сына, – злится моментально на мое неповиновение мужчина.
И отчасти я его понимаю. Хочешь помочь, а в ответ такое демонстративное недовольство. Хуже то, что его злость находит во мне отклик.
– Если верить собранному на тебя делу, захочешь убить – пристрелишь, – ворчу и, пока не передумала, забираю злосчастную таблетку.
Собираюсь закинуть ее себе в рот, но моя ладонь оказывается перехвачена, а пальцы сомкнуты в кулак и сжаты чужой.
– Это называется доверие, – все также бескомпромиссно заявляет Игнат. – Ты или идешь к чертовой мусорке, подбирая упаковку, чтобы удостовериться в том, что я действительно не отравил тебя. Или веришь мне. Не задавая лишних вопросов. Безоговорочно. И тогда я постараюсь отвечать тебе тем же.
– Боже, Игнат, ты… – прикрываю глаза и дышу, чтобы не ляпнуть еще чего-нибудь ненужного. – Дело вовсе не в недоверии, – говорю, успокоившись. – Я совсем не думала об отравлении. Просто не нужно абсолютно все решать за меня, ладно? Уж точно не подобное, – заканчиваю миролюбиво с тихим вздохом.
Моя ладонь свободна, и я, наконец, заканчиваю этот фарс. Хотя и тогда мы остаемся на улице. Игнат сокращает ту небольшую дистанцию, что оставалась между нами, а его ладонь плавно скользит по моей талии, прижимая меня к себе еще ближе.
– Хочешь ты того или нет, но с сегодняшнего дня все именно так и будет, Тая. Я буду решать. Не ты, – шепчет мне на ухо, обманчиво ласково. – И да, я бы тебя скорее придушил…
Он говорит, а я мысленно проклинаю себя и свое тело, что так откровенно реагирует на его близость и голос. А ведь не о том я должна думать. Ни сейчас, ни вообще. Но о другом почему-то больше не думается. Разве что:
– Почему?
Я до сих пор прижата к нему. Он отстраняется совсем немного. И лишь для того, чтобы позволить другой своей ладони беспрепятственно скользнуть мне на горло. Его пальцы обхватывают аккуратно, скорее гладят, нежели сжимают или давят. Пробуждают по коже мириады мурашек.
– Не хочу портить такую красоту, – служит мне новым откровением, наряду с новым шепотом.
И я точно дура! Однозначно! Потому что ведусь на его слова. Хочу верить им. Ведь зачем ему врать, правда же? Эта мысль наталкивает на другую, не менее важную. Содержащую номер моего телефона. Хотя я не сразу подбираю слова для подобного вопроса. По итогу ограничиваюсь лаконичным:
– Так ты, правда, вспомнил?
Идиотский вопрос, на самом деле. Ничего не меняющий. Но мне отчего-то важно знать ответ на него. И видеть. Потому слегка отклоняюсь назад и запрокидываю голову, чтобы можно было смотреть ему в лицо.
Пальцы на моем горле замирают.
– Вспомнил… что? – вопросительно выгибает бровь Игнат.
Давно я не чувствовала себя настолько уязвимой. Кажется, даже выданные Дашей откровения не подействовали на меня так, как этот простой вопрос.
– Ну… меня, – поясняю совсем тихо и в чем-то даже робко.
Его бровь приподнимается еще выше. На губах расцветает снисходительная ухмылка. Пальцы на моем горле смещаются к затылку, снова начиная ласково поглаживать, вместе с тем придвигая к себе вплотную, фактически вдавливая в мужчину.
– Те чернила на моей ладони – на третий день только смылись, – произнес вкрадчиво, продолжая прижимать к себе.
– Хорошие чернила, – киваю, непроизвольно опуская взгляд в смущении. – То есть, вспомнил? – снова смотрю на него.
А он… молчит. Почти укачивает в своих объятиях. И я закономерно напрягаюсь.
– Номер я пробил. Интересно стало. Неспроста же он у меня на ладони оказался, – усмехнулся Игнат, не спеша делиться подробностями. – Принадлежал… – опять усмехнулся, выдержав паузу. – Сама знаешь кому. Не тебе.
Да, о таком я в те дни совсем не подумала. Впрочем, как и после. А еще представила себе, как Игнат, вместо того, чтобы позвонить мне тогда, как я того ждала, просто пошел к отцу… С него сталось бы. И… прошлое в подобном случае вообще предстает в плохом свете.
Лучше о таком вовсе не думать!
– Да и какая разница теперь? – добавляет мужчина, отстраняясь, обхватывая за плечи. – Что тебе с того? – слегка прищуривается, внимательно вглядываясь в мои глаза. – Сразу полюбишь меня, если раскаюсь? Простишь и отпустишь мне все мои грехи? – опять усмехается. – А потом заживем дружной семьей, обязательно долго и счастливо? Что сделано, то сделано. Не вижу смысла копаться в том, что уже не исправить, – заканчивает бескомпромиссно и с заметной злостью.
Ну, так-то да… но и нет. В любом случае, продолжать этот разговор – вот так, на ходу, точно не стоит. Тем более, когда один из нас явно пребывает на грани. Поэтому вынужденно капитулирую. Да и пора уже возвращаться к сыну. Сколько можно его на Лаки оставлять, в конце концов! Но голова все равно весь оставшийся путь продолжает взрываться мыслями о том, что произошло, или могло бы произойти с нами, пойди прошлое по иному сценарию. Даже после того, как мы оказываемся у Игната дома. И потом, когда он уходит, оставляя нас с Максом одних разбираться с обустройством на новом месте. Но это хорошо. Так мне спокойнее. Да и изучение двухуровневого дома, скрытого множеством деревьев на краю зимнего леса, неплохо отвлекает.
Комнат не
