знать. – Ну да… ты была совсем маленькой, чтобы запомнить меня.
– Где Сьюзен Уоррен? – спрашивает Колдер, продолжая наставлять на неё ствол.
Неужели я действительно настолько глупа? Неужели стокгольмский синдром не раскрученный бренд, а реальное заболевание? Как я могла упустить свой шанс на спасение и проявить сочувствие к дьяволу Колдеру? К парню, который не дрогнув мускулом направил пистолет на беззащитную девушку.
На мою единственную связь с мамой.
– Она во Фло… – всё ещё растерянно начинает Глория.
– Нет! – перебиваю её я и поднимаю руку, демонстрируя ей наручники.
– Ты из Ордена? – Сразу понимает она и с отвращением сужает свои зелёные глаза, в которых сверкает гнев.
– Попался, – скалится Колдер.
– Огонь обжигает, разум затмевает, кожа горит, сердце болит, что есть – не удержишь и сквозь зубной скрежет, – полушёпотом проговаривает Глория, бесстрашно глядя в глаза Колдеру. Она повторяет это вновь и вновь, пока слова не сливаются в нагнетающий тревогу шум.
Прежде чем я успеваю разобрать, что за чушь она несёт, Колдер вскрикивает и роняет пистолет, будто его рукоять раскалена до предела. Это лишает парня бдительности, тогда Глория словно кошка набрасывается на него и сбивает с ног. Меня тянет за ними. Все втроём мы оказываемся на полу, но Глория, не теряя ни секунды, начинает царапать лицо парня.
Только не его лицо.
Она в ярости размахивает руками, Колдер старается защититься, в итоге одна из четырёх рук ударяет меня по носу. Я взвываю от боли. В глазах на мгновение темнеет, горячая липкая кровь ощущается на губах.
Дальнейшие действия я только слышу. Разъярённый рык Колдера, а затем звук удара.
Тишина. Тяжёлое дыхание.
Я открываю глаза. Вижу над собой синее небо его глаз. Горячая рука на моей щеке. Большой палец проводит по моей скуле. Во рту металлический привкус. Я не вижу, что случилось с Глорией, но всё, что меня сейчас волнует, это синие глаза, которые, кажется, становятся всё ближе. Когда его губы касаются моих – едва заметно, – сомнения пропадают. На них остаётся моя кровь. Наблюдая за моим замешательством, он только улыбается безумной кровавой улыбкой и с новой силой впивается в мои губы.
Это лучшее обезболивающее. И самое больное, что может быть. Колдер отстраняется от меня, уступая место моим демонам. Они мгновенно впиваются в разум и сердце. Они достают воспоминания. Они заставляют подумать о Кэт.
А потом я понимаю, что это очередной отвлекающий манёвр. Парень успел заключить обе мои руки в наручники, и взять пистолет. Он рывком поднимает меня с пола только для того, чтобы снова швырнуть. Я падаю рядом с журнальным столиком, возле которого без сознания лежит Глория.
– О боже, – в ужасе произношу я.
– Она жива.
Он проводит большим пальцем по своей нижней губе, вытирая кровь. Мою кровь. Я вновь думаю о поцелуе. Дерзком и требовательном. Безумном. Мне хочется повторить его накричать на него, сказать, что нельзя вот так просто целовать кого вздумается. Нельзя вообще делать всё то, что сейчас происходит. Но это смешная слабость.
– Если она не очнётся через три минуты, значит у неё серьёзные повреждения мозга, – продолжает Колдер. – Но она жива. Это точно.
– А, всего лишь серьёзные повреждения мозга? Тогда я спокойна, – язвлю я. – Глория? – Я слегка трясу девушку.
– Откуда такое беспокойство? Ты ведь даже не знаешь её.
– Мы говорим о человеке, Колдер. К тому же сейчас она единственная связь с моей мамой.
Колдер с усталым выдохом садится на диван. Он кладёт локти на колени, продолжая держать в руке пистолет. Несколько длинных светлых прядей падаю на его лицо, откидывая тень. И вся эта холодность всего лишь тень. Иногда мне кажется, что он вовсе не хочет всего этого делать. Не хочет делать мне больно. Не хочет размахивать оружием направо и налево.
Но так же хорошо я думала про Гейба.
А потом все люди поступаю одинаково.
– Рыжая сказала, что она во Флориде. У тебя там родственники? У кого она может скрываться?
Я невесело усмехаюсь. Засохшая кровь трескается на моих губах.
– У нас нет родственников.
– А твой отец?
В какой момент у нас началась душевная беседа?
– Я никогда не видела его. – Слова безразличные на вкус. Эта тема не была для меня запретной или больной. Сколько себя помню, отца не было рядом. Для меня это норма. Ни больше ни меньше.
Глория рядом со мной начинает шевелиться. Я тут же переключаю своё внимание на неё.
– Глория? – зову я, чтобы её сознанию было за что зацепиться.
– Ау, – стонет она и потирает затылок, принимая сидячее положение. – Ах ты, маленький…
– Ещё одно слово, и я выстрелю, – угрожает Колдер.
Глория щурит глаза, источая ненависть.
– И даже не смотри в мою сторону, ведьма!
– Я…
– Цыц!
Девушка смиренно вздыхает и обращает своё внимание на меня.
– Он всегда такой властный?
– Да.
Глория корчит недовольную гримасу. На лице собираются явные морщинки. Мне всё тяжелее становится определить, её возраст. Глаза отражают жизненный опыт, но поведение сродни дерзкой девчонки. Как бы там ни было, тяжело представить её давней подругой моей мамы.
– Мне кажется, пришло время мне всё рассказать, – сообщаю я. – Вам обоим.
ПЕРЕМИРИЕ
––20–
Окна занавешены. Свечи продолжают тлеть. Свет не горит, потому что нельзя, чтобы нас заметили.
Мы с Глорией сидим на диване, а Колдер устроился в кресле напротив нас. Пистолет всё ещё в его руках, как и мои руки в наручниках.
– Я надеялась, что рано или поздно Сьюзен всё расскажет тебе, – говорит Глория.
– Как видишь, она не удосужилась это сделать. И вот к чему это привело. – Я бросаю быстрый взгляд на Колдера. Он выглядит не слишком заинтересованным в происходящем и время от времени кидает взгляд на свой телефон. Чего он ждёт? Когда нас обнаружат по GPS?
– Ну… Если вкратце, то мы так называемые ведьмы, – сообщает Глория. – И когда я говорю «мы», я имею в виду себя, твою маму и тебя.
– Это просто смешно, – фыркаю я.
– Неужели ты никогда не замечала за собой чего-нибудь необычного, Мэднесс? – вкрадчиво интересуется Глория.
– Нет, – уверенно отвечаю я. – Никогда.
По крайней мере до тех пор, пока не началось всё это дерьмо с побегом мамы и моим похищением.
Тени рисуют на лице девушки разочарование.
– Сьюзен отказалась от магии, сразу после твоего рождения. Она огородилась от этого, чтобы защититься от Ордена. – Она кивает в сторону Колдера. – И это работало на протяжении… Сколько тебе сейчас лет?
– Семнадцать.
– Работало на протяжении семнадцати лет, – заключает она.
– Что за
