Ответы Сталина на послания Черчилля и Рузвельта были весьма лаконичны. Черчиллю он просто написал: «Получил ваше письмо от 9 октября. Спасибо».
Точно такое же письмо Литвинов, советский посол в Вашингтоне, передал Гопкинсу для Рузвельта.
Теперь уже Черчилль расстроился из-за несправедливых подозрений Москвы и полного нежелания оценить военные усилия Британии и Америки. Не слушая больше ни о каких проектах, предлагаемых Сталиным, 24 октября Черчилль сообщил Рузвельту, что послание из Москвы привело его в состояние крайней растерянности и он просто ничего не понимает. В ответном послании от 27 октября Рузвельт невозмутимо повторил: «Я не слишком взволнован полученными ответами, или их отсутствием, из Москвы… Я абсолютно уверен, что русские выдержат зиму, а мы должны в соответствии с нашими планами обеспечивать им поставки и направить авиацию для участия в боевых действиях. Мне бы хотелось, чтобы мы могли сказать Сталину, что выполняем взятые обязательства на сто процентов».
После этих слов Рузвельта Черчилль явно взбодрился и в этот же день написал Идену записку следующего содержания: «Уверен, что будет огромной ошибкой бегать за русскими в их теперешнем настроении и еще большей ошибкой гоняться с ними за химерой… Я уверяю вас, единственное, что следует делать, так это сражаться и выигрывать… Вы увидите, что в случае победного завершения наших усилий мы окажемся в совершенно ином положении. Между тем, общаясь с русскими, я обязан держать себя в руках, не реагировать на их ложь, упорно продолжая преследовать наши цели».
В этой связи северные конвои были приостановлены и все усилия были брошены на операцию «Торч»; формирование воздушных сил для Кавказа осталось незавершенным. Однако в эти осенние недели было изготовлено большое количество самолетов, танков и другой техники, жизненно необходимой русским. Особые усилия были направлены на то, чтобы переправить их в Россию. Часть поставок отправилась через Тихий океан; часть – с помощью конвоев по северному пути; остальные грузы – по южному маршруту, через Иран.
Давайте немного остановимся на последнем сюжете, прежде чем двинемся дальше.
Трансиранская железная дорога шла от портов Персидского залива по горам и пустыням до Тегерана, далее к Каспийскому морю и до советской границы. Союзнические армии в Иране и Ираке весьма рассчитывали на нее, но это вовсе не означало, что Британия собиралась экономить на строительстве портов, необходимых железных дорог, дорожно-строительного оборудования, железнодорожных составов или платформ. Еще до вступления в войну, в 1941 году, американское правительство пыталось оказать помощь в расширении пропускной способности этого пути. Американские инженеры, строители, проектировщики делали все возможное для осуществления программы по ленд-лизу и, надо сказать, сделали очень много полезного.
В июле 1942 года несколько событий, о которых уже упоминалось на этих страницах, дали необходимый толчок для улучшения состояния этой дороги: отступление британской армии в Ливии; наступление немецкой армии на юге России; приостановка северных конвоев на летний период. 16 июля, сообщая Черчиллю, что обстоятельства, к сожалению, вынуждают его согласиться с приостановкой конвоев, Рузвельт в этом же послании сообщил о необходимости увеличения пропускной способности трансиранской железной дороги и предложил Черчиллю американских специалистов в этой области. Между делом он заметил: «Это первоклассные специалисты».
Гарриман изо всех сил старался обеспечить необходимые поставки для Советского Союза. Путь через Иран казался ему наиболее привлекательным с этой точки зрения, и, кроме того, как специалист по железным дорогам, он был уверен в том, что трансиранскую железную дорогу можно усовершенствовать.
Перед августовской поездкой с Черчиллем в Москву Гарриман сделал остановку в Иране и обсудил с американскими специалистами технические вопросы. Он договорился о встрече Черчилля с американскими инженерами и их британскими коллегами, чтобы премьер-министр мог лично выслушать мнение специалистов о реальности предложенного плана. Правда, Черчилль и так был убежден в этом. В ходе августовских переговоров в Москве премьер-министр объявил Сталину, что программа усовершенствования южного пути находится в стадии изучения. Но ему пришлось отложить утверждение этой программы из-за оппозиции в лице британских командующих театрами военных действий, которые хотели быть уверены в том, что если американцы возьмут в свои руки управление трансиранской железной дорогой, то все потребности британской армии в этом регионе будут удовлетворены полностью.
