Вихтенберг хотел что-то возразить, но Ильин ткнул ему в подбородок ствол пистолета.
— Не вздумайте крутить, Вихтенберг!.. Ясно?
— Ясно, ясно… — покорно залепетал Вихтенберг. — Но поймите, господа, Бамлер никого не пропустит на территорию завода. Это исключено! Машину поведет дежурный эсэсовец, разгружать будет охрана и грузить ящик обратно будут те же охранники… Они, конечно, заметят, что он стал намного тяжелее.
— Пусть это вас не беспокоит, Вихтенберг, — прервал эсэсовца Вильке. — Ящик будет не такой уж легкий и вначале. К тому же человек этот очень худ.
Бригаденфюреру приходилось выбирать между пулей в лоб и беспрекословным подчинением. Вихтенберг предпочел последнее, надеясь, что ему вновь удастся улизнуть. Он хотел позвонить Бамлеру по обычному телефону. Это, несомненно, вызвало бы у него подозрение, так как для переговоров с заводом он пользовался только особым аппаратом. Но едва Вихтенберг потянулся к телефонной трубке, как Вильке вскрикнул:
— Руки вверх, проклятая свинья!
Бригаденфюрер подчинился. Вильке наклонился к эсэсовцу, отвернул полу халата и потянул за уходившую в карман цепочку. Достав кошелек с ключами, он подошел к стене, отодвинул портрет Гитлера и сунул нужный ключ в отверстие.
Вихтенберг был до того поражен осведомленностью своих «гостей», что на какое-то время профессиональный интерес погасил острое чувство страха, прервал судорожные попытки найти выход из положения…
Дверца сейфа открылась. Там был установлен массивный серо-зеленый телефонный аппарат. Ильин снова напомнил эсэсовцу, что именно он должен сказать и каким тоном.
— Предупреждаю, Вихтенберг, останетесь живы, если сделаете так. Малейшее отклонение — и я без предупреждения стреляю. Ясно?
— Очень ясно…
— Все! Звоните.
Вихтенберг вытер испарину, взял трубку и стал набирать номер. Откликнулся голос телефонистки-диспетчера. Она сообщила, что гауптштурмфюрер где-то на территории завода… Вихтенберг повесил трубку. Это было хуже. По расчетам Ильина и Вильке, Бамлер должен был находиться в это время у себя.
Вторично позвонил уже сам Вильке. Он приказал телефонистке немедленно найти арбайтслейтера Бамлера и передать ему, чтобы он сейчас же позвонил бригаденфюреру Вихтенбергу на виллу.
Не прошло и пяти минут, как в углу комнаты раздался пронзительный трезвон. Звонок высокочастотного аппарата был установлен вне сейфа.
Ильин кивнул Вихтенбергу. Под дулами направленных на него пистолетов, бригаденфюрер отдал распоряжение Бамлеру доставить во второй цех ящик, который поступит на завод, и без него не вскрывать. В трубке было отчетливо слышно, как подобострастно захлёбывался арбайтслейтер: «Слушаюсь, господин бригаденфюрер… Ясно, господин бригаденфюрер… Будет выполнено, господин бригаденфюрер! Хайль Гит…»
Вильке нажал рычажок аппарата, закрыл дверцу сейфа и ключ положил к себе в карман.
Ильин отвел Вихтенберга в сторону и, усадив на диван, приказал не двигаться. Тем временем Вильке уже набирал номер по обычному телефону, стоявшему на столе.
— Пивная? — спросил Отто.
— Да, — послышалось в ответ.
— Пиво у вас сегодня свежее?
— Конечно. Утром привезли…
— Превосходно! Я немедленно пришлю за пивом, — и Отто Вильке повесил трубку.
Вихтенберга трясло. Пожалуй, теперь эсэсовец волновался несравненно больше, чем в тот раз, когда его привезли на «Майбахе» в лес. К этому у него было достаточно оснований. В данное ему слово сохранить жизнь он, разумеется, не очень верил. Весь лоск с него сошел, и в своем длинном халате с бледным, трясущимся лицом он походил отнюдь не на «тигра», а скорее на разорившегося бюргера. Дрожащим голосом попросил он дать ему со стола сигарету.
Ильин не тронулся с места. Молчал и Отто. Немного спустя Вильке извлек из кармана портсигар. Алексей удивился: никогда прежде не видел, чтобы Отто курил. Вильке открыл портсигар и достал пожелтевшую сигарету с чуть прижженным концом. Подавая ее Вихтенбергу, с трудом сдерживаясь, сказал:
— Это ваша сигарета. Вы тогда не докурили ее в лесу… Берите! Она успела подсохнуть и отлично загорится…
Вихтенберг низко опустил голову. Он не взял сигарету и не повторил свою просьбу. О, сколько бы он отдал, чтобы уйти от возмездия! Как жестоко корил он себя за то, что легкомысленно отнесся к охране своей персоны и даже своим ближайшим эсэсовцам, охранявшим виллу, запретил входить к нему без вызова…
Время тянулось медленно. Невероятно медленно. Большие настольные часы пробили только половину двенадцатого… Прошла целая вечность, пока они отмерили еще четверть часа… По расчетам Ильина и Вильке, ящик уже должен был находиться на заводе. Но кто знает, как там все происходит?
