Но ведь твоя Юля нигде не работает и сидит с ребенком, а вы, мужики, все по ней с ума сходите, хотела сказать Женя, но промолчала, чтобы не унизить себя теперь уже в глазах Крымова. Ей вдруг показалось, что утром в ее постели был другой мужчина, что она изменила Шубину не с Крымовым, а с каким-то посторонним мужчиной. Она не могла сделать это с лучшим другом своего мужа… вот и сейчас, когда дрожь в ее теле утихла, она разговаривала с Крымовым уже не как его любовница, а просто как Женя Жукова, жена Шубина.
– Ты возле дома Ступина?
– Да.
– Я сейчас приеду за тобой.
Она не успела ему ничего ответить – Крымов отключил свой телефон.
В ожидании Крымова Женя старалась не думать ни о ком, кроме Ступина. Она пыталась заставить себя разрабатывать версии случившегося, но у нее было слишком мало информации, касающейся убитой, чтобы строить планы дальнейших действий. А Крымов между тем уже успел все просчитать и даже написал имя убийцы… Кто же убил Дину Ступину и, главное, за что? Мысли лениво кружились в голове…
Она задремала и, как ей показалось, тотчас проснулась – кто-то постучал в стекло. Она открыла глаза и увидела очень близко бледное лицо. Знакомое лицо. Лицо, при виде которого кровь должна была забурлить в ее теле, разбежаться и, перемахнув все условные барьеры, устремиться от сердца вниз, затопить горячим теплом живот…
Крымов открыл дверцу машины, сел рядом и потянулся к Жене губами, поцеловал долгим, нежным поцелуем. Он целовал ее, а она представляла на своем месте счастливую соперницу – Земцову. Счастье улыбалось Юле отовсюду: из сердцевины прогретой солнцем розы в саду парижского предместья, из круглой лупы, лежащей на письменном, красного дерева столе Патрика Дюваля, из смеющихся светлых глаз прелестной Машеньки, из складок шелкового белья, разбросанного по их с Дювалем супружеской кровати, и из сладких чувственных крымовских губ… О Шубине Женя сейчас старалась не думать – Земцова хоть и не была с ним счастлива, зато одаривала этим счастьем самого Шубина.
Она чуть не задохнулась от долгого поцелуя и теперь сидела, поправляя волосы и облизывая влажные губы. Куртка распахнулась, под ней предательски расстегнулась шерстяная кофта, показывая розовую полоску простого белья. Не так должна одеваться любовница Крымова. Тело ее должно свободно дышать, облепленное шелковистыми и прозрачными лепестками черного или красного возбуждающего белья. Она это учтет, обязательно учтет, тем более что такое белье должно понравиться не только Крымову, но и тому мужчине, который займет его место сразу после того, как он снова (в который уже раз!) вернется к своей ненаглядной Земцовой. А вот Женя Жукова, в отличие от своего тезки, к Шубину не вернется. Никогда. И не станет терпеть его выходки даже ради Сани.
– Ты не знаешь, Шубин не прочел записку, что я ему написал?
– Ты о чем? – не сразу поняла Женя.
– Я же сообщил ему имя убийцы… – Крымов достал сигарету и закурил.
– Ты что, Игоря не знаешь? Пока сам не найдет, ни за что не заглянет в ту бумажку. Он же гордый. К тому же не верит, что ты можешь знать, кто убил Ступину.
– Это почему же?
– Да хотя бы потому, что дело, как он считает, новое, и его просто невозможно вот так быстро раскрутить… Да ты и сам знаешь, что твоя записка – просто шпилька, шило, перочинный ножик, которым ты хотел подколоть самолюбивого Шубина, но только не информация о живом убийце…
– А кто тебе сказал, что он жив? – неожиданно проговорил Крымов. И в этот самый момент у Жени замурлыкал телефон.
– Слушаю… – На этот раз это был Игорь.
