Алексей надеялся, что Анастасия сейчас удержится от смешков, потому что все трое веселились, устанавливая декорации для этой сцены, долго спорили, класть ли в огонь плоскогубцы. Потом решили, что здесь перебора быть не может. И таскали стол с места на место, подсвечивая лицо, разукрашенное шрамами, с разных сторон. Теперь единственный зритель наслаждался впечатлением – такого испуга Алексей не видел никогда. Даже на Лубянке не придумали бы, как сделать более эффектно!
– Поговорим, Никишаев?
– Лёш, ты чего? Ты ж наш… Был. Зачем это всё?
– Ты мне сейчас про Главного рассказывать будешь. То, что я пропустил по случаю отсутствия.
– Не могу! Он меня убьет!
– А здесь за дело возьмусь я… И посмотрим, кто у нас внушает больший страх: я или Юрий Борисович. Настя!
Женщина подала Алексею нож, и Дмитрий заорал от одной мысли о тепле, приближавшемся к обнаженной коже на боку.
– Ну? Что у нас Главный задумал на этот раз?
Пленник молчал, только часто дышал со свистом, не отрывая взгляда от темно-красного лезвия, пытаясь уклониться. Но сдвинуться больше, чем на десять сантиметров, не смог: Руслан несильным ударом в ребра вернул его на место.
– Не надо! – От крика, казалось, дрожали стены, а ведь Алексей еще ничего не успел сделать. Наверное, и в самом деле страх боли хуже ее самой.
– Начинай с того момента, когда Главный вернулся после отсидки у соседей. Переговоры по его выдаче меня мало интересуют.
– Он вернулся, злющий, как сволочь, но против соседей ничего не затевал. Да он и раньше не хотел – это всё для видимости было. Лёш, как же это? Ты ж больше меня знаешь, я только потом разобрался, чего он хочет!
– Разобрался, говоришь? И много ты понял?
– Что он хочет дождаться лета и истребить под корень этих… – Он кивнул в сторону Морозова. – Так и получилось.
– А про свое спецзадание почему помалкиваешь?
Никишаев молчал. Озвучить то, что ему было поручено убить командира сталкеров, никак не мог.
– Настя! Дай другой нож, этот уже совсем холодный.
– Нет!
– Тогда не молчи.
Алексей решил, что пауза затянулась, и слегка надрезал ножом кожу между выступающими ребрами. От воя под низким потоком подземелья можно было оглохнуть, Анастасия отвернулась от запаха паленого, Руслан стоял неподвижно с каменным лицом. Алексей надавил на нож: страшно ведь ощущать раскаленный металл внутри, и в любой момент он может войти глубже, еще глубже, выжигая всё, страх был сильнее боли. Но необратимые повреждения пока не входили в планы.
– Ну? Созрел?
– Что же ты делаешь?! – Никишаев прикусил губу до крови, слезы выступили на глазах. Но жалости Алексей не чувствовал – возможно, этот человек должен был по приказу Грицких убить его после запланированного взрыва. И убил бы, выйди он тогда на поле аэродрома. Убил бы без колебаний. Так зачем же сейчас сомневаться?
– Я делаю то, что считаю нужным. Расскажи, и это тут же закончится.
– Он с меня шкуру снимет! Главный!
– Как снимет? Вот так?
Алексей подцепил пальцами кожу и воткнул остывающий нож уже вдоль ребер пленника. Опять жуткие крики с подвываниями – страшно! Очень страшно, кончик ножа медленно продвигался под кожей. Рана неглубокая, чистая, даже обработанная прижиганием, правда, шрам безобразный останется. Ну, ничего, мужик потерпит. Если терпит столько времени и не колется, скотина! Скоро ощутимая боль должна переломить страх перед воображаемой от Главного… Еще немного.
– Никишаев, хватит орать – информацию давай! – Руслан коротким ударом ладони по лицу привел допрашиваемого в чувство. – Как и при каких обстоятельствах ты получил отдельное задание?
– Это всё он!
– Кто? Яснее выражайся.
Но сталкер замолчал, зажмурился и, кажется, приготовился ко всему. Грицких мог запугать основательно! Теперь грубые и надежные средневековые методы должны сработать против ментовки или ФСБ, черт его разберет этого Юрия Борисовича…
– Настя, дай-ка наконечник копья. Нет, не плоский, давай четырехгранник. – На лице Морозова на секунду промелькнула ехидная усмешка и исчезла, десантник владел собой не хуже Алексея, но того сейчас тоже душил смех. Забавно чувствовать себя инквизитором. – Положи в огонь. И пока греется, штаны с него сними…
Мгновенно раскрывшиеся ничего не выражающие глаза сталкера встретились с ледяным взглядом Привратника.
– Я тебя слушаю, Никишаев.
