сама предложила помощь и поделилась добытой днём одеждой. Алиса поблагодарила нас и ушла в свою комнату, где вахтёрша и Саныч уже установили светозащитные экраны.
— Как он? — спросил я Ольгу, когда мы остались наедине.
— Кто, пациент? — уточнила она. — Пока плохо. Но это ожидаемо. Если переживёт ночь — завтра начнётся стадия улучшения. Вот только окончательным или мнимым оно будет пока непонятно… по моим ощущениям по крайней мере часть костного мозга уцелела, но кто его знает, как на самом деле… Дим, я с ног валюсь. Ты извини, если что. Язык заплетается, правда.
— Понимаю, — кивнул я. — Мне легче, у директора кофе напоили. Поэтому уступаю тебе душ.
Мы разговаривали шёпотом, чтобы не потревожить детей в соседней комнате.
— Спасибо! — ответила Ольга.
Я почувствовал, как Сашка ткнулась мне в ногу, громко муркнув.
— Если что, лоток я переставила в туалет, поэтому потом дверь не закрывай. И дети покормили её вечером.
— Отлично, — я попытался улыбнуться.
Ольга тяжело вздохнула и как-то поникла, опустив руки.
— Ну что ты? Ты молодец, — сказал я. — Отлично держишься! Уверен, Никита тобой гордится!
— Дим, завтра годовщина будет… — вздохнула Ольга.
Помолчали. Я понимал, что объятия в этот момент были бы неуместны, поэтому просто стоял какое-то время рядом. Потом решился заговорить. Иногда нужно дать волю словам, горе с ними выходит, как говорила моя бабушка…
— Призвали? — спросил я.
Ольга молча кивнула.
— После учебки… в первую же неделю… я как дура начала верить, что всё в порядке будет, что всё образуется, что на войне люди тоже выживают… — она тихо всхлипнула.
— У нас в январе была, — сказал я. — Наша годовщина.
— Сколько лет?
— Три.
Ещё одна долгая пауза, наполненная тягучей тишиной. Только Сашка продолжала тереться о мои ноги, видимо, рассчитывая на внеплановое угощение.
— Как… как это случилось? — спросила она.
— Автокатастрофа, — ответил я. — Она только недавно начала на машине ездить. Сдала на права полгода как… в основном каталась по Одинцово — садик-школа-торговый центр. Очень любила свою машинку, у неё «Киа Пиканто» была… в тот день я должен был отвезти их на прослушивание в музыкальную школу в центр Москвы. Но важный клиент перенёс тренировку. Я хотел им такси заказать, но она решила, что уже достаточно опыта набрала и поехала сама…
— Ваня не пострадал?
— Вообще ни царапины… а она погибла мгновенно. У него на глазах.
Ольга зажмурилась.
— Дим, прости…
— Всё в порядке. Ты тоже прости если что не так…
Я хотел добавить ещё что-то ободряющее, но тут в дверь постучали. Мы с Олей переглянулись, и я открыл замок. На пороге стояла вахтёрша и протягивала мне трубку радиотелефона.
Я взял аппарат.
— Слушаю, — сказал я.
— Дмитрий, большая просьба к вам будет. Утром, как только рассветёт, Саныч за вами заедет. Около часа назад кто-то пытался напасть на поезд. Нам очень нужна ваша помощь, чтобы понять, кто это был.
Глава 17
Их было двое: мужчина и женщина. Обоим лет по сорок-сорок пять. Одеты обычно: пуховики, тёплые штаны, походные ботинки. Будто собирались на пикник в зимнем лесу. Мужик совершенно серый и неприметный: плюгавенький, с едва намеченным брюшком, которое стало видно из-за расстёгнутого пуховика и задранного шерстяного свитера. Женщина напоминала школьную учительницу — крашенные рыжеватые волосы, простой макияж и строгое удивление, навсегда застывшее на её лице, будто заправский двоечник вдруг отлично ответил на вопрос у доски.
Женщина была убита выстрелом в грудь из дробовика. У мужчины на шее виднелась резная рана, которую оставил кто-то опытный и сноровистый. Рядом на снегу была застывшая на снегу кровь. Много крови.
Необычным было то, что и мужчина, и женщина сжимали в руках новенькие «Глоки».
Саныч привёз меня, Ольгу и директора. На месте нас встречал Фёдор и ещё несколько дюжих мужиков с охотничьими карабинами и ружьями. У одного из них была перевязана рука, и Ольга сразу направилась к нему, чтобы забрать в салон УАЗика и обработать рану.
— Однако… — вырвалось у меня, когда я увидел оружие.
— Угу, — согласился стоявший рядом Фёдор.
— Ночью кто-то был рядом? — спросил я.