– Значит, так, – заговорил он быстро, раздраженно, проглатывая слова, тем самым не давая ей вставить ни слова. Женя словно видела перед собой его красное от возбуждения и злости лицо. – Ты можешь думать обо мне все что угодно, но твой выход на работу – это бессмыслица… Что ты хотела этим доказать? Что ты в состоянии работать? Что вместо того, чтобы заниматься нашим сыном, ты теперь будешь торчать под окнами Ступина и выслеживать неизвестно кого, в то время как в нашей квартире поселится и станет черт знает как воспитывать нашего ребенка совершенно чужая баба?! Какая ты мать, если можешь вот так легко бросить Саню? Ты что, хочешь, чтобы я оставил работу и воспитывал его? Чтобы кормил, менял памперсы, укладывал в постель, пел ему колыбельную песню? Я могу еще понять, что ты переспала с Крымовым, с ним уже весь город переспал… Ему неважно, кого уложить в койку, в сущности, я сам виноват в этом… Но на Сане это никак не должно было отразиться. Приводи к себе кого угодно, но только возвращайся домой. Ты все равно ничего не сможешь сделать в агентстве путного уже только потому, что ненавидишь меня, и вся твоя работа будет сводиться к доказыванию мне, что ты – великая сыщица, каких свет не видывал… Это смешно, по меньшей мере… Да, я виноват, что не сразу разобрался в своих чувствах, я действительно думал, что люблю тебя, но я, видимо, не был готов к ребенку, к семье… Я хотел, понимаешь, хотел, чтобы у нас все получилось, но не вышло… Возвращайся домой, очень тебя прошу. Я закрою глаза на все твои похождения, даже если ты приведешь в нашу спальню целый батальон…
Она отключила телефон. Слова Шубина звучали неубедительно. Куда убедительнее были руки Крымова, играющие с ее пока еще полной, налитой молоком грудью. Она собиралась покормить этим молоком Саню на ночь. Ночь уже наступила, Саня спал, а Женя с разбухшими грудями целовалась в машине как одержимая страстью и потерявшая голову нимфоманка. А ведь и страсти-то особой не было. Она не любила Крымова, хотя он и нравился ей. К тому же ей было приятно, что сам Крымов, любимец женщин, предпочел им именно ее, Женю Жукову, не слишком-то привлекательную кормящую мать, пахнущую молоком и гороховым супом… Извращенец.
– Так что там с той пресловутой запиской? Ты решил просто поиздеваться над Шубиным? – Она сделала вид, что никакого звонка не было, и вернулась к разговору о записке. – Признайся, что ты нарочно так сказал, чтобы Шубин из кожи вывернулся, но сам, собственными силами нашел убийцу? И чтобы подразнить его… Только не говори, что ты сделал это из-за меня…
– Ты тоже можешь мне не поверить, но я действительно знаю, кто убил Дину Ступину.
– Но если ты знаешь, тогда почему же молчишь? – Ей вдруг стало не по себе. Она застегнула кофту, запахнула куртку и теперь сидела вполоборота к Крымову, с недоумением глядя на него. – Женя, ты пугаешь меня…
– Шубину достаточно заглянуть в записку, чтобы прочесть имя убийцы…
– Но…
– Милая, тебе не кажется, что мы сильно отвлеклись?.. Поехали, прошу тебя, ко мне, купим по дороге вина, закуски, конфет… Нельзя же постоянно думать о работе.
Она почувствовала, что и Крымов как будто напрягся, разговаривая с ней о Дине Ступиной. Мысль, что он в свое время мог быть любовником жены Ступина, в момент отрезвила ее. И как это она раньше не догадалась?!
– Послушай, Крымов, ты уже сколько времени в Саратове?
– Не помню, а что?
– Все ты помнишь… – В ее голосе помимо воли появились ревнивые ноты. – Ты ведь был знаком с Диной? Скажи, ты был с ней знаком? Вы были любовниками? Признайся, мы же свои люди…
– Женечка, ты перегрелась в этой духоте… Здесь так душно! Пересаживайся в мою машину, и поехали. Мы и так уже много времени потеряли.
– Ты мне так ничего и не скажешь?
– Вот приедем ко мне, там и поговорим.
Она послушно вышла из своей машины и пересела в машину Крымова. Ее воображение уже вовсю рисовало себе смелые эротические сцены с участием красавицы Дины и плейбоя Крымова. Быть может, поэтому-то он и знает что-то из ее личной жизни, знаком с кем-то из ее окружения и в курсе ее взаимоотношений с кем-то важным в ее жизни, кто в конечном счете и убил ее? А не говорит ничего, чтобы не скомпрометировать Дину, пусть даже и покойную, в глазах того же мужа, да и всего окружения. Может, она в свое время доверила ему какую-то тайну, и теперь он просто не имеет права раскрыть имя, скажем, ее другого любовника, не Соболева, который и убил ее? Конечно, ее убил мужчина. Но и не сам Ступин. А если это не Ступин, то кто?
Машина тронулась, за окнами поплыли грязные синие сугробы, мутные желтые фонари, размазанные цветные пятна витрин, густые переплетения черных веток деревьев. Снег, на лету превращаясь в мокрую сахаристую субстанцию, на задерживался на них…
…В три часа ночи, когда Женя вышла из ванной комнаты и, кутаясь в халат, зашла на кухню, чтобы выпить воды, ей показалось, что зазвонил телефон Крымова. Она на цыпочках подошла к двери спальни и замерла. Ей было ужасно любопытно, кто звонит и о чем Крымов может разговаривать в такой поздний час. К счастью, Крымов, уверенный в том, что она принимает душ, а потому не может его слышать, разговаривал так, как если бы находился дома один. «Николай Борисович? Нет, не сплю… Да-да, я тоже постоянно думаю обо всем этом… Буквально через несколько дней я скажу вам, кто убил Дину…» Женя не ожидала услышать такое. Она даже подумала, что ей это приснилось. Ну не мог, не мог Крымов вести самостоятельное расследование… Между тем она собственными ушами слышала: «Николай Борисович…» С кем, как не со Ступиным, он только что разговаривал?