– Он сказал, что нужно вступить в бой и под шумок ликвидировать Серякова! Но у них не было огнестрельного оружия. Я растерялся. Тогда было бы видно, что он убит не лесными людьми! Я не знал, что делать!
– И поэтому не убил?
– Да! Я не успел. Я растерялся…
Он не сводил глаз с постепенно светлеющего в огне наконечника, говорил неразборчиво, повторялся, спешил рассказать всё, пока эти люди не выполнили своих угроз. Колмогоров теперь внушал дикий ужас, Главный был забыт, ничего больше не существовало, кроме этого, явившегося, казалось, из иного мира человека и куска металла на углях. Алексей похлопал его по щеке.
– Хорошо. Мы всё услышали.
– Я тоже слышал…
Сталкер отшатнулся, насколько позволяло положение тела, когда увидел вдруг возникшее из темноты лицо своего командира.
– Я не виноват, Игорь Яковлевич! Меня заставили! Я не хотел…
– Заставили, говоришь? Да я сейчас сам тебе эту железку…
Станислав перехватил руку Серякова.
– Спокойнее, давайте обсудим ситуацию. Из нее еще можно найти выход, как мне кажется.
Алексей вздохнул с облегчением: в дело вступил дипломат. И хоть он сам привык исполнять эту роль, на этот раз спокойно передал Серякова Стасу. «Вождь» разберется не хуже. Вот только что теперь делать с Никишаевым? Может, замочить по-тихому? А польза от этого какая? И руки пачкать никто не захочет – тут придется самому. Противно, ведь сталкер просто чужая марионетка, каковой чуть было не стал недавно сам Алексей. Не будь тут свидетелей… Он сомневался, что сталкер рассказал обо всем, оставили бы их один на один, и через полчаса уже был бы подробнейший рассказ и обезображенный труп на крюке. Таковы уж правила игры.
– Станислав… Я всё понял. Давно понял… Но теперь недостающие детальки становятся на свои места. Главный боится меня. Не знаю почему.
– Игорь Яковлевич, когда в руках такая власть, боишься только одного – потерять ее. Но боятся не все…
– Вы сами похожи на лидера. Кажется, понимаете, о чем говорите.
– Это так. Но власть неотделима от ответственности, и тут уж думаешь наоборот: кому бы ее спихнуть. – Станислав грустно улыбнулся. – Да и размах не тот. В вашей ситуации всё по-другому, мне Алексей объяснил. Два вооруженных подразделения в одном бункере представляют потенциальную опасность конкуренции.
– Алексей? Не думал, что он мог выжить… Значит, старик и тут успел свою лапу протянуть! На публику сработал чисто: проклял последними словами, приговорил, а потом отпустил? А теперь этот вдруг на вашу сторону переметнулся? Я ему не доверяю.
– Как хотите. Вам виднее. Но, тем не менее, теперь вы предупреждены. И располагаете доказательствами.
– Станислав, что нам теперь с этим «доказательством» делать? Никишаева нельзя оставлять в живых. Но и убить его рука не поднимется даже у меня. Что-то посоветуете?
– Есть одна мысль… Пойдемте, а то там эти ребята, похоже, совсем заигрались в гестапо!
Морозов тоже захотел примерить на себя роль средневекового палача: не причиняя особого вреда жертве, точными ударами способствовал более подробному рассказу о караване из Москвы. Алексей запоминал информацию, Анастасия сидела у огня, подперев рукой щеку и скучая. Визг и крики порядком надоели.
– О чем еще говорил Юрий Борисович?
– Лёшка, ну ты ж его знаешь – никогда он ничего не говорит! Не надо, прекратите! Я же всё рассказал!
– Ты еще Игоря Яковлевича на помощь позови. Руслан, еще разок его…
– Хватит, пацаны! – Анастасия решительно встала с места. – Сейчас увидите, как нужно с ним!
И не успел Морозов ее остановить, как она одной рукой ухватила сталкера за подбородок, а пальцами другой сдавила левый глаз. Алексей видел, как побледнел Никишаев, длинный ноготь под нижним веком царапал глазное яблоко, он боялся шевельнуться. Морозов восторженно присвистнул:
– Вот это метод! Как раньше-то не сообразили?
– Учитесь, мужики. Ну? Так что вы там ждете с караваном?
– Я только про пулеметы слышал! Двенадцатый калибр вроде.
– А сколько, Дима? – шипела ему в лицо Анастасия.
– Не знаю. Правда, не знаю!
– Хватит, Настя, уж от тебя-то не ожидал! – Станислав решил остановить запугивание, пока военнопленный не обгадился, не понимая, что это всего лишь демонстрация и он еще легко отделался порезом на боку и синяками. – Мы во всем разобрались уже.
