— Согласен. Пусть Баграевы и подсуетятся с информацией, но все же лучше, когда на новом месте с чистого листа. Выбирай имя, девочка, а фамилию возьмешь материну, девичью.
Долго не выбирали — Дария Бондарь, что тут еще выдумывать? Оле менять фамилию необходимости не было — Богдан, услышав, что она уезжает, в тот же день предложил руку и сердце. Ольга пообещала подумать, но уже было ясно, что когда все уляжется, она и так сменит фамилию.
Как будто все налаживалось, вот только Данке с каждым днем становилось хуже. Оля сокрушалась, что пришлось так скоропалительно срываться с места — здесь она еще не успела обрасти знакомствами с коллегами. А Данке просто необходима была помощь хорошего психотерапевта-невролога.
Но однажды, глядя, как выворачивает сестру в ванной комнате, Ольга вдруг побледнела и прошептала:
— Данчик. А у тебя когда вообще были месячные?
Данка, содрогаясь всем телом и сипло втягивая воздух, привалилась к гладкому кафелю и пожала плечами.
— Не помню. После свадьбы точно не было, — в голове шумело, колени дрожали.
Сестра помогла Данке дойти до кровати, выругалась сквозь зубы и побежала на кухню. Там долго перебирала упаковки с лекарствами, шелестела инструкциями, а затем заглянула в спальню.
— Я в аптеку. Скоро буду.
Вернулась в самом деле очень быстро с несколькими продолговатыми коробочками и отвела полуживую Данку в ванную. А потом они обе замерли, впившись взглядами в разложенные на бумажном полотенце пластиковые конструкции и обычные стрип-полоски — Оля подстраховалась и скупила все варианты, которые были в продаже.
— Как же это, Олечка, — прошептала Данка, вцепившись в сестру и глядя на проступавшие розовые, синие пары полосок и цифру «3+» на экране цифрового теста. — Что теперь делать?
— Вы что, совсем не предохранялись? — хмуро спросила Ольга.
— Что? А, нет… Совсем…
— Ты же понимаешь, что скорее всего ребенок пойдет в их породу? Ты вон какая белоснежка, а он доминантный, его гены твои задавят, как бульдозер. Ты готова к этому, Дана? Тебе его забыть нужно как страшный сон, а ребенок — это живое напоминание на всю жизнь. И ответственность.
— Я понимаю, — сдавленно проговорила Данка, продолжая смотреть на тесты, как на клубок ядовитых змей.
— А вдруг он узнает? Родственнички быстро подсуетятся, ты для них существо низшее и недостойное, кто тебе ребенка оставит? Дана, — Оля оторвала сестру от себя и заглянула в мутные глаза, — лучше сделать аборт.
— Не надо мне от него ребенок, Оль, — устало согласилась Данка, — его не будет…
— Я посмотрела, что ты принимала. Хорошо, что я не стала тебе бензодиазепины давать, там побочки вагон, но ты достаточно пила всякой дряни, чтобы нанести вред… плоду, — она запнулась, и Данка заметила, что сестра больше не называет ребенка ребенком. И почему-то это «плод» полоснуло больше всего.
— Что надо делать? — спросила безучастно.
— Поедем завтра в больницу, я сейчас попробую записаться на УЗИ. А там поговорю со своими, пусть направляют нас на аборт. Плохо, что я тут еще никого не знаю.
И снова полоснуло. Но Данка уже стала настоящим асом в умении отгонять тяжелые мысли, способные причинить боль. И эту полоснувшую отогнала, не в первый раз.
Оля созвонилась с коллегами, ее снабдили нужными номерами телефонов, она договорилась, что завтра к девяти они с Данкой будут в кабинете УЗИ. Пока сестра заваривала чай с имбирем, Данка сидела рядом за кухонным столом, прислонившись к стене, и ни о чем не думала. Она уже почти научилась.
Внезапно зазвонил телефон. Олин, Данкин давно валялся где-то отключенным, она уже и забыла, как им пользоваться. Девушки переглянулись, номер был незнакомый.
— А если это узист? — нахмурила брови Оля. — Может, там по времени что-то меняется?
