— Чего-то подобного я и ожидал, — кивнул он. — Она немного рассказывала о тутошних военных кампаниях. Гуманизмом и миролюбием это племя не отличается. Впрочем, в этом мире о правах человека пока вообще никто не слышал.
— Вот как раз о гуманизме. Я тебя, собственно, предупредить хотел, это тебе не наша российская глубинка, она если обидится, то вполне голову открутить способна. Как себя дальше с ней вести думаешь?
— Знаешь, командир… Только не смейся, я прошу тебя. — Стингер несильно пихнул меня в плечо. — Если бы дело было на земле, я бы, наверное, в нее влюбился. Вернулся бы потом после задания, разыскал и забрал с собой, может, даже в отставку вышел бы. Смешно, третий день пошел, как мы знакомы, но… Может, я такую и искал, которая могла бы меня останавливать во всех моих глупостях. Как словом, так и кулаком в лоб.
— И тебя не пугает ее возраст? — Я криво усмехнулся. — А еще — хвост с рогами и весьма богатое прошлое?
— Ладно тебе, Костя. — Зам крайне редко называл меня по имени, как правило, это означало предельную серьезность. — А мы с тобой, можно подумать, безгрешные? Конечно, по сравнению с местными долгожителями кладбище у нас поменьше размером будет, но ненамного. И выглядит для своего возраста Алаири великолепно, мне нравится, во всяком случае. А от молодых дурочек я подустал, ты не поверишь, мне их теперь даже трахать неинтересно стало. Такие, как Шелли, во всех мирах товар эксклюзивный, я подозреваю… Если честно, жаль, что это когда-нибудь кончится, но я пока намерен получать удовольствие.
Я мог только промолчать. Нет, Стингер слыл самым непредсказуемым в моей группе, слава богу, что только в обычной жизни, на заданиях он был надежен, как скала. Но вот в перерывах постоянно что-нибудь да откалывал. То женится по пьяни на одной из своих очередных пассий и потом разводится несколько месяцев, то от разъяренных мужей убегает, спускаясь в исподнем по стене с девятого этажа и зажав в зубах узел со своим барахлом. А потом доказывает отловившему его наряду милиции, что он не вор, а, в натуре, человек-паук… А утром ментов находят аккуратно подвешенными на фонарный столб, причем так, чтобы они себе ничего не повредили, но и сбежать или позвать на помощь не смогли бы. Да и плакаться он любил периодически, причем мне, как своему любимому командиру, что вот, нашел, мол, свою единственную и последнюю любовь, остепенится теперь и больше колобродить не станет. Вот только через два месяца я, как правило, выслушивал точно такой же монолог, слово в слово, только с другим женским именем.
— Кстати, Дракон. — Минута серьезности у Стингера быстро закончилась, и он вернулся к своему обычному раздолбайскому тону. — Алаири над тобой полночи прикалывалась, точнее, над тобой и Шелли.
— На тему? — не понял я.
— Да вот зубоскалила, что, мол, эта недотрога, ну в смысле Шелли, опять отловила приличного мужика, и он теперь влип по полной, она к нему больше никого из принципа не подпустит, а ссориться с Инферной в их клане дурных нет. А тебе, такому бедному и несчастному, теперь даже в бордель не сходить будет, а если все-таки сбежишь и прорвешься, то копец борделю. Вот только я две вещи не очень понял, почему копец будет борделю, а не тебе, и чего они все к Шелли с такой опаской относятся. Вроде нормальная девчонка, не психопатка, ничего…
— А вот я, кажется, понимаю, — пробормотал себе под нос. — Кровь Хаоса…
— Во, а это что еще за штука? — заинтересовался Стингер.
— Помнишь, как Шелли изменилась в Перевальном, когда Гаррион только приехал? — спросил я.
— Ну да, у неё какая-то чешуя на руке появилась, поверх кожи, — кивнул мой зам. — Но я тогда не на этом сосредоточен был, да и сидел так, что особо рассмотреть ничего не получилось…
— А вот я рассмотрел, и подробно. Чешуя у нее не только на руке вылезла, да и не только чешуя. В общем, это что-то вроде боевой формы. Они могут меняться, приспосабливая свое тело для разрушения и убийства. Впрочем, не только, как я понял, тут некоторые — потомки суккуб, сиречь демонов соблазнения, так что они могут специально меняться и для соблазнения.
— Прикольно, — протянул капитан. — Это оборотни, получается…
— Получается так, — кивнул я. — Ты, кстати, имей в виду, Алаири тоже из старшего рода, так что и она так может. И проявляется у них эта штука на пике эмоций. Они, как правило, используют ярость, сами себя накручивают, а потом балансируют на грани… Короче, осторожнее надо быть, не такие эти ребята и простые. В общем, по моему мнению, Гаррион как боец на несколько порядков превосходит Шелли, настолько, что сравнивать и смысла нет, не противники они. Но при этом Гаррион отмечает, что если Шелли по-настоящему разозлится, то у него нет никаких шансов. И это при том, что он обучает их молодняк владеть оружием, Шелли тоже он обучал. Так что имей в виду.
— Обалдеть, получается, если мне от Алы кулаком в лоб прилетит, так это повезло мне, — пробормотал капитан.
