Виктор вышел из гаража.
– Поговорил я с ребятами, сделаем всё чисто. Откопаем, яму зароем, чтобы не видно было, привезем куда скажете и молчать будем. Только надо сорок тысяч.
– Главное чтобы скорее, не позже, чем завтра утром. А лучше бы пока не рассвело. Мне лишнее внимание не нужно. Вам, думаю, тоже. Возьмите. Остальное как приедем. – Василий протянул Виктору деньги. Тот спрятал их.
– Только, не знаю уж, куда вам нужно везти, но это мы с вами вдвоём поедем, ребят в это дело лучше не впутывать.
– Хорошо, справимся и вдвоём, – ответил Василий.
На могиле Дианы не было пока ничего кроме простого деревянного креста. Василий еще не думал о том, чтобы привести её в порядок, поставить памятник. Он гнал от себя любые напоминания о том, что Дианы больше нет.
Яму выкопали очень быстро. Сначала – экскаватором, потом, когда ковш слегка царапнул по крышке – лопатами. Подвели под гроб пару веревок, вытащили, очистили наскоро от земли и занесли в «Газель», которую уже подогнали сюда же. «А теперь зарываем», – сказал Виктор рабочим, которые уже было собрались расходиться. «Да что за…», – выругался один, но яму всё же зарыли.
Виктор сел за руль катафалка, Василий поехал впереди, указывая дорогу. Так они добрались до его дома. Наблюдатели, которых Василий всё не замечал, исправно отметили, во сколько уехал, во сколько и с кем приехал. Они записали, что во двор Василия, помимо его машины, въехала «Газель». После чего «Газель» развернулась и задним ходом проехала в гараж, который примыкал к дому. Заехав до половины, остановилась, после чего из неё что-то выгрузили. Они сообщили об этом Дмитрию Михайловичу, тот скомандовал еще одной группе проследить за «Газелью» и поговорить с водителем.
Василий и Виктор вытащили из машины гроб, поставили в гараже. Василий решил, что в подвале посторонним делать теперь нечего, поэтому сказал Виктору, что дальше справится сам и пошёл за оставшимися деньгами. Он рассчитался с Виктором. Тот трясущимися руками прятал деньги и уже подумывал о том, чтобы уволиться с работы и начать новую жизнь.
«И правильно, хорошо бы прямо сейчас из города уехать. Это ведь псих, извращенец, завтра он опять на кладбище припрётся, да может и деньги потребует», – думал Виктор, выезжая за ворота и давая полный газ. «А может сдать его ментам? Но тогда он и меня за собой потянет, да и денег лишусь. Нет буду молчать, а завтра же – дёргать отсюда».
Когда звук отъезжающего катафалка растаял в ночи, Василий наконец полностью осознал: Диана здесь, в двух шагах от него. Её белый лакированный гроб, измазанный землёй, стоит сейчас на полу в его собственном гараже. Она умерла, и в его власти это исправить. «Только бы София не подвела», – думал он.
«Уверен, успешное алхимическое делание должны производить два человека, мужчина и женщина. Ведь Фламель не случайно писал, что камень он получил при единственном свидетеле – Пернелль. Он, как и прочие алхимики, любил подпустить тумана. Она, я абсолютно уверен, не просто свидетель. Она – помощник, без которого не видать успеха. Вполне возможно, что она ничего и не делала. Физическая помощь тут, конечно, не повредит, некоторые операции одному выполнять очень уж не с руки. Но дело тут в другом, само присутствие женщины важно в этом процессе», – Василий обдумывал завтрашний эксперимент, присев на стул в гараже у гроба Дианы, который стоял на полу.
Была глубокая ночь, почти утро. «Ведь София приедет через считанные часы, надо перенести её в подвал», – очнулся Василий от размышлений, встал со стула и начал искать отвёртку для того, чтобы открутить крышку гроба.
Глава 21. Отражение с того света
Часы. Прибор большой моральной ценности, облегчающий человеку заботу о будущем напоминанием о том, какая уйма времени еще остается в его распоряжении.
Амброз Бирс, «Словарь Сатаны»
«Знаю, есть одно зеркало, в музее хранится. О нём говорят, что оно принадлежало Ему, – подумал Семен, читая очередной заголовок, – говорят, что и сегодня не могут делать зеркала такого же качества и стойкости. Этому зеркалу уже больше трёхсот лет, а оно как новое. Уж не о нём ли здесь речь?».
Хорошую вещь редко когда купить можно. Продают обычно ненужное. А настоящие ценности и не показывают никому, прячут. Правда, за очень большие деньги можно достать стоящую вещицу, но обычно, если хочешь чего-то особенного, это приходится самому делать. Или искать как следует там, где всякой дрянью торгуют. Вот, скажем, это зеркало. Не зря его арабский торговец прятал. Для себя, видно держал. Да я не привык только то, что на прилавок выложено, разглядывать. Вот и усмотрел его.
