отец. Звук его шагов отвлек Арланда и тот сбился, но потом продолжил.
– Что такое? – спросил у меня Валлен.
– Подождите снаружи, – шепнула я. Кинув, мужик плотно закрыл дверь.
Когда Валлен вышел, я осторожно перешла на другой уровень зрения, чтобы увидеть, что делает Арланд. Передо мной засверкала сеть из переплетенных разноцветных нитей, образующих гигантскую кружевной салфетку. Некоторые участки кружева горели серебристым огнем, словно их подменили другими… это было кружево Арланда. Обыкновенное кружево идеальной симметрии, части которого были заменены с помощью ритуалов. Вся кромка словно была отлита металлом.
Оторвавшись от плетения инквизитора, я перевела взгляд на мальчика.
Его кружево было меньше и куда более тусклым, в некоторых местах оно еще сверкал всеми цветами радуги, но отблески эти тут же угасали. Внимательно всмотревшись в симметричные узоры, я поначалу не заметила ничего подозрительного. Но вот когда я стала перепроверять, все же обнаружила кое-что странное. Небольшой бледно-розовый узелок, где-то ближе к краю, выглядел достаточно подозрительным. Наверняка Арланд тоже его видел.
Вдруг я почувствовала знакомое напряжение в воздухе, горло само собой сжалось, а глаза стали слезиться. Я едва не потеряла концентрацию и не перешла на другой уровень зрения.
Розовый узелок, который я видела, как будто испугался, замерцал, становясь все мельче и мельче. Арланд вытягивал из него силу, аура самого инквизитора сияла ярким белым светом. Это продолжалось до тех пор, пока странное образование на кружеве мальчика не стало совсем маленьким, тогда из него нечего было больше пить. Арланд остановился, но на кружеве еще оставался точно такой же узелок в другом ее краю. Поискав еще, я нашла три розоватых узелка в разных местах, что противоречило симметричной основе ауры. Все узелки были маленькие и брать из них было нечего. Но и уничтожить их было нельзя, они как будто были частью ауры, плетения которой невозможно разорвать, не убив.
Поняв, что Арланд не будет больше ничего делать, я вернулась на нормальный уровень зрения.
– И что делать будем? – спросила я у инквизитора. Он тоже задумчиво смотрел на ребенка.
– Мне нужно поговорить с его отцом.
Мы вышли из комнаты, прикрыв за собой дверь. Снаружи на лавке нас ждал Валлен. Увидев нас, он поднялся, стараясь не показать, как сильно взволнован.
– Прежний инквизитор не соврал, – сказал Арланд. – То, что на вашем сыне, ни лекари, ни маги, ни священники снять не смогут. Это проклятье древних.
– Он всегда, когда у него бред, бормочет что-то про проклятия и про то, чтобы в цепи его заковали, когда хоронить будем, – горько вздохнул Валлен. – Он всегда это говорит. И что, совсем нет надежды?
– Нужно найти источник проклятья, тогда можно будет его снять, – сказал Арланд. – Я поправил все, что смог, у Хоги еще есть время…
Инквизитор прикрыл глаза и пошатнулся, я поспешила к нему. Похоже, дрянь, которую он впитал, оказалась куда ядренее.
– Где нам можно устроиться? – спросила я у Валлена, поддерживая Арланда за руку. – Думаю, моему другу нужно отдохнуть.
– Ах, конечно… Простите, комнат свободных у нас нет. Если на печке вас устроит, заночуйте там.
– Это лучше, чем в сарае, – согласилась я. – Вы, может, пойдете?… Нам поговорить бы.
Когда Валлен ушел, я устроила Арланда на лавке: он едва не терял сознание. Открутив крышку на его кресте, я дала ему выпить зелье-панацею, но на этот раз и оно не подействовало.
– Эй, что с тобой творится!? – спросила я, хлопая инквизитора по щекам.
– Просто поспать… – проговорил он, валясь на лавку.
Не прошло и минуты, как Арланд крепко уснул. Мне ничего не оставалось, как укрыть его плащом, а самой полезть на печку. Еще около получаса я прислушивалась к дыханию спящего друга, а потом не заметила, как уснула сама.
Кто-то совсем рядом громко вскрикнул, разбудив меня. С трудом открыв глаза, я огляделась вокруг, пытаясь понять, кто кричал.
Посреди кухни стояла женщина в одной только ночной рубашке и в чепчике, из-под которого выбивались пряди рыжеватых волос. Приложив ладони к губам, она смотрела широко раскрытыми глазами на тощего мальчишку, одетого в слишком большую для него рубашку и штаны.
Несколько секунд двое молча стояли, а потом женщина вновь закричала. Точнее, она просто очень взволнованно говорила, но после полной тишины это казалось криком.
– Сынок!… – дрожащим голосом позвала она, а потом кинулась к мальчишке, обняла его, заплакала, стала целовать и гладить сына по голове. – Живой, мой хороший!… Солнце мое!… Лисенок мой!…
Я начала просыпаться, а со мной и моя голова. Вспомнилось, откуда взялись эти два незнакомых человека и комната. Я на кухне дома, куда приехала кого-то отпевать вместе с инквизитором, а передо мной сейчас стоят женщина по имени Эргея и мальчик, над которым я вчера колдовала. Что ж, это хорошо, что с ним все в порядке…
Не успела я додумать мысль, как из глубины дома послышался жуткий топот, как будто сюда спешил табун лошадей.
На кухню вбежали двое широкоплечих детин в одних только льняных штанах, и Валлен – единственный полностью одетый.
– В чем дело? – сурово спросил отец семейства. – Кто кричал?
– Маам… – протянул некто в объятиях женщины. – Мааам, я есть хочу… Ты меня сейчас задушишь!…
– Ну что ты мое солнышко! Как можно? Объятия матери только сил придают, никак не душат! – наставительно сказала Эргея, и не думая отпускать своего сына. – Валлен, наш мальчик выздоровел!
– Хога, как ты себя чувствуешь? – гулким голосом спросил один из старших сыновей. Огромный детина с гривой темно-рыжих волос, кудрявой бородой и медной серьгой в левом ухе… я аж засмотрелась на это чудо деревенской природы. Настоящий Добрыня Никитич.
– Голодный я, – пискнул ребенок. Эргея расцеловывала и тискала свое чадо так долго, что выдержке мальчугана можно было только позавидовать. – Мам, ну отпусти!
– Не перечь матери!
– Эргея, в самом деле! У него усы скоро появятся, а ты его все как грудничка! – возмутился Валлен. – Сказано тебе: мужик есть хочет! Живо к печке и готовить, женщина! У нас вон, гости дорогие! Это они наколдовали-начаровали вчера, надо их отблагодарить! Да ты спускайся, дорогая, спускайся! А этот пускай спит пока, – Валлен посмотрел на меня, а потом кивнул на спящего Арланда. Я спросонья соображала туго, потому вместо ответа только молча похлопала глазами, переводя взгляд с Валлена на его впечатляющих сыновей.
– Мы вас не съедим, – оскалился тот из старшеньких, который был в папу. Черные волосы в косах, борода в совсем маленьких косичках, на лбу кожаные ремешок и в ушах серьги из желтой меди.
– Доброе утро, – неуверенно сказала я, смотря