— Вот этого не знаю, — обрадовал его. — В общем так, мне тут небольшую лекцию прочитали, я на бумаге изложу немного более связно — дам ознакомиться. А ты у своей подружки поинтересуйся как-нибудь. Шелли-то в основном про себя рассказывала, но как я понял, у нее эта способность выражена ярче, чем у остальных. И еще, чем старше тифлинг, тем лучше он контролирует свои возможности. Да и их деление на старшие и младшие роды… Хотя ладно, про это я у Гарриона сам узнаю. И Комара надо озадачить, он вроде с Ланией подружился, но пока Комар больше ей про нас рассказывает, чем она ему про них… У меня такое впечатление сложилось…
— Ну они вроде как именно подружились, — уточнил Стингер. — По крайней мере, ночью они разговаривали. Я у Комара уточнял утром, пока тебя разбудить пытались. И еще, Ала мне тут про всех порассказала, я же говорю, она сплетница та еще. В общем, у Лании какие-то проблемы с мужчинами, очень серьезные. Нет, не в смысле того, что она в постели девушек предпочитает, она нормальная женщина, хотя у тифлингов в отношениях между полами сам черт ногу сломит. Мне временами казалось, что они вообще разницы между мужиками и женщинами не видят, особенно те, кто постарше… Но про Ланию… Ей Комар здорово понравился тем, что он к ней не пристает, хотя она и проявляет явную заинтересованность. Ну молодой он ишшо, стесняется.
— Ты предупредил лейтенанта? — спросил я. Комар и в самом деле был самым молодым из нас, в нашу компанию попал уже после войны, довольно долго вписывался в коллектив и поначалу чувствовал себя несколько неловко.
— А как же, — весело ответил Стингер. — Он, правда, немного на меня обиделся, но предупреждению внял. И вообще, чем-то он мне тебя напоминает, как раз в те времена, когда мы только познакомились, помнишь?
— Такое забудешь. — История нашего знакомства с моим замом и в самом деле вряд ли забудется.
— Ну вот, я тебе не признавался тогда, но всегда чувствовал себя очень неловко, когда мы с тобой в город выбирались пива попить. У меня по жизни одна или даже две девки на коленях сидят, а ты смотришь на все это дело букой и накачиваешься пивом. А после того, как тебя контузило, совсем плохо стало.
— Ты же знаешь, — похлопал я его по плечу. — Я никогда не рвался выставлять свою личную жизнь на всеобщее обозрение. А менять баб в твоем режиме кролика мне тоже никогда не нравилось.
Стингер коротко хохотнул. Вот только разговор пришлось прервать, к нам направлялись Алаири и Шелли. По дороге тифлингессы о чем-то весело шушукались, у меня зародились серьезные подозрения, что они делятся друг с другом ночными впечатлениями, да еще и нас в том же самом заподозрили и собрались проверить свои догадки. Во всяком случае, когда мы их демонстративно заметили, на мордашках у обеих нарисовалось явное разочарование. Но женщины быстро с ним справились и на два голоса в весьма едких выражениях напомнили, что пора потихоньку выдвигаться.
Выезжать и в самом деле было пора, даже более того, оказалось, что все уже собрались и ждали только нас. И снова потянулась дорога. Для нас шестерых такая скорость передвижения напоминала пытку. Я прикинул — за пятнадцать дней мы прошли всего-то километров пятьсот. Ну ладно, пять дней отдыхали в Перевальном, но все равно особого оптимизма цифры не внушали. Шелли, правда, утверждала, что мы, наоборот, двигаемся очень быстро и уже дней через семь доберемся до клана. Для тифлингессы это был конец пути и конец этой истории, а вот для нас ее клан являлся лишь промежуточной точкой. И в принципе уже было понятно, куда двигаться дальше.
Ну а пока нам оставалось только наслаждаться окружающими видами да развлекаться беседами с тифлингами. Впрочем, посмотреть тут было на что, архитектурные возможности гномов очень и очень впечатляли. Склоны долины, уже даже скорее ущелья, становились все круче и круче, горизонтальных поверхностей почти не осталось, естественных, по крайней мере. Но все южные и юго-восточные склоны были буквально усеяны рукотворными террасами. И везде на полях суетились гномы, то ли пололи, то ли поливали, то ли делали еще что-то. Тем более что погода, на мой вкус, стояла замечательная. Солнышко, весьма немногочисленные облака, легкий ветерок с гор. И не жарко, и не холодно, даже если учесть, что экипировались мы под земной экваториальный климат, а по местным меркам находились мало того что достаточно далеко на севере, так еще и в горах. А вот тифлинги откровенно мерзли. Кто-то натянул на себя такие же пыльники, какие предоставила нам Шелли, кто-то закутался в самые простые плащи (куски тряпки, скрепляемые на горле специальной цепочкой-заколкой), да еще и капюшоны на головы понатягивали. Мы же, наоборот, поснимали наши каски, пристроили их на лошадях, благо на упряжи нашлось достаточно всевозможных ремней, колец и выступов, так что привязывать было за что. Я так даже бандану с головы стянул, перевязал ее как шейный платок — ненавижу головные уборы, а здесь еще и нужды особой в ней не было. Это в джунглях, да и вообще в любом лесу, с непокрытой головой лучше не шастать.
