«Бентли» сворачивает на светофоре в город. Останавливается у одноэтажного здания с вывеской «Атриум». Водитель открывает дверцы, и мы с эскортом охраны быстро проходим внутрь. Люди, идущие по улице, пялились во все глаза, наверняка решив, что по их душу в Ступино явился сам президент, не меньше. Охрана впереди и сзади. Я сдерживаю раздражение. Терпеть не могу этого киношного пафоса, но теперь от охраны не отвертеться.
Внутри для нас уже все готово. Лучший столик, услужливая официантка и сам управляющий вышел поприветствовать лично. Точно администрацию предупредили заранее. Может, так оно и есть. Отец старается, просчитывает все наперед.
Жую, не чувствуя вкуса, грибной крем-суп, лосося на гриле и запеченные овощи.
Врачи назначили диету, и отец неумолим, выбирает из меню ресторана только полезное… мне. Себе вон даже бокал вина позволил. Но я терплю его заботу. Это лучше, чем мачеха, которая навязчиво попытается быть мне любящей мамочкой.
— Отец, с чего у вас началось с этим Зубовым? — пытаюсь отвлечься от неприятных мыслей, еще более неприятными.
Отец оторвался от стейка и секунду созерцает мое лицо.
— Дело давнее. Макс. Мы тогда еще брали особые заказы от своих, проверенных и нужных. Спортивная база отдыха класса люкс недалеко от Киржача. Тут даже был не вопрос застройки, а надавить нужно было на упрямого фермера, не желающего продавать свое поле. Надавили, наказали, и Прохор Зубов прогнулся, а потом..- отец замолчал и выпил бокал до дна.
— Авария, где погибла мама, — закончил я за него. — Зубов был за рулем… — как он признался, узнал роскошный «бугатти» Шалого. Новенький, нарочито яркий и претенциозно громкий — единственный такой в России на тот момент. Тогда еще отец и дядя «понтили». В их среде было принято заявлять о себе громко и с претензией: — У Зубова тоже кто-то погиб.
— Да, почти все. Жена беременная, брат с женой. Только маленький племянник выжил… и он сам. Мразь живучая. Я тоже много раз крутил эту историю со всех сторон.
Но нет, не мог он сознательно. Не совсем же он чокнутый из-за куска земли пойти на такое. Вряд ли он мстил. Родными бы точно рисковать не стал. Трагическое стечение обстоятельств. Отказ тормозов.
Или просто увидел черно-алый «бугатти» врага, летящий навстречу, переклинило от ярости и желания отомстить, и он пошел на таран, забыв про пассажиров.
— Стечение обстоятельств, — проговорил за отцом эхом — Значит, Маша у него?
— Да, в его доме. Но звонила она с телефона его племянника Игната Зубова. Знаешь такого? В доме только они двое.
Игнат… Маша… в доме только они двое…
Внутри обожгло ревностью.
Игната я знал, но не лично. Вадос, на тот момент увлекшийся профессионально самбо, не раз упоминал его, как одного из лучших. Недавно Игнат сдал на мастера спорта по самбо. Ленивый до занятий брат называл таких мордоворотами на стероидах. И утверждал, что сидящие на диетах девушки ведутся на них только потому, что им мяса хочется… Хм… Вот и посмотрим на «одного из лучших».
Глава 20. Признавательная… или «У судьбы нет причин без причины сводить посторонних»
(от лица Маши)
Жгучая брюнетка щурила слегка раскосые лисьи глазки. Уперев руки в бока, она с неподдельным интересом во взгляде дотошно разглядывала на мне каждый сантиметр. Точно пыталась найти что-то такое особенное, но не находила.
По лицу скользнуло разочарование и досада, будто шкатулка с тайнами, на которую она убила много времени, так и не открыла ей свои секреты. За время жизни в столице я привыкла, что одни люди и их большинство в упор меня не видят, другие рассматривают как под микроскопом, но ее пристальный интерес вызвал спонтанную антипатию. Мне захотелось сбежать от ее внимания куда подальше.
При взгляде на гостью тень досады прошла по лицу Игната. Он молчал, глядя на брюнетку, точно ждал от нее объяснений или решал, как лучше поступить. Уловив сомнения хозяина, гостья почувствовала себя хозяйкой положения.
— Сожалею, что помешала голубкам ворковать, — притворно посетовала она.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По голосу было ясно, что девушка ничуть не сожалеет, а рада мешать дальше. Хотя не понимаю, почему она решила, что мешает Игнату и мне. Приняла меня за его девушку на том основании, что он держит меня на руках. Логично. Мне странно другое: при встрече они не поздоровались, точно продолжают прерванный разговор. На любовников не очень похожи. Игнат даже не дрогнул, когда она появилась. Кто они друг другу? Бывшие?
