появляется Кристофер. Его руки как всегда сложены на груди. – Я готов избавиться от неё в любой момент.
– Крис. – Я ловлю это слово и пытаюсь проглотить, но слишком поздно. Он слышит его и как будто вздрагивает. – Я уже поняла твоё отношение ко мне, но хотя бы сегодня окажи ответную услугу и перестань напоминать мне об этом.
– Ответную услугу? – не понимает Колдер и подозрительно переводит взгляд с меня на друга и обратно.
– Эта ведьма неплохо готовит, – поясняет Крис.
– Ты что, готовила для него?
Это что, ревность?
– Ничего особенного. – Мне даже говорить даётся с трудом.
– Завтра ты идёшь в школу. – Колдер указывает пальцем на Криса.
– С удовольствием, – соглашается Крис и скрывается в своей комнате.
– Будете ходить в школу по очереди? Совсем не подозрительно.
– Я открою тебе одну маленькую тайну: всем насрать.
Я захожу в комнату Колдера. Здесь до сих пор висит облако дыма.
– О нет, – я машинально поворачиваюсь назад. Колдер этого не ожидает, поэтому успевает остановиться лишь в пяти дюймах от меня. Я бесшумно втягиваю воздух, испугавшись столкновения, но мы зависаем в пространстве. Я смотрю в его затуманенные глаза, я хочу ощутить ту же лёгкость. Но сомневаюсь, что я в подходящем состоянии. – Мне нужно на свежий воздух.
– Сейчас?
– Да. Ты накурил в своей комнате.
– И что?
– Пожалуйста, – молю я.
– У меня план получше.
ТРЕЩИНΛ
––17–
В каком бы плачевном положении я ни находилась, удовлетворение физических потребностей подняло мне настроение против моей воли.
Я о голоде.
Перед тем как вывести меня на прогулку, Колдер настоял на том, чтобы я поела. Это было сложно, но издеваться над своим организмом ещё дольше я не могла.
Теперь я дышу влагой и растворяюсь в изумрудной зелени леса. Я наслаждаюсь присутствием живого человека рядом с собой. Даже если этот человек мой похититель. Последнее время – всё время – я только и делала, что отталкивает людей. Это я умею делать лучше всего. И вот она я. Абсолютно одна.
Но сейчас его рука рядом с моей, и я позволяю себе представить, что её держит он, а не металл, снова душащий моё запястье. Мечты тем и хороши, что они нереальны. Будь это правдой, я бы уже всё испортила.
– Чёрт, здесь плохо ловит сеть. – Колдер нарушает первобытную умиротворённость.
– В этом и смысл.
– Донеси это до Кэтрин в следующий раз. Ах да, – он театрально вспоминает, – следующего раза не будет.
Я закатываю глаза.
– Это уже не страшно и даже не смешно. Просто отпусти меня или убей.
На какое-то мгновение мне кажется, что затихает всё живое. И я. Деревья вдруг смешиваются с небом, а я оказываюсь на земле. Колдер оказывается надо мной. Он всегда надо мной. Линии его лица больше не рисуют надменную безмятежность. Они ожесточились. В глазах пылает огонь ненависти, словно я кислород, подпитывающий его.
– Я уже однажды говорил о твоём остром язычке, – каждая буква – натянутый нерв. Он смыкает руку вокруг моей шеи. – Нужно понимать, что слова имеют последствия.
Хватка настолько крепкая, что кажется, будто на мне ожерелье из его пальцев. Среди океана воздуха, мне начинает не хватать его.
– Я готова нести за них ответственность, – хриплю я.
– Глупая девчонка, – с отвращением выплёвывает Колдер и ослабляет свою хватку. Он ложится рядом со мной.
Что-то не так. Лёд внутри меня тает. Бежит солёной водой по щекам. Влажный холод покрывает мою холодную кожу росой. Серые тучи висят так низко, что я почти ощущаю их тяжесть. Наверно, именно так и выглядело бы моё тело, если бы Колдер довёл дело до конца. Я бы медленно остывала, лёжа на мокрой траве.
Вдох. Выдох. С каждым разом Колдер дышит спокойней. Каждый раз он подавляет в себе зверя, который рвётся меня убить.
Почему?
– Почему ты сдалась? – спрашивает Колдер эхом на мой немой вопрос.
– Вы не дали мне шанса убежать.
– Я не об этом. Ты сдалась ещё задолго до нас.
– Это тебя точно не касается.
Я никому об этом не рассказывала. Я даже себе не позволяла оценить весь масштаб своих ментальных повреждений. Я просто старалась об этом не думать, давая дням плавно перетекать друг в друга.
– Ну же. Иногда незнакомцу довериться проще. Скажем, это будет твоя исповедь перед смертью.
Я слышу нотки издевательства в его голосе. Но не злые. Воздух из моих лёгких паром вырывается наружу, издавая смешок.
– Заткнись. – Свободной рукой я пытаюсь шутливо ударить Колдера, но он перехватывает мою руку и тянет на себя. Я вскрикиваю от неожиданности. – Что ты?..
Я слышу смех, понимая, что он мой лишь через несколько секунд. Я оказываюсь на нём сверху, его губы так близко к моим, что единственной правильной вещью кажется поцеловать его.
Находиться в таком положении слишком хорошо, поэтому я пытаюсь вырваться. Его рука ожидаемо прижимает меня крепче к себе.
– Впервые слышу твой смех, – сообщает Колдер, глядя на меня искристыми глазами. – У тебя красивая улыбка.
Я бы хотела свалить это на действие травки, но его взгляд абсолютно ясный. Свежий воздух почти полностью отрезвил его.
– Окей, а вот это уже страшно.
– Что? Ты боишься комплиментов?
– Да, потому что никогда не знаешь, что за ними скрывается. Особенно если это откровенная лесть, как сейчас.
На этот раз Колдер позволяет мне слезть с него, и мы неуклюже встаём на ноги. Я тут же устремляюсь в сторону дома, потому считаю, что появляющаяся неловкость скоро испортит нашу прогулку. И потому что я очень замёрзла.
– Ты моя заложница, но это не значит, что я не могу оценить твою красоту. Наоборот, я бы даже мог ей воспользоваться.
Всё рушится. Я падаю вниз и уже чувствую ожидаемую боль. Мне говорили, что я красива. Гейб говорил. И он даже воспользовался этой красотой. И всё. Наверно, её достаточно только для этого.
Я ничего не отвечаю на комментарий Колдера. Если на несколько минут я позволила себе представить, что мы в других обстоятельствах, всё так или иначе приходит к одному концу.
Молчание длится недолго. В нескольких метрах от сетевой ямы, сигнал снова начинает ловить и телефон Колдера разрывается от оповещений. Парень внезапно врастает в землю. Меня дёргает назад.
– А Кэтрин не может подождать, пока мы не доберёмся до дома? – раздражаюсь я. Свободную руку я прячу в карман куртки, но та, что в наручниках уже превратилась в лёд.
– Это не Кэтрин. Это Крис.
Колдер хмурится и оглядывается по сторонам, словно пытается вспомнить, в какую сторону