— Конечно, — кивнул охотник. — Мы менялись каждые два часа. Шеф сказал, что остальное до утра терпит, — он кивнул на Петра.
— Как всё произошло? — спросил я.
— Володь, поди сюда, — он позвал одного из мужиков.
Тот подошёл вразвалочку и с важным видом встал рядом.
— Ты был с Костей?
— Да, мы вдвоём дежурили, — кивнул мужик.
— Костя — это раненый? — уточнил я.
— Верно, — кивнул Володя. — В общем, дело так было: мы делали пеший обход, раз в час, как шеф установил. Сначала услышали: тарахтит что-то. Вроде как со стороны посёлка. Я решил было, что наши и хотел вперёд выйти встретить, но Костян сказал, что звук движка необычный. У нас он таких не слышал. Ну, мы решили затаиться и посмотреть, что дальше будет. И, в общем, подкатывают тут такие эти мужик с бабой. На снегоходе крутом каком-то. Деловито так. Глушат двигатель, что-то разгружают на снег. Потом начинают переговариваться, ходят долго вдоль вагонов. Потом начинают что-то ковырять под одним из них. Ну мы тут и решили, что надо бы их брать, а уже потом разбираться. Мы вышли оба сразу, ослепили их фонариками. Думали, сейчас тёпленькими возьмём — а чего бояться-то было? Обычный мужик с бабой. А он хрясь — и пальбу открыл! Костику руку прострелить успел. Баба промахнулась, свезло мне. Может, оно и по-другому надо бы — но как-то башка в тот момент не соображала вообще. Я пальнул и завалил её на месте… — Володя грустно вздохнул. — А мужик этот, в общем, шустрый такой: на меня ринулся и ружьё отнял. Ну как отнял: попытался. А Костик, не будь дураком, его ножом того… вот все и дела.
— Все и дела… — вздохнув, повторил я и погладил подбородок. — А транспорт их где? Не трогали? И что они под вагоном делали?
— Не, не стали по темноте, — махнул рукой Володя. — А снегоход ихий там, за вагоном, — он указал влево, где путь поворачивал по широкой дуге, скрывая часть вагонов.
— Ясно, — кивнул я, после чего направился в указанную сторону. Директор и Володя пошли за мной.
Это была новенькая «Ямаха». Незнакомая мне модель. Даже на вид — мощная и дорогая. Её багажник был открыт, и я с любопытством заглянул внутрь. Детонаторы. Шашки. Брикеты пластида. Таймеры — электронные и обычные. В общем, полный набор «юного взрывника». Я присвистнул.
Потом заглянул под вагон, к которому вели следы. И снова присвистнул: тут со знанием дела начали монтировать целую взрывную систему. Причём целью было не вскрыть вагон, а полностью уничтожить содержимое. Очень уж много взрывчатки было — килограммы, если не десятки. Признаться, я такого ещё не видел никогда.
К счастью, детонаторы и систему подрыва диверсанты установить не успели. Иначе по крайней мере часть груза застрявшего поезда до утра наверняка была бы потеряна.
— Ничего не трогать тут, — сказал я, обращаясь к Володе. — Технику тоже. Не пытайтесь заводить и садиться.
— Понятно, — кивнул Володя.
— Нужно будет время и подготовка, чтобы снять эти художества, — сказал я, и добавил, обращаясь к Петру: — нам поговорить надо будет.
— Надо, значит, надо, — вздохнул тот.
Я вернулся к телам и, насколько было возможно, обыскал их. У мужика я нашёл российский паспорт на имя Жданова Кирилла Михайловича, семьдесят восьмого года рождения, прописанного на Советской улице, дом семьдесят шесть в Каменногорске. Кроме паспорта в скрытых карманах и полостях нашлось: два метательных ножа, спутниковый телефон, несколько ампул с прозрачной жидкостью в пластиковом контейнере, миниатюрный прибор ночного видения, запасные магазины к «Глоку». Возможно, было что-то ещё — но мне надоел процесс, и я дал команду мужикам грузить тело в багажник УАЗика.
У женщины, помимо ножей и ещё одного миниатюрного пистолета, оказалась с собой ручка и косметичка, которые я благополучно отложил в сторону и наказал никому не трогать. Потом и её отнесли в багажник.
— В лазарете морг есть? — спросил я у директора.
— Нет. Не предусмотрен. Предполагалось, что в подобный случаях скорая будет отвозить тела в Каменногорск, в ЦРБ.
— Ясно. Тогда, наверно, надо будет выделить какой-то ящик и оставить их на улице. Тела исследовать не надо — это может быть опасно.
— Кто они такие? Диверсанты? — спросил директор.
— Давайте в тепле
