— В дальнейшем следи за ним, — посоветовал Тор. — Им все равно, что красть. Они даже как-то украли овцу у Джека Салливэна. Я бы не хотел, чтобы Зодиак превратился в собачьи консервы. — Она вздрогнула, и он крепче прижал ее к себе. — Не беспокойся: последний раз их заметили в двухстах милях отсюда. — Он попытался отвлечь ее от тревожных мыслей. — Значит, ты собираешься лезть на гору завтра утром? Расскажи, что за гора, где именно.
Она с удовольствием описала дорогу туда и пейзаж, вызвавший восторг у нее и у Джека.
— А-а, это гора Кинникинник, — определил Тор. Его пальцы играли ее длинными платиновыми локонами. — Индейское название места, где сеяли табак. Там еще сохранились заросли дикого табака.
— Мне больше нравятся ягоды вокруг лагеря, который мы разбили на вершине.
— Вы уже разбили лагерь?
— Со всеми удобствами. Там почти как дома, есть даже горячий душ. — Она потерлась щекой о его щеку. — А почему ты нахмурился?
— Не понимаю… Зачем вы разбили лагерь, если на джипе туда можно доехать за час?
— Я не поеду на джипе — я буду забираться сама. А лагерь разбили на всякий случай, мало ли что… — Кэм осеклась, глядя на Тора. — Что случилось?
— Кинникинник имеет высоту пять тысяч футов!
— Низкая, легкая горка.
— Поезжай лучше на джипе. — От ласкового прикосновения к его груди он немного смягчился. — На эти скалы очень трудно забираться, камни осыпаются из-под ног.
Кэм принялась успокаивать его:
— Я знаю. Поэтому мы с Брэдом Оуэном провели целый день, размечая маршрут и проверяя каждый камень. Я даже сменила кожаные ботинки на индейские мокасины. — Она прижалась лбом к его лбу. — Теперь ты успокоился? — И она нежно, легко поцеловала его в губы. — Я думала, ты уже примирился с моей работой.
Тор провел указательным пальцем по ее щеке, затем по подбородку и остановился на ямочке на правой щеке.
— Я тоже так думал. То есть я примирился. Но не могу отвязаться от мысли: вдруг ты сорвешься со скалы.
— Этого не случится.
— Я этого не переживу.
— Ты несешь ерунду!
— А если я скажу тебе, что люблю тебя, это тоже будет ерунда? Что когда тебя нет со мной, я по-настоящему понимаю ужас одиночества? И что вслед за страхом потерять тебя приходит мысль: мне тогда незачем будет жить?
Слова Тора опьяняли Кэм даже больше, чем его тело.
— Я тоже люблю тебя. И я стала особенно осторожной после встречи с тобой. Я не имею ни малейшего намерения покидать тебя.
— О Кэм! — Тор подхватил ее на руки и закружился по поляне у вертолета. — Когда ты полюбила меня?
Кэм рассмеялась, уловив требовательность в его голосе:
— Вчера в восемь пятьдесят три. Когда ты обнаружил, что находишься в женском туалете. — Она нежно погладила его по щеке. — У тебя было такое ошеломленное лицо!
— А я влюбился в вас гораздо раньше, мисс. Я постоянно думал о вас, вы заслоняли все остальное, я злился на себя за это…
Кэм хихикнула:
— Мужское самолюбие?
— Пусть будет мужское самолюбие. Но и оно оказалось неважным по сравнению с любовью, которую ты пробудила во мне и которая продолжает расти.
Тор говорил искренне и ласково. Кэм повернулась к нему.
— С каждой минутой росла и моя любовь к тебе, — прошептала она.
Тор обнял ее, прижимая к себе ее хрупкую фигурку.
— Господи, я так не хочу тебя отпускать! Никогда. Оставайся со мной. Сегодня же. Нам надо многое обсудить.
— Я мечтаю об этом. Но, — Кэм быстро и легко поцеловала его, — надо подумать и о своих обязанностях. Люди рассчитывают на меня.
Он вздохнул:
— Да, и на меня… Слышишь, поют? Мои соседи, видимо, собираются спеть все ковбойские песни, которые когда-либо были написаны. Из-за тебя я опять забыл обо всем. Черт возьми, мне действительно пора возвращаться. Если бы вместе с тобой!
— Ах, мистер Дэвлин! Мое сердце ужасно хочет остаться, а разум напоминает, что нужно ехать.
— Один прощальный поцелуй.
7
«Прощальный поцелуй». Какие расхожие слова! Всего один поцелуй, но воспоминания о нем не давали Кэм уснуть всю ночь, вызывая неизвестные доселе ощущения. Она чувствовала, как все ее тело жаждет слияния с любимым при одной только мысли об этом чудесном поцелуе… «Прекрати! — прикрикнула она на себя. — Ничего особенного. Тебя целовали и раньше». Но она знала, что это не так. Такого с ней никогда еще не было…
Ранним утром Кэм вышла из палатки и принялась делать упражнения, чтобы привести себя в форму и укрепить мышцы. Она надеялась, что сила воли тоже укрепится, — но надежда была тщетной.
Тор. Он и утром занимал ее мысли, оттесняя на второй план все на свете! «Господи! Как мне не хотелось уезжать!» Мечтательная улыбка заиграла на ее губах при воспоминании о вчерашнем вечере. Ей казалось, будто это был самый первый поцелуй в ее жизни, первый настоящий поцелуй, а все, что были до него, — просто пародия. Его губы были жесткими, теплыми и требовательными. Он как будто целовал не только ее губы, но и ее сердце, ее душу. Кэм вдруг поняла, как прекрасно жить, любить, быть женщиной, когда твои чувства разделены. Когда она была с Тором, то чувствовала себя спокойно, удобно, в полной безопасности, и кроме того — ее ресницы дрогнули — он так возбуждал ее! Если всего лишь поцелуй вызвал у нее такую бурную реакцию, то что же будет, когда они смогут подолгу не расставаться?
Под эти блаженные мысли Кэм продолжала разминку. Вдруг одна нога подвернулась, и Кэм, потеряв равновесие, упала. Откашливаясь и отплевываясь от поднявшейся пыли, она встала и приняла «восточную» позу, располагающую к медитации. Кэм надеялась, что несколько минут медитации привнесут гармонию в ее смятенные чувства.
Ее упражнения были прерваны чьим-то сопением. Обернувшись, она обнаружила, что сзади стоит Джек Кэньон и наблюдает за ней.
— Ты уже готов, Джек?
— Почти. Нам нужно кое-что обсудить. — Он повернул пиратскую кепку козырьком назад. — А у тебя неплохо получаются эти японские штучки.
— Они не японские — они китайские. Это называется «тай-ци-цзюань». Система боевых приемов для самозащиты, существующая еще с третьего века. Разновидность кунг-фу.
— Знаешь что, убери-ка свои кулаки и выслушай новости. Два вертолета из трех вышли из строя, так что придется использовать при съемках только один. Соответственно съемки займут в три раза больше времени. — Он нахмурился. — Досадно, но что делать?
— Да уж, — сухо ответила она. — А почему бы нам не подождать?
— Потому что небо как нельзя более подходит для этих кадров: такое же грозное и устрашающее, как и скалы. А если еще установить подсветку… — Он мечтательно вздохнул.