Она приняла вызов, потом вдруг вытянулась, пальцы беспомощно стянули со стола салфетку и судорожно скомкали. Данка испуганно смотрела на сестру, та была непривычно бледной. И когда Ольга заговорила, она чуть не потеряла сознание.
— Да, я тебя слышу. Здравствуй, Даниял…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})* * *
Он давно потерял счет дням. И каким по счету был нынешний круг ада, Дан тоже не знал. Он раньше никогда столько не пил, а теперь даже жалел — такой прекрасный способ полной отключки, жаль только, что его все равно не собирались оставлять в покое. То друзья что-то хотели, то отец.
Когда он впервые пришел в себя, было ощущение, будто нырял без акваланга, а теперь вынырнул на поверхность. Воздуха не хватало, не отпускало давящее чувство, будто он так и остался погребенным под толщей воды. Увидев настороженное лицо Демурова, первым делом схватил телефон.
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
«Это не абонент, слышишь, ты, это моя Дана…»
Моя? Нет, не моя… И накрыло сверху ревностью как штормовой волной. Не его, не только для него, а для всех было ее тело. Зачем ей это было нужно, ведь он хотел дать деньги, просил, чтобы взяла, чтобы бросала работу. Неужели ей нравилось?.. Но ведь она была совсем неопытной, она не играла в их первую ночь, брачную, когда принимала его ласки и его самого. Даниял готов был поклясться. Тогда зачем это было ей нужно?
То, что на кадрах была его Данка, он тоже готов был поклясться. Он пока еще не поехал мозгами, чтобы не узнать следы собственных зубов, губ и рук, которые успел оставить на ее теле перед отъездом. Значит, она снова снималась в своих фотосессиях, стоило ему отбыть в аэропорт.
Мозг горел, в груди жгло, пока он снова не отрубался. Иначе невозможно было отделаться от желания вырвать руки, которые могли прикасаться к этой девочке, глаза, которые ее видели. Она была вся его, только для него, он думал, что это так, был уверен…
Потом в периоды просветления Даниял начинал искать отговорки, что это не она, что фото подельное, и видео тоже, сейчас всякие технологии есть. Кому-то же понадобилось прислать это гостям прямо на их свадьбе…
И снова накрывало, пока однажды Рустам не протянул ему телефон и не включил запись:
— Есть новости, Дан. Плохие новости, но ты должен это знать. Наши сами поговорили с хозяином той конторы. Вот посмотри, это Заур прислал. Владелец автосалона, его фамилия Руденко, он их постоянный клиент, Дана и другие модели обслуживали его гостей на открытии буквально перед вашим знакомством.
Даниял молча смотрел на экран. Там мужик с пузом как у глубоко беременной женщины говорил что-то про сауну и девочек, а потом пошла запись. Данка в компании таких же худых длинноногих девушек стояла возле жирного Руденко. И она улыбалась… Лучше бы Даниял умер, чем это увидел.
Руденко наклонился и что-то сказал Данке, она посмотрела на него и улыбнулась. И у Дана от ревности в мозгу закоротило все, что еще могло коротить.
— Я сам должен услышать, Рустам, — только и смог сказать.
Друг пожал плечами и набрал Заура, они долго разговаривали, а Даниял пытался унять испепеляющий его огонь. Может, ее заставили? Она же такая искренняя была в своей неумелости, или Дан так и не научился отличать неопытность от игры? Ведь он не раз сам пользовался услугами эскорта. Или то, что ему твердят друзья о коварстве и продажности тех, чужих женщин, правда, и серьезные отношения могут быть только среди своих?
Но стоило закрыть глаза, перед ним вставали распахнутые светлые глаза девочки, в которую он влип как пчела в мед. Полные неподдельного восхищения, которые он сразу увидел и пропал. И которые не умею лгать, Даниял был убежден. Пока не услышал от Рустама:
— Это хозяин «Коммерс Продакшн», не тот липовый, что числится, а настоящий, — прикрыв микрофон рукой сообщил друг, и включил громкую связь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Низкий голос подтвердил, что Дана Литвинова входила в базу предлагающих дополнительные услуги моделей. Лайтовый прайс. Обнаженные фотосессии, с девушками или мужчинами, неважно. Или сопровождение, тоже лайтовая версия.
— Она была девственницей, — хрипло проговорил Дан, не узнав собственного голоса.
