Это был первый вопрос, который Пейдж задал Роберту, Он все время говорил о себе, рассказывал о Кет лишь потому, что история касалась его самого.
— Я уезжаю завтра. Получил новое назначение. Извини меня, Джимми, я должен идти. У меня еще много дел. — Роберт торопился прекратить тягостную для него встречу.
3
Для эскадренного миноносца пройти четыреста миль ничего не стоит. Но для «Кэмпбелтоуна» этот путь оказался чем-то таким же, как гора или крутая лестница для человека, страдающего одышкой. Эсминец задыхался, словно астматик, и кочегары валились с ног от усталости, чтобы удержать пар на марке. Едва только убыстряли ход, как пар садился в котлах и сам дьявол, казалось, не смог бы удержать давление на установленном числе атмосфер. Кочегары делали свое дело. А с капитанского мостика каждую минуту кричали в переговорную трубку: «Почему сбавили обороты?!»
«Кэмпбелтоун» входил в группу пятидесяти американских эсминцев, переданных в прошлом году британскому флоту в обмен на заокеанские базы. Он долго стоял на приколе, ждал, когда его поставят в капитальный ремонт. Но в доках и без «Кэмпбелтоуна» было немало работы. Так он простоял на приколе всю зиму среди кораблей, отслуживших свой срок. Но по весне эсминец вдруг ожил, Его начали наспех ремонтировать прямо на плаву. Впрочем, какой это ремонт! Просто латали дыры, ставили заплату на заплате. Одновременно пополнялась команда: на миноносец прислали отряд морской пехоты, группу саперов-подрывников, и в конце марта «Кэмпбелтоун» ушел в море на выполнение секретного и весьма странного задания.
Сначала шли строго на запад. Бискай встретил месивом крутых волн. Затем повернули к французскому берегу, медленно спускаясь на юг, — можно было предположить, что эсминец идет в Гибралтар.
Для Роберта Крошоу это была знакомая морская дорога. Но обычно военные корабли шли мористее, стараясь удалиться от французского берега, чтобы избежать встречи с подводными лодками и германскими самолетами.
До последнего момента команде ничего не сообщали о предстоящем задании. Сказали только в Бискайе, что «Кэмпбелтоун» должен прорваться в какой-то порт. В какой — неизвестно. Но Роберт Крошоу знал немного побольше других. На корабле его сначала включили в отряд морской пехоты под командой Макгроега, однако вскоре ему пришлось стать у штурвала. Когда уходили из порта, на эсминце лопнул трос и одному из рулевых «Кэмпбелтоуна», словно стальным хлыстом, начисто срезало ноги. Парня унесли в корабельный госпиталь, а Роберт занял место штурвального.
Ночью, перед сменой вахты, миноносец изменил курс, лег на ост и начал приближаться к французскому берегу. В штурманской рубке Роберт краем глаза приметил, что на карте дежурный штурман проложил курс в направлении к Сен-Назеру, точнее — к устью Луары. В кубрике рулевых Роберт, конечно, не преминул поделиться этой новостью. Был поздний час, но матросы не спали. Только некоторые дремали на парусиновых подвесных койках. Рулевой Грехем, с отвисшими усами, самый старший из всей команды, высказал предположение, что, может быть, «Кэмпбелтоуну» предстоит открывать второй фронт. Об этом последнее время немало писали в газетах. Надо же наконец выполнять свои обещания, которые дали русским.
— Что касается меня, — сказал он, — я бы на месте правительства давно бы высадил десант во Франции. Русские с одной стороны, мы — с другой. Отвоевались бы — и к стороне.
Другой матрос — Роберт не знал еще его фамилии — желчно возразил:
— Уж не собираешься ли ты высаживать десант с нашей рваной галоши? Ползем, как вошь по мокрому заду. Американцы сделали нам хороший подарок… Или, может быть, ты, Грехем, стал первым лордом адмиралтейства, придумал какую-нибудь сногсшибательную хитрость?..
Грехем ни капельки не обиделся на желчное замечание. Он повернул голову, сидящую на широченной, словно тумба, загорелой шее, и добродушно ответил:
— Какой из меня хитрец, Юджин. Хитрость в носу нашего «Кэмпбелтоуна». Саперы снова таскают ящики под самый бушприт. Может быть, они хотят превратить эсминец в плавучую торпеду.
— Туда ему и дорога, — сказал Юджин. — Хоть будет от него какая-то польза, на другое он не пригоден. Я отродясь не плавал еще на таком барахле.
Предположение Грехема оказалось ближе к истине, чем что-либо другое. «Кэмпбелтоун» должен был прорваться к сен-назерским шлюзам, уткнуться в ворота и подорвать заряд, сосредоточенный в носовой камере. Предварительно намечалось затопить эсминец у входа в шлюзы. Он и в самом деле не был пригоден ни на что другое. Выполнить задание по взрыву сен-назерского шлюза поручалось команде «Кэмпбелтоуна», состоящей из двухсот пятидесяти человек, включая сюда группу саперов и команду морской пехоты. Главное было прорваться вверх по Луаре до того места, где шлюзы преграждают течение реки. В случае успеха ни один германский корабль не смог бы найти пристанище в Сен-Назере.