На веранде было очень тихо. Лишь со стороны сада, уходившего в глубь двора виллы, едва слышно доносилась веселая песенка. Это часовой-эсэсовец наигрывал на губной гармонике, поглядывая на украинок. Они вскапывали клумбу: хозяин виллы, оказывается, любил цветы, что, однако, не мешало ему быть убийцей…
Часы пробили двенадцать, потом четверть первого, половину первого… Большая стрелка уже вновь стала взбираться вверх… Подошло время обеда. Вихтенберг знал, что старик-эсэсовец должен был осведомиться, как обычно, подавать ли ему обед. Но его почему-то не было. Бригаденфюрер тяжело вздохнул. И тут словно молнией ударило по окнам, задребезжали стекла, будто что-то хлынуло из-под земли и встряхнуло виллу. Почти одновременно донесся оглушительный грохот взрыва.
Вихтенберг вскочил, испуганно глядя на окна. Из-за леса поднимался столб густого дыма. Поглядывая то на Ильина, то на Вильке, то вновь бросая взгляд на бушевавший над лесом вулкан, Вихтенберг вдруг понял, и у него вырвалось:
— Это ваш ящик?!
Вильке кивнул, сунул руку в карман и достал пистолет. Вихтенберг смотрел на него, как загипнотизированный. Но Отто спокойно подал ему «вальтер».
— Вы поклялись фюреру вернуть подаренное вам оружие… Не так ли? Пожалуйста, возьмите его…
Вихтенберг остолбенел.
— Берите, — повторил Ильин, перерезая провода телефонов. — Он заряжен! Там один патрон… Пожалуй, теперь это для вас лучше, чем предстать с объяснениями перед Гиммлером…
Бригаденфюрер дрожал.
— Накиньте на себя что-нибудь, Вихтенберг… Простудитесь! — сказал Алексей Ильин на прощание.
* * *
Генерал-интендант в сопровождении оберлейтенанта покинул «гостеприимную виллу» на поджидавшей их санитарной машине. Надо было торопиться. Со всех сторон к заводу мчались пожарные машины, грузовики с эсэсовцами, легковые с гестаповцами, немало попадалось и санитарных машин. В этот час им давалось предпочтение, их пропускали без проверки. В санитарной машине рядом с Хеслером сидел Ильин, а на носилках лежал прихваченный около пивной Рихард Краммер. Ему и шоферу грузовика Вилли Фишеру пришлось немало поработать…
Санитарная машина с визжащей сиреной была уже далеко от места событий, а облако дыма, окутавшее всю окрестность, по-прежнему было огромно. Хеслер гнал машину вовсю: друзьям, борющимся против фашизма под единым знаменем, предстояло осуществить еще много сложных операций…
Особое задание
Вот уже более двух недель лучшие разведчики изучают несколько сильно укрепленных немцами сел, расположенных поблизости от железной дороги и железобетонного моста через реку с высокими обрывистыми берегами. Судя по карте, эта ветка имеет сугубо второстепенное значение, но наблюдения разведчиков и рассказы местных жителей свидетельствовали о том, что гитлеровское командование придает ей большое значение. В самом деле, движение по ветке происходит только днем, а на ночь оккупанты выставляют усиленную охрану. В окрестных селах они держат многочисленные гарнизоны полиции, в обязанности которой входит прежде всего охрана подходов к железнодорожному полотну.
Все это привлекло внимание партизан. Вскоре было установлено, что по этой дороге в течение дня непрерывным потоком идут эшелоны с танками, пушками, самолетами, автомашинами, цистернами с горючим…
Партизанское командование тотчас же направило на дорогу несколько групп минеров, но ни одной из них не удалось прорваться к полотну. На базу минеры вернулись с потерями. Оказалось, что лес, под прикрытием которого подрывники пытались приблизиться к железной дороге, на подступах к полотну густо заминирован.
Эта неудача не остановила партизан. Группы минеров вторично вышли на задание, но лишь одной из них удалось добраться до насыпи и заложить под рельсы взрывчатку. Результаты не порадовали. Утром, перед началом движения, немцы пропустили контрольный (он же ремонтный) поезд. Шел он медленно, и впереди паровоза катилась вереница платформ с песком. Взрыв заложенной партизанами мины не причинил поезду большого вреда, а дорога тотчас же была отремонтирована.