После визита в Москву Гарриман побывал в Иране с еще одной инспекционной поездкой. Когда в Каире он вновь встретился с Черчиллем, то с еще большей уверенностью объяснил ему ситуацию с южным направлением. Предварительно проконсультировавшись с президентом, Гарриман добился согласия Черчилля, выдвинув предложение, согласно которому за британскими представителями сохранялось право составлять график движения железной дороги. обеспечивая, таким образом, решение вопросов собственных потребностей. Черчилль согласился предложить Рузвельту взяться за эту работу. Наконец-то премьер-министр разделил влияние в регионе, в котором на протяжении многий десятилетий единолично властвовала Англия.
Президент одобрил такое решение. Военный департамент согласился руководить этим рискованным предприятием, возложив непосредственное руководство на генерала Дональда Г. Коннолли, армейского инженера. Изготовленные для американских железных дорог дизельные двигатели были реквизированы. Несмотря на необходимость завершения операции «Торч», полным ходом шла отгрузка и транспортировка строительных материалов и железнодорожных деталей и узлов. Советские лидеры весьма вяло отметили непосредственные результаты, хотя, несомненно, заметили сильно увеличившийся в течение осени объем поставок.
Явный прогресс наметился в ноябре. К тому времени, вернувшись на основную сцену, союзники уже принялись накапливать силы для решительной атаки.
В ноябре полный и безоговорочный успех стал наградой за усилия, приложенные всеми членами коалиции. Британская армия под командованием Александера одержала первую значительную победу в пустыне, вытеснив Роммеля из Аламейна. Немецкая армия была остановлена на Восточном фронте и проиграла битву под Сталинградом. Подготовка к операции «Торч» шла полным ходом.
Прежде чем приступить непосредственно к самой операции, следовало разрешить спорные вопросы между американцами и англичанами относительно способа проведения операции «Торч». Существовало три взаимосвязанных вопроса. Сколько требуется десанта? Где? Какими силами?
После Гибралтара американцы опасались проводить рискованные крупномасштабные операции в Средиземноморье. Они боялись, что окажутся отрезанными или испанцами, или немцами. прорвавшимися через Испанию. Но Черчилль и его военные советники полагали, что призрак этой опасности не должен оказывать влияния на американцев. Англичане были убеждены, что операция будет иметь смысл только в том случае, если удастся достигнуть Алжира, по словам Черчилля, «самого незащищенного и наиболее выгодного места». Кроме того, Черчилль напомнил Рузвельту, что «поддержан Гарриманом с вашего полного одобрения» и уже сообщил Сталину, что «Торч» будет крупномасштабной операцией и благополучно достигнет Средиземноморья. Одобренный план кампании был компромиссом между американской растерянностью (которую, кажется, разделил Сталин во время визита Черчилля в Москву) и британской уверенностью. Один десант должен был высадиться на Атлантическом побережье Африки, в Касабланке; два других в Средиземноморье, причем один западнее Алжира.
Другое разногласие казалось вообще чем-то нереальным. Американское правительство поддерживало дипломатические отношения с режимом Виши. Ни британское, ни советское правительства не поддерживали отношений с этим режимом. Американцы предприняли тщательно продуманную секретную попытку получить помощь в высадке десанта у верхушки французского командования, удерживающего позиции в Северной Африке. Вследствие этого и с учетом традиций франко-американской взаимопомощи во имя свободы и независимости Рузвельт был полностью уверен, что вся Французская Северная Африка, за исключением яростных сторонников Виши, радушно встретит американцев, чего нельзя сказать о британцах. Поэтому Рузвельт считал, что первая атака должна быть предпринята исключительно американской сухопутной армией при поддержке частями британского флота и авиации. Британцы, по мнению Рузвельта, должны будут высадиться много западнее и начать наступление после получения согласия с французской стороны. Черчилль заявил, что не будет противиться этому плану, если президент так уж настаивает на нем. И тут же привел контраргументы, после которых было решено, что высадка должна произойти одновременно; но американская армия идет в авангарде. Местные французские защитники одинаково отнеслись и к тем и к другим будущим освободителям. Перед тем как принять решение, был тщательно проработан военный план с целью выявления возможности быстрого захвата всего африканского побережья. Выполнение этой главной цели, намеченной на 13 августа и изложенной в директиве Объединенного штаба, возлагалось на генерала Эйзенхауэра, назначенного верховным главнокомандующим союзнических объединенных сил. Его первыми словами были: «Президент и премьер-министр сошлись во мнении, что, как только появится реальная возможность, в Африке начнутся объединенные общевойсковые операции с целью захвата территории, и, во взаимодействии с союзническими силами на Ближнем Востоке, мы захватим всю территорию Северной Африки, от Атлантики до Красного моря».