4
Той ночью спать так и не пришлось. Задолго перед рассветом на корабле раздалась боевая тревога. «Кэмпбелтоун» входил в зону минных полей. Но больше, чем мины, капитана тревожило состояние котлов. Удастся ли на большой скорости прорваться вверх по Луаре. Капитан умышленно замедлил ход, чтобы дать возможность старому кораблю накопить силы для последнего броска. С рассветом он отдал команду: «Полный, самый полный вперед!»
По боевому расписанию, Роберт занял место в бронированной рулевой рубке. В узкую смотровую щель он не мог ничего видеть, кроме куска наплывавшего берега. У штурвала стоял Грехем, автоматически повторявший команды, которые следовали одна за другой: «Есть право на борт!», «Есть так держать!», «Есть два румба влево!..»
Разгоревшийся бой на прорыв Роберт воспринимал только слухом. Иных впечатлений у него не было. Возможно, потому не было и страха. Сигналы, выстрелы, перестук пулеметов, удары в борт, точно кувалдой по листовому железу, и непрестанная дрожь, передаваемая всему кораблю от машин, готовых, кажется, разлететься на части. И котлы — хоть бы они выдержали и не взорвались раньше срока…
По «Кэмпбелтоуну», видимо, стреляли береговые орудия. Удары кувалдой стали чаще. Артиллеристы отвечали то с правого, то с левого борта. Взрывы и выстрелы сливались в сплошной гул. На какие-то секунды, может это были минуты, какофония нестерпимого грохота ослабевала, потом начиналась снова.
Удар пришелся в броню рубки. Роберт увидел, что смотровая щель будто расширилась. Осколок снаряда размером в большой кулак влетел в рубку, срикошетировал и, подскочив, упал в угол. На полу, заливая все кровью, хрипел Грехем и конвульсивно сжимал и разжимал пальцы. Умирая, он словно держал в руках колесо штурвала. Осколок раскроил ему затылок, но Грехем лежал откинувшись, и Роберт не видел раны. Только кровь лилась откуда-то на палубу.
Крошоу бросился к штурвальному колесу. Толчок судна и одновременная команда: «Открыть кингстоны!» — остановили матроса. Нечего управлять кораблем, если он носом влепился в створки шлюзных ворот.
На палубе спускали шлюпки, выносили раненых. Команда покидала эсминец. Высадкой руководил Макгроег. Роберт не видел его со вчерашнего дня, как стал штурвальным. Полковник что-то кричал, указывая на берег: оттуда строчил пулемет. Артиллеристы ударили прямой наводкой. Огонь прекратился. Высадка продолжалась. На палубе лежали убитые. На них не обращали внимания. Думали о раненых и живых, но живые через мгновение тоже могли стать мертвыми. Заметив Крошоу, Макгроег приказал ему спуститься вниз — посмотреть, не остался ли кто в отсеках и кубриках. Следом побежали еще несколько человек выполнять приказание. Они рассыпались по кораблю.
Роберт скатился по трапу на жилую палубу. Навстречу из машинного отделения поднимались последние моряки в засаленных холщовых робах. Машинисты. Одного Роберт едва не сбил с ног.
— Куда тебя несет, дьявол! Не слышал команды — свистать всех наверх… Послушай, ты! Сейчас все взлетит на воздух.
Роберт не остановился. Он бежал по коридору, заглядыдывая в распахнутые двери кубриков. Лампочки еще горели, но эсминец начинал заметно крениться набок. Помещения всё больше заполнялись, как в прачечной, клубами пара. Кочегары стравливали пар, и он со свистом вырывался где-то внизу, там же, где бурлила вода, врывавшаяся через открытые кингстоны. Вдруг наступила кромешная тьма — свет погас. Роберт уже возвращался назад. Он пробегал мимо корабельного госпиталя. Сквозь шум бурлящей воды ему послышалось, будто кто-то взывает о помощи. Свет загорелся снова и снова погас, Но рулевой успел разглядеть железную дверь с красным крестом. Он шагнул через высокий порог и наткнулся на лежащего человека.
— Кто здесь?
— Помогите, меня забыли…
Человек на ощупь показался странно коротким. Роберт подхватил его и понес. Сейчас его мозг сверлила одна мысль: как бы не сбиться, не потерять ориентировку. Раненый висел у него за спиной, судорожно вцепившись в плечо. Роберт хотел поправить его, движением тела вскинул, как куль, сползающий со спины, подхватил сзади рукой, но рука промахнулась. Только скользнула по шероховатым бинтам. Человек был без ног. Он застонал от толчка.
