Я пишу об этом, ибо считаю важным для освещения событий, которые пытаюсь изложить с максимальной полнотой.
Конечно, мне не терпелось собственными глазами увидеть Эльзу. Как оказалось, она была действительно красива и привлекательна. Но, к моему удивлению, на этот раз Эмиас Крейл оказался не таким веселым и оптимистичным, как обычно. Я сразу заметил явные признаки переутомления – капризы, внезапная апатия и вообще нервозность и раздражительность. Эмиас обрадовался, увидев меня, и сказал, как только мы остались одни: «Слава богу, что ты приехал, Фил. Жить в доме с четырьмя женщинами!.. Для какого угодно мужчины этого достаточно, чтоб сойти с ума. Если они возьмутся за меня все четверо, то отправят в сумасшедший дом».
Атмосфера там была действительно напряженная. Кэролайн слишком переживала всю эту историю и реагировала на нее бурно. Обычно вежливая, тактичная, она обращалась с Эльзой Гриер грубее, чем можно было себе представить, хотя и не позволяла себе сказать хоть одно оскорбительное слово. Что касается Эльзы, то она вела себя явно с вызовом. Эльза была любима, она это знала, и никакие правила хорошего тона не сдерживали ее бесстыдства. В результате Эмиас большую часть дня работал, а в перерывах пикировался с Анджелой. Их отношения обычно были дружеские, хотя они и подшучивали друг над другом и перебранивались. Но теперь… Во всем, что делал или говорил Эмиас, сквозило, что его терпение вот-вот лопнет.
Была еще гувернантка. «Кислая старая дева, – говорил о ней Эмиас. – Она меня терпеть не может!.. Сидит со сжатыми губами и постоянно меня осуждает». Потом взорвался: «Черт бы побрал этих женщин! Мужчине, если он желает покоя, не стоит связываться с женщинами!» – «Тебе не стоило жениться, – сказал я ему. – Такой человек, как ты, не должен быть опутан семейными обязанностями». Он мне ответил, что теперь уже поздно говорить об этом. И прибавил, что, несомненно, Кэролайн была бы рада избавиться от него. В этом я увидел первый сигнал того, что назревает нечто необычное. «Что ты имеешь в виду? Неужели у тебя в самом деле что-то серьезное с Эльзой?» Он ответил: «Она хороша, ведь так? Иногда мне кажется, что лучше бы ее никогда не встречать». Потом он сказал с усмешкой: «Я надеюсь, все станет на свои места в конце концов. И ты должен признать, этот портрет – прекрасная штука».
Он говорил о портрете Эльзы, над которым работал. Несмотря на свою недостаточную компетентность в живописи, я все же понял, что это в самом деле будет вещь высокого класса. Когда Эмиас писал, он перевоплощался. Несмотря на свою привычку ворчать, хмуриться, ругаться, иногда даже бросаться кистями, в те минуты он был на самом деле счастлив, необыкновенно счастлив.
Возвратившись домой, он не мог спокойно воспринимать враждебность, возникшую между двумя женщинами. Эта неприязнь достигла своей кульминации семнадцатого сентября. Завтрак оказался для нас тяжким испытанием. Эльза слишком, я считаю, обнаглела. Единственное подходящее здесь слово. Она подчеркнуто игнорировала Кэролайн, обращаясь только к Эмиасу, словно они были одни. Кэролайн непринужденно, весело беседовала со всеми, иногда ловко вставляла шпильки, но совсем безобидные. Ей не была присуща фальшивая искренность, искусством которой владела Эльза Гриер.
Взрыв произошел в гостиной, после ленча. Я сделал замечание насчет изящной скульптуры из полированного бука – весьма своеобразной работы. Кэролайн сказала: «Это произведение одного молодого норвежского скульптора. Мы с Эмиасом восхищены им и собираемся навестить его следующим летом».
Эта спокойная уверенность, очевидно, оказалась невыносимой для Эльзы, она сразу же выпалила: «Эта комната приобрела бы лучший вид, если ее обставить надлежащим образом. Здесь слишком много мебели. Когда я перееду сюда – все это старье выброшу, оставлю только две-три хорошие вещи. Занавески повешу, наверное, медного цвета. – Она повернулась ко мне и спросила: – Вам не кажется, что так будет лучше?»
Я не успел ответить, как заговорила Кэролайн, голосом нежным, бархатным, но с угрожающей интонацией: «Вы намереваетесь купить этот дом, Эльза?» Эльза рассмеялась и сказала: «Зачем нам прикидываться? Будем искренними, Кэролайн, вы хорошо знаете, что я имею в виду!» Кэролайн ответила: «Понятия не имею». – «Не будьте наивной. Мы с Эмиасом любим друг друга. Это не ваш дом, это дом его. И когда мы поженимся, я буду жить с ним здесь!» Кэролайн сказала: «По-моему, вы с ума сошли». – «О нет, – ответила Эльза. – Это не так, и вы это хорошо знаете. Не лучше ли быть откровенными друг с другом? Мы с Эмиасом влюблены – это вы видите достаточно хорошо. Вам остается только одно – вернуть ему свободу». – «Я не верю ни единому вашему слову». Но голос Кэролайн звучал неубедительно. Удар Эльзы был точен и пробил ее щит.
