Я обдумал ее вопрос.
— Нет. Не припоминаю, чтобы такие мысли приходили мне в голову, Сэнди.
— А мне приходили. Особенно после этой истории с Тедом. Но я не забеременела и ничем не заразилась. Раньше-то я думала, что по первому разу влетают все девушки, без исключения. Старалась представить себе, как я скажу родителям. Мой отец разъярился бы и пожелал знать, какой сукин сын меня накачал, а мать плакала бы и причитала: «Я думала, мы правильно тебя воспитываем». Вот это были бы реальные чувства. Но потом я перестала и думать об этом. Я не могла даже вспомнить, какие возникают ощущения, когда он… ну… во мне. Поэтому я вновь отправилась на «Роллердром».
В классе стояла мертвая тишина. Такое внимание миссис Андервуд и не снилось. С каким нетерпением они ждали каждого нового слова Сандры.
— Этот парень подцепил меня. Вернее, я позволила ему подцепить меня. — Ее глаза вспыхнули. — Я надела самую короткую юбку. Светло-голубую. И тонкую блузку. Потом мы вышли черным ходом. Вот там все было взаправду. Джентльменской обходительности я не увидела. Скорее, он был… груб. Я совсем не знала его. Думала, а вдруг он сексуальный маньяк. Или у него нож. Или он может угостить меня наркотиком. Или я могу забеременеть. Я чувствовала, что живу.
Тед Джонс наконец-то повернулся и теперь смотрел на Сандру с застывшими на лице ужасом и отвращением. Мне уже казалось, что это не явь — сон, сцена из le moyen age,[25] из какой-то мистерии.
— Дело было в субботу, играла рок-группа. Музыка слышалась и на автостоянке, но глухо. Сзади «Роллердром» не такой, как с фасада. Везде ящики, коробки, мусорные контейнеры с банками из-под колы. Я боялась, да, но меня все это и возбуждало. Дышал он часто-часто и крепко держал меня за руку, словно боялся, что я попытаюсь убежать…
Жуткий хрип вырвался из горла Теда. Среди моих сверстников такую сильную реакцию могла вызвать лишь смерть кого-то из родителей. Вновь он вызвал у меня чувство восхищения.
— У него был старый черный автомобиль. При виде его я вспомнила, как мама говорила мне, что иногда чужие дяди могут приглашать тебя сесть в их машину, но ты никогда не должна этого делать. И возбудилась еще сильнее. Я еще подумала: а если он похитит меня, запрет в каком-нибудь сарае и потребует выкуп? Он открыл заднюю дверцу, и я залезла в кабину. Он начал целовать меня. Жирными губами, словно перед этим ел пиццу. На «Роллердроме» продают пиццу, по двадцать центов за порцию. Он начал меня лапать, и я видела, как его пальцы оставляют пятна от пиццы на блузке. Потом мы легли, и я сама задрала юбку…
— Замолчи! — яростно завопил Тед, его кулаки с грохотом обрушились на стол, от неожиданности все подпрыгнули. — Грязная шлюха! Ты не должна говорить о таком на людях! Замолчи, а не то я заткну тебе пасть!
— Это тебе надо заткнуться, Тедди, если не хочешь, чтобы я вколотил твои зубы в твое гребаное горло, — холодно процедил Дик Кин. — Ты свое получил, не так ли?
Тед вытаращился на него. Они частенько вместе плавали в бассейне, иногда ездили на машине Теда, но я сомневался, что теперь будут даже здороваться друг с другом.
— От него плохо пахло. — Сандра словно и не заметила, что ее прерывали. — Но конец у него был очень твердый. И больше, чем у Теда. Не обрезанный. Это я помню. Когда он оттянул крайнюю плоть, головка выскочила из нее, как большая слива. Я подумала, что будет больно, хотя уже не была девственницей. Подумала, что может прийти полиция и арестовать нас. Я знала, что они патрулируют автостоянки, чтобы никто не крал колпаки с колес или еще что-нибудь.
И что-то странное начало происходить у меня внутри, даже до того, как он стянул с меня трусики. Никогда мне не было так хорошо. Никогда я не чувствовала с такой остротой, что я живая. — Она сглотнула слюну. Лицо ее раскраснелось. — Он коснулся меня рукой, и я кончила. Тут же. Самое забавное, до главного дело так и не дошло. Он попытался войти в меня, я ему помогала, его конец все терся о мою ногу, тыкался, тыкался, а потом, внезапно… вы понимаете. Он еще с минуту лежал на мне, затем прошептал в ухо: «Маленькая сучка. Ты специально это сделала». И все.
Она покачала головой.
— Но это было наяву. Я могу вспомнить все: музыку, его улыбку, звук расстегивающейся «молнии»… все.
И она улыбнулась мне, этой странной, умиротворенной улыбкой.
— Но то, что происходит сейчас, еще лучше, Чарли.