— Дядя будет к вечеру, так что ты рано явилась, — равнодушно сообщил хозяин, без интереса разглядывая гостью.
Едкий запах подгоравшей пищи пощекотал ноздри. Я и Игнат рисковали остаться без завтрака. Он тоже оглянулся в сторону, где горел его шедевр, но с места не сдвинулся. Гостья, если и почувствовала гарь, виду не подала. Глупая ситуация, Игнат ведет себя странно, еще немного и спалит дом. На мои попытки освободиться и спасти завтрак, парень лишь крепче прижал к себе.
— Я не к Прохору, я к тебе, — обрадовала брюнетка. Она снова прошлась по мне взглядом. Ей явно не нравилось, что хозяин в меня вцепился. — Не познакомишь нас?
Минуту Игнат колебался, но послушно произнес:
— Маша, это Рита… Рита, это Маша, моя гостья, — он тут же развернулся. — Она заблудилась в лесу. Ее нашел Захар.
— Маша, значит. Ершова, если не ошибаюсь? — она насмешливо хмыкнула. — На фото ты симпатичнее, Маша Ершова. А ты, Игнат, похоже не в курсе — девочка-то не простая, — она цокнула языком и продекламировала: - Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы в нашей столице…
— Что? — Наш общий возглас вызвал на ее лице довольную улыбку, от которой узкие глазки-щелочки стали еще уже.
Сейчас она напомнила мне чернобурую лисицу. Точно одно из чучел этого дома ожило и сменило ипостась, перекинувшись хитрющей девицей. Ей самое место в этом зверинце хищников.
— Вы телек не смотрите? Твое фото, Маша Ершова, по всем каналам каждые пять минут показывают. Ты сегодня знаменитее всех.
— Вот как! — впервые на лице парня мелькнуло удивление, но предназначалось оно мне, как и его внимательный взгляд. — Кто же ты такая, Маша, которая на уши поставили все службы города и области? Внучка мэра или какой-нибудь шишки из администрации?
— А ты не знаешь?! Ну конечно не знаешь. Все как всегда. И почему тебя назвали Игнатом? Ты же настоящий Иванушка, — Рита проглотила «дурачок», сощурилась, что-то для себя решая.
— Ты все сказала? — грубо осадил гостью парень. — Можешь катиться откуда пришла. Двери ты знаешь где.
Но девушка, словно не заметила его грубости. Даже ухом не повела и не взглянула в сторону выхода, точно не ей сказали только что «вон». Перестав улыбаться, она потребовала:
— Нам нужно поговорить, Игнат. Сейчас, — она глянула на меня непроницаемыми черными глазами. — Ты нас не оставишь… Маша Ершова? Нам о личном переговорить нужно… Очень личном…Уж извини.
— О чем ты? Я тебе повторю еще раз — меня твое предложение не интересует, — в голосе Игната послышалось раздражение, но хватка его пальцев стала слабее, и я соскользнула с рук.
Не знаю, что связывало этих двоих, но им точно не стоило мешать выяснять отношения. И завтрак должен кто-то спасти. От голода уже темнело в глазах, а участвовать в чужих разборках — это без меня. Тем более я всегда могу подслушать под дверью.
Со скоростью, которую позволяла больная нога, я похромала в кухню. Выпила стакан апельсинового сока, стоящий рядом с забытой пачкой. И подслушивать не пришлось, Рита и не думала таиться. Говорила намеренно громко, чтобы слышала я.
Поспешила к стоящей на плите сковороде, откуда тонкой струйкой тянулся дымок, когда в спину прилетело:
— Маш, начинай без меня. Я не задержусь, — пообещал Игнат. — А ты говори, что хотела и выметайся отсюда.
Окинула быстрым взглядом полную дыма кухню, отмечая мини бар с тремя высокими стульями. Кухонный гарнитур в черно-серо-бежевых тонах, в стиле «Хай тек», дикий камень, украшающий стену. Окно, заставленное кактусами, и приоткрытую дверь на террасу. Выключила печку и поставила сковородку с неаппетитными угольками бывшего омлета под струю воды. Включила вытяжку. Нашла пульт, собираясь включить небольшую плазму на стене и послушать новости про себя и проверить слова Риты. Не верилось, что меня могли искать, точно не Макс, а я — дочка миллионера Шалого. Один вопрос вертелся в голове: если Рита не сказала про Макса, значит, его не ищут. Спасли, выкупили или… убили. Но последнее она точно рассказал бы. Если молчит, значит, Макс жив. Чувство тревоги грызло и за Макса, и за своих.