В этот момент в комнату вошел Эмиас. Эльза сказала со смехом: «Если вы не верите мне, спросите его». – «Я спрошу его! Эмиас! Эльза говорит, что ты хочешь вступить с нею в брак. Это правда?» Бедный Эмиас! Мне было жаль его. Человек оказывается в смешном положении, когда становится участником подобной сцены. Он покраснел, начал кричать на Эльзу, какого, дескать, черта она болтает. «Так это правда?» – спросила Кэролайн. Эмиас не ответил. Не говоря ни слова, он силился просунуть палец за воротник рубашки. Так он делал всегда, когда попадал в затруднительное положение. Потом, стараясь держать себя с достоинством, сказал: «Я не считаю нужным говорить об этом». – «Нет, мы будем об этом говорить!» Тогда вмешалась Эльза: «Мне кажется, что честнее по отношению к Кэролайн сказать ей всю правду». Кэролайн спросила, слишком даже спокойно: «Это правда, Эмиас?» Эмиас казался немного пристыженным, как и любой мужчина, прижатый женой к стенке. «Правда-то оно правда, но я не хочу сейчас об этом говорить». После этого он повернулся и быстро вышел из комнаты.
Я поспешил за ним. Не хотелось оставаться с женщинами. Я догнал его на веранде. Эмиас ругался. Мне не приходилось слышать, чтобы человек ругался с таким вдохновением. Затем он бросил со злостью: «Не могла помолчать! Почему, черт бы ее побрал?! Увидишь, какой теперь здесь будет взрыв! А я должен кончать свою картину, ты слышишь меня, Фил? Это самое лучшее, что я когда-либо сделал. И эти глупые женщины своими ссорами хотят все испортить!» Я не мог скрыть улыбки. «Между нами говоря, старина, ты все это сам заварил». – «Это ты мне говоришь! – застонал он. – Ты должен признать, Фил, что нельзя осуждать человека, если он теряет голову ради нее. Кэролайн должна это понять».
На мой вопрос, что будет, если Кэролайн проявит стойкость и не согласится на развод, он не обратил внимания. Его мысли уже куда-то улетели. Я повторил вопрос, и Эмиас равнодушно ответил: «Кэролайн не станет желать мне зла. Ты не поймешь этого, дружище». – «Но ведь у вас ребенок». Он взял меня за руку: «Фил, дорогой мой, послушай! Я знаю, у тебя добрые намерения, но не стоит читать мне нотации. Я улажу все дела, все будет в порядке. Вот увидишь!»
Вот какой был Эмиас со своим неисправимым оптимизмом. Он закончил почти веселым тоном: «К черту всех этих женщин!» Не знаю, что бы он еще сказал, если бы на веранде неожиданно не появилась Кэролайн. На голове у нее была шляпа темного цвета, с большими опущенными полями, в которой она казалась довольно забавной. Ровным голосом она сказала: «Сними пиджак, Эмиас, он весь испачкан красками. Мы идем к Мередиту пить чай. Или ты забыл?» Эмиас вытаращил глаза и пробормотал: «Да, да, я и забыл. Конечно, пойдем». Кэролайн подошла к клумбе и начала срывать цветы.
Эмиас медленно пошел в дом.
Кэролайн обратилась ко мне. Она говорила всякую бессмыслицу, что будет хорошая погода, что сейчас, видимо, много скумбрии в море, и можно было бы Эмиасу, Анджеле, мне – всем пойти на рыбалку… У Кэролайн была исключительная сила воли, и она прекрасно владела собой. Не знаю, тогда ли уже у нее созрело решение убить его, но меня это не удивило бы. Кэролайн Крейл была опасной женщиной. Я понимал, что она не склонна примириться со сложившимся положением, но почему-то подумал, что она сочла за лучшее вести себя сдержанно.
Вскоре подошли другие. У Эльзы был дерзкий и в то же время торжествующий вид. Мне она не нравилась – не люблю бурных женщин. Но должен признать, что в тот день она была необыкновенно красива. Женщины как будто хорошеют, когда достигают своей цели. Кэролайн не обращала на нее внимания. Я решил, что она либо согласится с неизбежностью разрыва, либо будет вести себя как ни в чем не бывало, уверенная в том, что Эмиас все равно к ней вернется.
Некоторую разрядку в тот момент внесла Анджела. Выйдя из дома, она заявила мисс Уильямс, что и не подумает менять юбочку, что юбочка на ней очень хорошая, что она очень нравится дяде Мередиту. В конце концов мы отправились. Кэролайн шла с Анджелой, я с Эмиасом, а Эльза одна.