И надо признать, не мог я в тот момент сказать, считал я себя «ку-ку» или нет. Скорее всего нет, хотя и догадывался, что от предельной черты недалеко. Наверное, если сворачиваешь с проторенной дороги, надо готовиться к тому, что тебя могут ждать любые неожиданности.
— Как людям узнать, что они живые, настоящие? — пробормотал я.
— Что, Чарли?
— Ничего.
Я пристально оглядел всех. Вроде бы все нормальные. Здоровый блеск в глазах. Какая-то часть моего разума (наверное, та самая, что прибыла в Америку на «Мэйфлауэре») хотела знать: Как она смогла поделиться таким с кем-либо? Как она смогла все это сказать? Но на их лицах отражения этой мысли я не находил. Такой вопрос я мог бы прочитать на лице Филбрика. Старины Тома. Наверное, он возник бы и у Дона Грейса, но тот ничем бы себя не выдал. Откровенно говоря, хотя все средства массовой информации утверждали обратное, я полагал, что меняется мир, а не люди. А тут, к своему ужасу, начал осознавать, что все эти годы я играл в бейсбол на футбольном поле. Свин все изучал карандаш. Сюзан Брукс всем своим видом выказывала сочувствие. Дик Кин похотливо улыбался. Корки хмурился. Грейс удивлялась, но чуть-чуть. Ирма Бейтс просто не отреагировала. Я подумал, что она так и не отошла после того, как меня чуть не застрелили у нее на глазах. Неужели жизни наших родителей настолько пресны, что история Сэнди захватила всех, как самый интересный фильм или книга? Или на их долю выпала странная, перенасыщенная ужасными духовными терзаниями жизнь, на фоне которой сексуальное приключение одноклассницы котировалось не выше выигрыша партии в китайский бильярд? Не хотелось об этом думать. Мне ли рассуждать о моральных аспектах?
Только Тед был в ужасе, но с ним уже никто не считался.
— Я не знаю, чем все закончится. — Кэрол Гранджер в тревоге огляделась. — Боюсь, потом все изменится. Мне это не нравится. — В брошенном на меня взгляде читалось обвинение. — Сейчас меня все устраивает, Чарли. И я не хочу никаких изменений после того, как будет поставлена точка.
— Понятно, — кивнул я.
Но эта реплика не обеспечивала власти над ними. Наоборот, ситуация все более выходила из-под контроля. И я едва ли мог что-либо изменить. Внезапно мне захотелось рассмеяться им в лицо, указать, что начал я главным действующим лицом, но постепенно меня оттеснили на второй план.
— Мне надо в туалет, — нарушила затянувшуюся паузу Ирма Бейтс.
— Потерпишь, — ответил я.
Сильвия рассмеялась.
— Слово надо держать, — продолжил я. — Я обещал рассказать вам о своей сексуальной жизни. Собственно, рассказывать особенно не о чем, если вы не умеете читать по ладони. Однако есть одна история, которая может показаться вам интересной.
Сара Пастерн зевнула, и я едва подавил желание прострелить ей голову. Но номер два должен прилагать больше усилий, как сказано в рекламных объявлениях торговцев подержанными автомобилями. Некоторые ездят быстрее, но Декер высосет все психоокурки из пепельниц ваших мозгов.
Я внезапно вспомнил песню «Битлз», начинающуюся со слов «Я прочитал сегодняшние новости…», и приступил к рассказу:
Глава 26
— Летом, перед первым годом обучения в Плейсервиллской средней школе, Джо и я поехали в Бангор, провести уик-энд у брата Джо, который на пару месяцев устроился на работу в городской департамент водоснабжения. Питу Маккеннеди был двадцать один год (как мне казалось, фантастический возраст, потому что думал, что и семнадцать лет — это много), и он учился в университете Мэна, готовясь писать диплом по кафедре английского языка.
Уик-энд сулил самые радужные надежды. В пятницу вечером я напился, впервые в жизни, вместе с Питом, Джо и одним или двумя друзьями Пита, а наутро у меня даже не было похмелья. Пит по субботам не работал, поэтому повез нас в кампус и устроил небольшую экскурсию. Кампус мне понравился, хотя в июле и по субботам число симпатичных студенток, у которых было что посмотреть, снижалось до минимума. Пит сказал нам, что студенты, взявшие летние курсы, уик-энды предпочитают проводить в Причальной бухте или на Чистом озере.
И мы уже собирались возвращаться, когда Пит увидел какого-то парня, плетущегося вдоль залитой солнцем автостоянки.
— Скрэгг! — заорал он. — Эй, Скрэгг!
Скрэгг повернул к нам. Высокий, здоровый, в вымазанных краской линялых джинсах и синей футболке. Песочные усы свисали по обеим сторонам рта, он курил тонкую черную сигару. Пахло от нее как от тлеющего нижнего белья.
