— Да, сэр. Это все, сэр? Могу я позволить людям разойтись?
— Пока нет. Я должен проследить за водворением Моусли в одиночку, а затем мне хотелось бы сделать обход тюрьмы в вашем сопровождении. Если я отложу это до утра, пойдет насмарку весь смысл этой инспекции. Я уверен, что вы прекрасно меня понимаете, капитан. Не так ли?
— Несомненно, — заверил меня старик, — все кристально ясно. — Но, по правде сказать, выглядел он немного озадаченным.
Изложить дело так, чтобы он понял, оказалось достаточно просто.
— Вот теперь, мой дорогой капитан, можете разъяснить собственный способ бухгалтерского учета. — Капитан несомненно понял, ему действительно стало все кристально ясно.
Таковы уж чудеса воинской дисциплины. Охранники стояли по стойке «смирно» до двух часов ночи и все это время вели себя не хуже церковных мышей. Между тем я отобедал (это было лучшей едой с тех пор, как я оказался на Земле, и самым сердечным приемом в моей жизни), затем мы вместе с Фрэнглом совершили неторопливый обход тюремных блоков. В первом же…
Не выразить словами: скученность, вонь, не отвечающее нормам санитарное оборудование. Поскольку маломощный аварийный генератор тюрьмы работал главным образом на систему безопасности, единственным освещением камер были забранные решетками окна. Все напоминало средние века. Страдания на страданиях, от камеры к камере. И это лишь первый блок!
— Сколько здесь таких еще?
— Кроме этого, девять.
Пройдя только несколько камер, выхватывая лучом фонарика эти скопища поникших, но все еще гордых тел (так разительно отличавшихся от рыхлых телес стоявших во дворе охранников), встречаясь с их тоскливыми, молящими взглядами, я почувствовал, что почва уходит из-под моих ног. Жалость терзала меня, ярость, казалось, вот-вот вырвется наружу. Зачастую щенки, менее склонные к беспрекословному повиновению, подходили к решеткам и протягивали сквозь прутья руки, прося пищи. Капитан Фрэнгл с негодованием отталкивал их. Мне стыдно признаться, что я терпеливо сносил его поведение. Я все еще боялся, как бы он не принял мои гуманные порывы за нелюбовь к Дингам и не заподозрил бы неладное.
— О сэр, — заскулил очередной щенок, — нет ли у вас кусочка чего-нибудь съесть? Из сострадания, сэр, немного еды!
— Еды? Ты получишь еду, маленький сукин сын! Ты испробуешь этот кулак, если не уберешься подальше. Еды? Если ты голоден, то вини в этом своего отца — только знаешь ли ты, что такое отец! За стенами тюрьмы достаточно еды, было бы желание собирать ее.
Подобное оскорбление выходило за всякие разумные рамки, и я достаточно резко осадил капитана.
— Но это их вина, майор; я заранее прошу извинить меня. Мы отправляем партии из нескольких сотен мужчин на уборку урожая в соседние фермерские хозяйства. На дворе август, еда гниет на корню. Урожай поедают птицы, но эти чертовы любимцы так ленивы, что не желают шевельнуть рукой, чтобы набить собственный рот.
Хотя это не заслуживало никакого доверия, я решил для себя обязательно проконсультироваться с менее заинтересованным авторитетом — если, конечно, будет время.
Время — с ним было хуже всего! Хотя я чувствовал себя обязанным выжать все возможное из своей лжи и во что бы то ни стало использовать неограниченную власть на улучшение условий жизни и (если удастся) освобождение этих тринадцати тысяч любимцев, у меня не было сомнения, что каждый новый час, проведенный с Фрэнглом, делал мое разоблачение все более неизбежным. Маска с меня сползала и сползала…
Но если я смогу освободить их этой же ночью, то не только окажу услугу пленникам, но и сам смогу исчезнуть, потому что такое громадное количество беглецов сыграет роль дымовой завесы.
— Я намерен осмотреть все десять блоков, капитан, но вам незачем сопровождать меня. Просто оставьте мне ключи. И те, которыми запирают блоки, и от всех камер.
— Это невозможно, майор. Мы не пользуемся ключами. Все замки электрические. Их нельзя сломать, вы ведь знаете… электричество!
Он, казалось, вкладывал какой-то особенный смысл в это заявление, и я глубокомысленно кивнул. Получив одобрение, капитан продолжал:
— Электричество — самый могущественный слуга человека. Оно — открытая дверь в завтра. Это еще одна лампа Аладдина. Я люблю электричество, и электричество любит меня.
— Замечательно. Я тоже его люблю. Но кто здесь электрик — человек, который может открывать двери? Я хочу закончить инспекцию с ним.
— У нас нет электрика — в прямом смысле. Есть унтер-офицер Палмино — он у нас делает подобные вещи, на любительском уровне. В нем самом нет ничего изысканного, понимаете, но все это он поддерживает в рабочем состоянии.
— Позвольте мне взглянуть на щит управления замками камер и пришлите сюда Палмино. А сами тем временем приведите в порядок вашу бухгалтерию.
Фрэнгл сжал мою руку в безмолвной признательности. У него не было нужды в речах — он просто сунул мне пять стодолларовых банкнот. Я положил взятку в карман, и глаза капитана Фрэнгла наполнились слезами.
У человека, который вошел в радиобудку, были темные волосы, но такие грязные и засаленные, что голова выглядела деталью какой-то машины. Смуглая кожа лица была изуродована десятилетиями не оставлявших его в покое прыщей, а узкие глаза, увеличенные толстыми стеклами очков, поблескивали гнойными выделениями. Он был небольшого роста, чрезмерно тучен; пропорции его тела наводили на мысль об уродстве. Короче говоря, он в точности соответствовал моему представлению о настоящем Динго.
Этот Динго щеголевато отдал честь:
— Майор Джонс? Унтер-офицер Палмино прибыл по вашему приказанию, сэр.
Я изобразил то, что, по моему мнению, должно было выглядеть ответным приветствием, но побоялся отвечать. Как офицер должен обращаться к унтер-офицеру? Существует масса неведомых мне уставных правил. Я докопался лишь до малой их толики, по кусочкам собирая воедино опыт общения с Фрэнглом и смутно всплывавшие в памяти романы о военных и фильмы фон Штрохейма. Маска сползала…
— Хорошо, Палмино, — ответил я наконец, отворачиваясь от него и пытаясь продемонстрировать рассеянность. — Я хочу, чтобы были открыты все тюремные блоки. А затем и сами камеры. Для проверки. Немедленно. — Не оборачиваясь, я направился к выходу.
— Боюсь, это невозможно, майор Джонс. Они открываются поочередно. Такова СОП. — Затем, словно насмехаясь, он добавил: — Стандартная операционная процедура, вы ведь знаете.
— Мои приказы выше стандартных процедур, Палмино. Вы должны подчиняться моим приказам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
