Вошедший майор Вебер, не веря своим глазам, уставился на поднос.
— Мы что, уже поощряем тех, кто дает убежище террористам? — по-немецки спросил он.
— Мы имеем дело с дамой и должны соответственно с ней обращаться, — ответил Дитер.
— Господи Боже! — сказал Вебер и, резко развернувшись, вышел.
Мадемуазель Лема отказалась от основного блюда, но выпила весь кофе. Дитер был доволен — все шло по плану. Когда узница покончила с едой, он снова начал задавать свои вопросы:
— Где вы встречаетесь с агентами союзников? Как вы их узнаете? Каков пароль?
Мадемуазель Лема была как будто встревожена, но по-прежнему отказывалась отвечать.
Он с грустью посмотрел на нее.
— Мне очень жаль, что вы отказываетесь со мной сотрудничать после того, как я столь хорошо с вами обошелся.
Она как будто немного удивилась.
— Я ценю ваше хорошее отношение, но не могу вам ничего сказать.
Сидевшая рядом с Дитером Стефания также была явно озадачена. Он догадывался, о чем она думает: Неужели ты и вправду воображал, что хорошего обеда будет достаточно, чтобы заставить эту женщину заговорить?
— Ну хорошо, — сказал он и встал, словно собираясь уйти.
— Извините, мсье, — смущенно сказала мадемуазель Лема. — Мне нужно… мм… посетить дамскую комнату.
— Вам нужно в туалет? — резко спросил Дитер.
Она покраснела.
— Короче, да.
— Извините, мадемуазель, — сказал Дитер, — но это невозможно.
Глава тринадцатая
«Из всего, что вы сделаете на этой войне, главное — это уничтожение той телефонной станции». Это было последнее, что Монти сказал в тот вечер Полу Чэнселлору.
Когда утром Пол проснулся, эти слова эхом звучали у него в голове. Это была очень простая инструкция. Если он сможет выполнить задание, то поможет выиграть войну. Если он провалится, погибнут люди — и, возможно, он проведет остаток жизни, размышляя о том, как помог проиграть войну.
Он рано появился на Бейкер-стрит, но Перси Твейт был уже там — сидел в своем кабинете, попыхивая трубкой и глядя на шесть коробок с папками. В своем клетчатом пиджаке, с усами, похожими на зубную щетку, он казался типичным служакой, который звезд с неба не хватает. На Пола он посмотрел с легкой враждебностью.
— Не понимаю, зачем Монти назначил вас командовать этой операцией, — сказал он. — Меня не смущает, что вы майор, а я полковник, — все это полная ерунда. Но вы никогда не руководили тайными операциями, тогда как я занимаюсь этим в течение трех лет. Для вас это имеет какой-то смысл?
— Да, — отрывисто сказал Пол. — Если вы хотите быть абсолютно уверены в том, что работа будет сделана, вы поручаете ее тому, кому доверяете. А Монти доверяет мне.
— А не мне.
— Он вас не знает.
— Понятно, — раздраженно сказал Перси.
Пол нуждался в его сотрудничестве, поэтому решил как-то успокоить. Оглядевшись, он заметил фотографию в рамке, на которой были изображены молодой человек в форме лейтенанта и женщина постарше в большой шляпе. Молодой человек выглядел так, как должен был выглядеть Перси лет тридцать назад.
— Это ваш сын? — догадался Пол.
Перси сразу смягчился.
— Дэвид сейчас в Каире, — сказал он. — Во время войны в пустыне там было несколько тяжелых моментов, особенно когда Роммель дошел до Тобрука, но теперь, конечно, он далеко от линии фронта, и должен сказать, что я этому рад.
Женщину с волевым лицом, темноволосую и темноглазую, можно было скорее назвать скорее статной, чем красивой.
— А миссис Твейт?
— Роза Манн. В двадцатые годы она получила широкую известность как суфражистка и всегда использовала свою девичью фамилию.
— Суфражистка?
— Борец за избирательные права для женщин.
Перси нравятся сильные женщины, решил Пол; вот почему он любит Флик.
— А знаете, вы правы относительно моих недостатков, — откровенно заявил он. — Я работал в подполье, был, можно сказать, на переднем крае, но впервые играю роль организатора. Так что я буду вам очень благодарен за помощь.
Перси кивнул.
— Кажется, я начинаю понимать, почему у вас репутация человека, который может решать вопросы, — с некоторым намеком на улыбку сказал он. — Но если вам нужен совет…
— Прошу.
