Селия
Утро началось как в сказке (в которые Селия Дюваль никогда не верила). Нет, не потому, что к нам в номер неожиданно залетели феи-волшебницы и осыпали пыльцой счастья. Сказочным было то, что мы с Натаном уснули вместе на мягком пушистом ковре в гостиной напротив панорамного окна с видом на заснеженные горы, и проснулись, соответственно, в объятиях друг друга, разомлевшие и отдохнувшие. При том мы были полностью одеты (если мой халат, конечно, можно назвать одеждой) – это показалось мне очень чувственным и каким-то нереальным.
Я лежала к нему спиной и смотрела в окно на кружащий снег, мягко блестевший в первых рассветных лучах зимнего солнца. Рука Натан, только что покоившаяся на моем бедре, поползла вверх и стала ласкать живот, вызывая прилив теплоты и нежности.
- Видишь, Сели, чтобы нам было хорошо, даже одежду снимать не нужно.
От этих слов стало одновременно и сладко, и горько, ведь он был абсолютно прав. Мне действительно было хорошо с ним. Спокойно. Безмятежно… Наверное, я сошла с ума. Но мне никуда не хотелось бежать. Не хотелось вскакивать и собираться на работу, что я делала ежедневно вот уже много лет, не хотелось доказывать что-то миру и людям, не хотелось видеть лица богатых клиентов, готовых заплатить мне «зеленые», потому что не хотелось бороться за тех, кто сам виноват в разрушении собственной жизни (и, возможно, не только собственной). Эта новая и незнакомая Селия пугала меня.
- Я думала, ты еще спишь…
- Я спал, - прохрипел мужчина сонным голосом, - но почувствовал твое шевеление, когда ты проснулась. Оно меня и разбудило.
Натан потерся носом о мою шею.
- Не так уж сильно я и шевелилась.
- Твоей попе достаточно пары легких движений, чтобы выдернуть меня из сна и привести в состояние полной боевой готовности.
Шлепнула его ладонью по руке и засмеялась. Этот мужчина невыносим!
- Ауч! Вы жестокая женщина, мисс Дюваль!
- Я?! И ты еще заикался про границы? В каждом предложении намек! Сам-то их готов соблюдать?
- Конечно, готов, - Натан положил руку на грудь, как будто собрался исполнить национальный гимн. – Телесные. А словесные – не считаются, - уточнил мужчина и, повалив меня на спину, поцеловал в губы. Я невольно ответила на поцелуй (ну а как еще реагировать на его великолепные поцелуи?!).
- Это просто смешно, - фыркнула, когда он оторвался от моих губ, но слезать не особо спешил, поудобнее устроившись на мне.
- Что смешно?
- То, что ты говоришь про границы, но при этом целуешь меня, обнимаешь, доводишь до сумасшедшего оргазма и засыпаешь со мной в обнимку! Что, по-твоему, тогда является границей?!
- Секс, разумеется. Он у нас случится тогда, когда ты осознаешь, что жить без меня не можешь, – Андерсон слегка наклонился и укусил меня за мочку уха.
- Чтоо?! Да ты нахал, просто! Ты даже не говоришь «если», а говоришь «когда»! Невообразимая самоуверенность.
- Однажды, ты поймешь, что я был прав. Факт есть факт. Смирись, Сели.
И снова он утопил меня в поцелуе. Натан был таким настойчивым, но (может, это странно) я не ощущала давления, которое чувствовала, когда мы встречались с Кевином. Напор Кева был буквально осязаемым. Он пытался убедить меня в том, что мои взгляды и идеи неправильные. Натан этого никогда не делал. Наоборот, он настаивал на том, что такая, какая есть, я буду счастлива с ним. Натан даже провинность с его дочерь мне простил так легко и просто, словно я ничего такого и не сделала. Хотя мы оба заем, что сделала.
Кстати о детях…
Шум в одной из спален отвлек нас. Кажется, они проснулись, что говорило о необходимости срочно подниматься и приводить себя в порядок. Не хватало, чтобы они нас в таком виде на полу узрели!
Натан видимо был мысленно со мной согласен, потому что тут же встал на ноги и подал мне руку.
- Ты заходил к Лиззи ночью? Как она? – спросила обеспокоенно. Стало немножко стыдно, что не сделала этого раньше, а вместо этого нежилась в объятиях Натана.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Да, заходил. Лиз в порядке, - вздохнул мужчина. – Температуры у нее не было, слава богу. Я надеюсь, что все обойдется.
