тебя, если Кирама не будет рядом. Ему же придётся оставить тебя одну на время поединка.
— Разве они родственники? — удивляюсь я.
— Да, троюродные братья. И названые братья к тому же.
Никогда бы не подумала. Впрочем, какая разница. Мы заходим в довольно большое и потрёпанное здание клуба. Дина со своими скрывается в направлении зала, где будет происходить само «шоу», мы же с Киром идём в индивидуальную раздевалку. Администратор, встретивший нас, объясняет, куда и во сколько Кирам должен подойти. Кир синхронно переводит, я же стараюсь ничего не упустить, так как коридоры здесь извилистые и запутанные, а вижу из нас двоих только я.
Раздевалкой оказывается крошечный чулан с небольшим диванчиком. Но в нём есть такая же крошечная душевая, в которой тут же скрывается мой спутник. Выходит он оттуда уже в спортивных трусах, перчатках и… шлёпанцах?
— Почему ты в тапках? — не могу сдержать любопытства. — Я думала, боксёры носят кроссовки.
Он удивлённо поворачивается ко мне, словно вообще забыл, что я здесь.
— Это бои без правил, не бокс. Они проходят босиком.
У нас есть ещё полчаса, прежде чем надо будет выходить, поэтому снимаю никаб. Необходимость постоянно носить его для меня сущая пытка. Кир немного на взводе, разминается. Я же стараюсь отвлечься от такого совершенного тела прямо перед моими глазами и пытаюсь читать статью про эти самые бои. Чтобы хотя бы отдалённо понимать, что происходит. Выходит, честно говоря, так себе. Мои глаза живут своей собственной жизнью и то и дело перебегают с экрана на мальчишку. Кир, наконец, заканчивает с разминкой и садится рядом на диван. Слишком близко, как по мне.
— Ты пожелаешь мне удачи? — спрашивает неожиданно.
— Разве тебе она нужна? Ты и без удачи двигаешься как демон.
Он ухмыляется:
— Признайся, ты подсматривала за мной в тренажёрном зале?
— Вовсе нет, — отвечаю вполне себе хладнокровно. — Но то, как ты реагируешь на движения, о многом говорит. Да и не вышел бы ты в финал, не будь таким суперкрутым, — да, сегодня от Дины я с удивлением узнала, что мальчишка не просто какой-то там спортсмен, а целый без пяти минут чемпион и гений. — Нам пора, — говорю, бросив взгляд на планшет.
Кир встает, протягивает мне руку, чтобы помочь подняться, и я, сама не знаю зачем, принимаю её. Вместо того, чтобы отпустить меня, притягивает ближе, вызывая вихрь мурашек вдоль спины. Это и чувство опасности, и восторг раздирают меня на части. Он же проводит ладонью по моей щеке, коротко целует в губы и велит надеть никаб. Я в очередной раз разочаровываюсь в себе и своей стойкости. Потому что хочется продолжения. И хочется больше не видеть его никогда. Но предаваться душевным мукам мне попросту некогда, Кирам берёт меня за руку, и мы отправляемся искать дорогу в зал.
В зале шумно, ярко и воздух перенасыщен тестостероном. Я с любопытством оглядываюсь вокруг. Любопытство, знаете ли, одна из важнейших черт журналиста. Наравне с хорошо подвешенным языком. Замечаю в первом ряду Джавада и его девушек и направляюсь к ним. Мы всё так же держимся с Киром за руки, как сиамские близнецы, право слово. Когда подходим к его друзьям, Кирам тут же утаскивает Джавада на ринг. Но последний почти сразу возвращается, передав Кира его помощнику. Или как называется тот парень, что подает воду и полотенце? Неважно, в общем-то. Я сажусь рядом с девушками и жду начала действа.
На ринге, меж тем, появляется второй участник боя, и я начинаю сомневаться в победе Кирама. У парней схожая комплекция, но вот выражение лица у второго бойца такое агрессивное, что мне становится не по себе. Заметив, как я вздрогнула, Джавад склоняется к моему уху и говорит:
— Не переживай, Кирам круче.
— Если честно, я не понимаю, как это может быть. Он же не видит ничего, — говорю вполне искренне, потому что реакция у мальчишки какая-то нечеловеческая.
— Этого никто не понимает, — коротко смеется парень. — Но одно очевидно, у моего брата дар. Он чувствует движение еще до того, как противник начинает его.
Больше мы с Джавадом не разговариваем, так как начинается поединок. Парни скачут по рингу, нанося друг другу удары руками и ногами, и я понимаю, что Джавад был прав, Кир ловко уворачивается от противника. И хотя Шакар, как представил его судья, нападает активнее, видно, что Кирам двигается гораздо более непринуждённо. Толпа вокруг возбуждённо гудит, подбадривая то одного, то другого бойца. Но вот проходят три минуты, и они расходятся по своим углам. Должна признать, что в этом зрелище всё-таки присутствует некая воинственная красота. Красота силы и превосходства одного человека над другим. Грубая и непонятная мне, но как уж есть. Один за другим пролетают двенадцать раундов. К концу ребята двигаются уже не так легко как в начале. В одном из раундов Кир всё же оказывается на полу, но быстро вскакивает. В целом, я совершенно не понимаю, каким образом начисляются очки и кто побеждает, но в последней схватке Кир одерживает невероятную и очевидную даже для меня победу, отправив Шакара в жёсткий нокаут.
Зал беснуется, комментатор заливается соловьем, видимо восхваляя Кирама — моих знаний палерского пока недостаточно, чтобы вычленить из речи что-то кроме его имени и «да». Джавад рядом аплодирует стоя. Кирам же стоит на ринге с абсолютно дьявольской усмешкой, он явно наслаждается моментом. И он это право стопроцентно заслужил. Джавад встречает нашего мальчика с ринга и передаёт мне — перед вручением кубка Киру надо привести себя в порядок, поэтому мы отправляемся обратно в раздевалку. На всё про всё дают пятнадцать минут. Как только за нами закрывается дверь, он хватает меня за талию, сдирает надоевший до чертиков никаб и крепко целует, прижимая спиной к стене. Я замираю в замешательстве и упоении. Адреналин от боя ещё бурлит в крови, и у меня видимо ничуть не меньше, чем у самого победителя. Потому что я отвечаю ему. Провожу языком по зубам, нежно посасываю нижнюю губу и тону в моменте. «Я просто не хочу портить ему мгновения триумфа», — уговариваю сама себя. Но это ложь чистой воды.
Кир всё же отрывается от моих губ, но продолжает удерживать в тисках своих рук. Дышит тяжело. Он словно не намерен возвращаться в зал за заслуженной наградой.
— Нам надо идти, — выдыхаю еле слышно. И мне ужасно не хочется этого делать. Потому что здесь и сейчас я отпустила себя, но впредь подобного допускать не должна.
Он словно понимает это, сжимает ещё крепче на
