не пачкаю. Только киллеров нанимаю.
— И почему я вышла за тебя замуж?
— Тоже тебя люблю, — Владимир поболтал с нею ещё немного, а потом аккуратно свернул разговор, попрощался и положил трубку. Он не желал волновать больную жену своей глупой обеспокоенной физиономией. Из головы не выходил Хорс и его неожиданное милосердие. В качестве оплаты он требовал ерунду — присматривать за Ломоносовым и жертвовать ему, Хорсу, всякую мелочь. Вроде еды или дешёвых безделушек. Главное — чтобы Владимир правильно проводил обряд, словно настоящий, обученный жрец. Может, Хорс прикажет ему вербовать новых почитателей? Такой вот странный способ, чтобы расширить влияние… Неужели ему недостаточно жрецов? В Храм к Хорсу пойдёт служить любой — туда высокая конкуренция. Нет, здесь что-то другое… Владимира сильно беспокоила неизвестность. Всему должно быть объяснение.
Раздался стук.
— Входите! — крикнул Владимир, и дверь отворилась.
Внутрь заковылял знакомый бомж. Он улыбнулся беззубой улыбкой и сообщил:
— Мне нужно, чтобы ты прошёл испытание на преданность. Сколько магии мне приносят твои молитвы?
— А если я не пройду испытание? Смерть? — уточнил Владимир.
— Для нас обоих, — радостно ощерился бомж.
Глава 11
— Господин Ломоносов, а что мне делать?
Я оторвался от документов, которые перебирал, — воспользовавшись свободной минутой, решил разгрести бюрократические завалы. В дверях дома стояла Алиса — несостоявшаяся жрица Марены. Ну, технически она числится жрицей в Северных Гребешках и находится под моим покровительством, но фактически — она так и не успела нормально поработать жрицей. Пару раз приняла подношения от деревенских жителей, но на том и закончилось — началась сессия в университете, а потом и Марена «заболела». Так что Алиса осталась не у дел. Сейчас она нервно потирала ладони и переминалась с ноги на ногу на пороге. И жалобно-жалобно на меня смотрела.
— Учись, — ответил я, не особо понимая суть вопроса. Глаза у Алисы повлажнели, словно она собиралась разрыдаться, и я понял, что ляпнул что-то не то.
— Вы меня выгоняете? — всхлипнула Алиса. — В общагу, опять в универе жить? Я и правда вам больше не нужна?
— Никуда я тебя не выгоняю, — мне захотелось закатить глаза: Алиса раздула трагедию на пустом месте. Неужели Лера ей ничего не объяснила? Но я сдержал эмоции, чтобы не нанести девочке моральную травму. У неё и так жизнь была неспокойной из-за папаши-Чернокнижника. Я поманил её к себе, усадил за стол и налил горячего ромашкового чая. В тяжёлые времена ромашковый чай — одно из лучших средств для сохранения душевного равновесия. Я опустился перед Алисой на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и твёрдо произнёс: — Запомни, ты останешься под покровительством Рода Ломоносовых, несмотря ни на что. Это во-первых. А во-вторых — твоя Богиня ещё жива, не хорони её раньше времени!
— Хорошо, простите… — промямлила Алиса, уставившись на дно кружки, будто ромашковый чай мог открыть ей все истины этого мира. — Просто я подумала, что больше не нужна… Меня не пускают в Храм, даже посмотреть… даже поговорить с Богиней…
— Она не в настроении, чтобы беседовать. И не хочет, чтобы кто-то видел её в больном состоянии. Женщины… — последнее слово я многозначительно протянул, и Алиса хихикнула. Я заглянул ей в глаза и уточнил: — Ты всё поняла? Не паниковать, хорошо учиться и не переживать за своё будущее!
— Да, хорошо! — Алиса улыбнулась, вытерла слёзы и потянулась к слоёным булочкам с яблочным повидлом, которые сегодня утром испекла Вера. Я устроился за противоположным концом стола и закопался в документы, прихлёбывая чай. На фоне гудел телевизор, Алиса щебетала об универе и любимых предметах, а я неспешно перебирал бумажки. Идиллия. На пару минут можно совершенно забыться и отбросить мысли о всех проблемах. Я так погрузился в полумедитативное состояние, что вздрогнул, когда Алиса попрощалась: — До свидания, господин Ломоносов!
— До свидания, — пробормотал я, махнув ей вслед, и встал, размялся. Час «икс» стремительно приближался. Я решил прогуляться по деревне и посмотреть, кто чем занимается. Да и в принципе — просканировать атмосферу. Деревенские жители меня немного беспокоили. Если точнее — их упадочные настроения. Как только я взял Северные Гребешки под своё покровительство, жители деревни воспряли духом и принялись строить далеко идущие планы. А уж как они активизировались, когда Крабогном им раздавал деньги на бизнес-идеи! Но сейчас я всё чаще слышал, как они обсуждали оградки на кладбище. И не для своих почивших родственников — а для самих себя! И ещё с такой тоской косились на Храм… В общем, болезнь Марены сильно ударила по деревне. Покачав головой, я вышел из дома и потопал к Храму — проверить, насколько распространилась зараза.
Северные Гребешки замерли в ожидании, когда же приедет Кркавческий камень. Деревенские жители слонялись по улицам вокруг Храма — зона поражения за последние сутки заметно расширилась. Если так пойдёт и дальше, если Кркавческий камень не поможет… придётся перевозить деревню в другое место. Правда, зараза всё равно продолжит распространяться и под угрозой окажется весь Краснодарский край. Да чего уж край — вся Российская Империя! Меня не отпускала тревога. Странно. Вчера, после разговора с Несвицкой, напряжение резко отступило. С моих плеч словно свалился неподъёмный груз. Однако сегодня утром я проснулся с дурным предчувствием. Интуиция буквально орала, что меня поджидает какая-то подлянка. Эпических масштабов. Я отмахивался от беспокойства — благо, меня отвлекала подготовка к исцелению Богини. На всякий случай я накинул на Храм защитный купол — вдруг тварь внутри Марены взбунтуется, не хотелось бы, чтобы погибли невинные люди. Я посмотрел на часы. Пять минут первого. Гм, машина с Кркавческим камнем должна быть уже здесь. Несвицкая дала нам всего сорок минут — каждая минута на счету. Я нервно прошёлся по подъездной дороге. Машиной даже на горизонте не пахло.
— Опаздывает, — печально сказала Лера, приблизившись ко мне. Она передёрнула плечами и вздохнула, уголки её губ опустились, превращая её лицо в трагическую маску. У меня холодок пробежал внутри живота.
— Опаздывает, — повторил я кисло.
Мы простояли на окраине деревни полчаса, но машина так и не показалась. Несвицкая дала мне свой телефон для связи, но настоятельно требовала, чтобы я не звонил ей без серьёзных причин. Ну, нарушение договорённости — достаточно веский повод. Я набрал её номер, выслушал десяток длинных гудков и механический записанный голос: «Абонент не