— Ориентируйтесь на Флик. Никто столько времени не проработал в подполье и не был раскрыт. Ее знания и опыт ни с чем нельзя сравнить. Теоретически я ее начальник, но фактически я занимаюсь тем, что оказываю ей необходимую поддержку. Я никогда не стану говорить ей, что надо делать.
Пол заколебался. Командование ему поручил Монти, и он не собирался передавать его по чьему бы то ни было совету.
— Я буду иметь это в виду, — сказал он.
Перси это как будто удовлетворило.
— Ну что, начнем? — спросил, указав на папки.
— Что это?
— Личные дела тех, кто рассматривался нами как возможные агенты, но по разным причинам был отвергнут.
Пол снял пиджак и закатал рукава.
Все утро они вместе просматривали эти папки. С некоторыми кандидатами даже не проводили собеседование, другие были отвергнуты после личной встречи, но многие не смогли пройти какую-то часть курса подготовки — не справились с кодами, оказались никудышными стрелками или дошли до истерики, когда им предложили прыгнуть с парашютом. В основном им было двадцать с небольшим, и общее у них было только одно: все они говорили на иностранном языке как на своем родном.
Папок было много, но подходящих кандидатов оказалось всего ничего. Когда Перси и Пол удалили всех мужчин и женщин, говоривших не на французском языке, осталось только три фамилии.
Пол был обескуражен. Едва начав, они уже наткнулись на серьезное препятствие.
— Нам нужно минимум четверо — даже с учетом того, что Флик договорится с той женщиной, к которой поехала сегодня утром.
— С Дианой Коулфилд.
— И среди них нет ни специалиста-подрывника, ни телефонного мастера!
Перси был более оптимистичен.
— Когда УСО проводило с ними собеседование, это было так, но все могло измениться. Женщины научились выполнять любую работу.
— Ну что ж, давайте посмотрим.
Чтобы отследить судьбы всех трех, понадобилось некоторое время. Тут их постигло новое разочарование — одной уже не было в живых. Две другие сейчас находились в Лондоне. К несчастью, Руби Ромэн сидела в Холлоуэй, женской тюрьме ее величества, находившейся в пяти километрах к северу от Бейкер-стрит, где ожидала суда по обвинению в убийстве. А Мод Валентайн, в личном деле которой было просто написано «психологически непригодна», работала водителем в КМСП.
— Осталось всего две! — уныло сказал Пол.
— Меня больше беспокоит не количество, а качество, — заметил Перси.
— Мы с самого начала знали, что будем искать среди отсева.
— Но мы не можем рисковать жизнью Флик, набирая подобных людей! — со злостью сказал Перси.
Он отчаянно стремится защитить Флик, решил Пол. Перси готов передать контроль над операцией, но не может поступиться своей ролью ее ангела-хранителя.
Их спор прервал телефонный звонок. Звонил Саймон Фортескью, шпион в костюме в полоску из МИ-6, обвинявший УСО в провале операции в Сан-Сесиле.
— Чем обязан? — осторожно спросил Пол — Фортескью был не из тех людей, кому можно доверять.
— Думаю, что смогу кое-что для вас сделать, — сказал Фортескью. — Я знаю, что вы действуете по плану майора Клэре.
— Кто вам это сообщил? — с подозрением спросил Пол — предполагалось, что это секрет.
— Давайте не будем в это вдаваться. Естественно, я желаю успеха вашей операции, хотя и был против нее, и хотел бы помочь.
Пол был взбешен тем, что об операции проболтались, но педалировать эту тему не имело смысла.
— Вы знаете женщину, по специальности телефонного мастера, которая бы идеально говорила по-французски?
— Не совсем. Но одну женщину вам стоит посмотреть. Это леди Дениз Боуйер. Очень милая девушка, ее отец был маркизом Инверлокки.
Пола не интересовала ее родословная.
— Откуда она знает французский?
— Ее вырастила мачеха-француженка, вторая жена лорда Инверлокки. Она всегда стремится исполнить свой долг.
Пол относился к Фортескью с подозрением, но сейчас он отчаянно нуждался в подходящих рекрутах.
— Где мне ее найти?
— В Королевских ВВС в Хендоне. — Слово «Хендон» ничего не говорило Полу, и, поняв это, Фортескью объяснил: — Это аэродром в северном пригороде Лондона.
— Благодарю вас.
— Дайте мне знать, подойдет ли она. — И Фортескью повесил трубку.
Пол рассказал о звонке Перси, который сказал:
— Фортескью нужен шпион в нашем лагере.
— Мы не можем отвергнуть ее по этой причине.
— Разумеется.