Давно мне казалось, что в зеркалах скрыто больше, чем отражение того, что перед ними. Вот возьмём телескоп. Тот, что Ньютон изобрёл. Зеркало там кривое, да только посмотришь в него на Луну и диву дашься. Чертежи-то Ньютон умеет рисовать, объяснял мне, как телескоп этот работает, да только думаю я, что дело не только в чертежах и проектах. Дело в зеркале. И то, что Ньютон объясняет лучами, оптикой, у того другое объяснение. Какое – пока сказать не могу.
А это вот зеркало, с виду обычное, но торговец, когда я всё же уговорил его зеркало мне продать, возьми, да и скажи: «Оно не простое, в нём умерших видеть можно». Может он зашибить за него больше хотел, не знаю, может запугать стремился, чтобы я его оставил.
Когда я уже купил его, хорошую цену дал, он рассказал, что нужно сделать для того, чтобы поговорить с тем, кто на том свете сейчас: «Пользоваться им можно только раз в году. В ту ночь, когда до конца года останется ровно столько же, сколько прошло с начала. Надо выбрать тихое место, чтобы никто не помешал. Когда покойника вызовешь, нужно не отрываясь на него смотреть до тех пор, пока его не отпустишь. Тогда и он на тебя смотреть будет, да в зеркале и останется. А если окликнет кто тебя, отведешь взгляд, тут и покойник свободу обретет. Его дух потом обратно не вернуть. Так и будет его призрак по тому месту скитаться, где его потревожили, да и тебя изведет. Для того чтобы вызвать покойника, надо взять это зеркало, напротив поставить другое, поменьше и сесть – так, чтобы большое видеть. Там, где делаешь это, темно должно быть. Между зеркалами надо поставить две чёрные свечи. Сначала зажги ту, что слева, потом – ту, что справа. Далее, напиши на длинном узком клочке бумаги имя того, кого призываешь. Возьми бумагу в правую руку и поднеси один конец сначала к правой свече, потом – к левой. И держи ту горящую бумагу до тех пор, пока терпеть сможешь. Когда уже совсем невмоготу станет – бумагу бросай между зеркалами и смотри в зеркальный коридор – оттуда придёт тот, кого ты звал. Поговори с ним. Да не забудь, глаз с него не своди. Когда решишь, что узнал всё, что хотел – затуши руками свечи – сначала левую, потом правую – так, чтобы темнота настала. Тогда он уйдёт и никому вреда не сделает».
Мне много с кем хотелось бы поговорить, да всё время нужное пропускал. А тут случай представился. Ванька-то, слуга мой, помер, как тот пёс, которого мне омолодить удалось. Я ведь и предполагал, что не проживёт он долго. Когда он оклемался малость, денег ему отсыпал. Пусть, думаю, погуляет напоследок. Да только не протянул он и трёх дней с тех пор, слёг, да и конец ему пришёл. Он ведь у меня грамотей был, я его между делом обучил. Потому, думаю, расскажет он мне всё как есть, слова нужные найдёт.
Настало время, когда можно зеркало использовать. Сделал я всё, как тот торговец мне сказал. Смотрю, и правда, тень какая-то в зеркальном коридоре появилась, приближается. Я на неё во все глаза смотрю. Вот приблизилось, не пойму толком, то ли это мой Ванька, то ли еще кто. Спрашиваю его: «Назови себя».
Когда сказал я это, тень начала форму принимать, лицо показалось, остальное как в тумане. Ну, по лицу вижу – Ванька. Когда лицо совсем ясно видно стало, вижу, губы шевелятся, и голос гость мой подал. Сухой, безжизненный голос, будто само зеркало со мной разговаривает.
«Слуга твой прибыл», – отвечает. Я-то знаю, что теням с того света полностью верить нельзя. Называется слугой, а кто на деле пришёл – того точно не скажешь. Ну ладно, думаю, предположим, он это и есть.
Спрашиваю дальше: «Расскажи, как умирал ты?». Мне, конечно, любопытно знать, что он на том свете видел, да только то, что чувствовал, когда умирал, важнее. Я ведь руки-то не опустил после того как его извёл. Может быть, сделал я что не так, потому он и умер. А мне, если удастся состав правильный получить, так и самому не помешало бы моложе сделаться, да и государь, знаю, захочет на себе это испытать.
Отвечает тень: «Должен я тебе признаться, раз уж свиделись. Хозяин ты был хороший, почём зря не наказывал, как у других бывало. А я грешным делом бежать хотел. Ты ведь мне щедро денег отсыпал. Я и десятой части не прогулял, когда в город выходил-то. Остальное во дворе зарыл. У правого столба ворот. Забери, чего добру зря пропадать. И еще, не рассказал я тебе, но хула на тебя от народа идёт, я всякого наслушался. Называют тебя колдуном, сказывают про птиц адских, которых ты с башни запускаешь. Много чего люди говорят, ты поостерегся бы. Негоже, если через то тебя суду предадут. И еще одно. Ты ведь меня грамоте обучил, за что тебе кланяюсь. Мне с той грамоты заработок хороший был. Неграмотных-то полно, а бумажка всякому бывает нужна. И еще, я записки вёл. Я их в твоём же подвале схоронил, где у тебя склянки. Там, если войти, надо у правой стены нижний ряд каменной кладки простучать, один из камней и выдаст мой тайник».