Чувство вины снова кольнуло грудь. Вряд ли мне когда-нибудь удастся полностью себя за это простить.
- Эй, - Натан погладил меня по щеке. – Прекрати думать об этом. Я уже сказал, Сели, что ненавидеть тебя не собираюсь. И уверен, что Лиззи тоже.
Поджав губы, я молча кивнула, не желая начинать болезненный разговор о случившемся. В отличие от Ната, я к себе не была настолько снисходительна.
*************
- Какие подарки вы попросили у Санты на Рождество?
Дети сидели за стеклянным столом и ждали, пока я приготовлю им завтрак. Ну как приготовлю? Я просто заказала его в номер, когда Натан ушел в душ. Мне оставалось только разложить его по тарелкам.
О том, что Билли «заказала» у Санты Клауса сенбернара и маму, а также о том, что она очень бы хотела, чтобы мамой была я, мне было известно, а вот про желания Курта и Лиззи я ничего не знала.
Взяв круассан с шоколадом и стакан апельсинового сока, Элизабет метнула в мою сторону взгляд. А потом уткнулась в тарелку и пробухтела:
- Хотела попросить у папы билет на соревнования «Коршунов», которые будут проходить в Аспене, но теперь вряд ли он меня отпустит…
- А ты не папу прроси, а Санту! – заметила Билли, затолкнув в рот кусочек панкейка. – Что папа прротив Санты сделает?
Курт фыркнул.
- Какое же ты дитя, Билс!
- Папа хоть и обещал дать мне больше свободы, наверное, теперь до совершеннолетия меня никуда пускать не будет. Я превращусь в Лиззи – домоседку, потом в Лиззи – старую деву, и, в конце концов, в Лиззи – кошатницу.
- Старую Лиззи собачатницу, - хихикнула Билли, за что получила от сестры кусочком блина в лоб. – Эй! – запищала малышка.
Слова Лиззи меня одновременно и развеселили, и расстроили. Не влезла бы я со своей «помощью», Лиззи не попала бы в беду, и не подорвались бы их доверительные отношения с отцом. Хотя Натан же сказал, что он понял, как несправедлив и излишне строг был по отношению к дочери. Так что, может все обойдется…
- Слушай, детка, - начала я осторожно, выкладывая на тарелку Курту панкейки со свежими фруктами. – Может, я поговорю с твоим папой и намекну на эту поездку? Думаю, что он пойдет тебе навстречу, если ты будешь честна с ним.
Лиззи с сомнением на меня посмотрела.
- Не хочу вас ни о чем просить. Я и так перед вами виновата, тетя Селия. Надеюсь, папа на вас сильно не ругался вчера?
От воспоминаний о вчерашнем вечере и сегодняшнем утре я невольно покраснела. Он вообще, можно сказать, не ругался…
- Ты ни в чем не виновата передо мной, Лиззи, я уже говорила тебе об этом, так что перестань себя накручивать. А с твоим папой общий язык мы нашли и спокойно обсудили произошедшее.
Ну, какое-то время, мы действительно разговаривали…
- Я рада, что вы из-за меня не поссорились. А то он может быть таким… подавляющим…
Лиззи передернула плечами.
- Кто может быть подавляющим, дочь?
Натан вошел на кухню с влажными после душа волосами и в банном халате. Черт! Этот мужик даже в халате выглядел сверх-горячо. А уж с этой хитрой ухмылочкой, с которой он на меня поглядывал, Натан мог бы и монахиню соблазнить! А Селия Дюваль далеко не монахиня…
- Эээ… никто, пап! – взвизгнула Лиз и протянула отцу тарелку с панкейками и круассанами. – Вот, садись и кушай!
- Ммм, от вкусного завтрака я не откажусь, - дальше он мазнул пальцами по меду, растекшемуся по блинчикам, и неторопливо облизал их, глядя мне в глаза. Те самые пальцы, которые вчера были во мне и… фууух… не думай об этом, Селия… - О чем болтали?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- О том, - поведала малышка Билли, - что если ты не отпустишь Лиз на сорревнования «Корршунов», то она станет старрой собачницей.
- Что?! Билс! – завопила Элизабет. Я же чуть не рассмеялась.
