Но и началу тридцатых годов план создания еврейского национально-территориального очага в северном Крыму окончательно рухнул, хотя там все еще не только существовали, а даже процветали десятки колхозов и совхозов, благодаря чему еврейские имена так непривычно стали мелькать в списках награждаемых орденами хлеборобов и скотоводов. С помощью благотворительных зарубежных организаций, прежде всего американского «Агроджойнта», еврейские земледельческие организации в Крыму и прилегающих к нему районах южной Украины получили огромное количество сельскохозяйственной техники и племенного скота, что позволило им разбогатеть в неслыханно короткий срок. Еврейская беднота, преимущественно из городков бывшей черты оседлости, хлынула в эти необжитые районы с не слишком, кстати сказать, благоприятным климатом (сильные ветра, песчаные бури, резкие перепады температур!), но зато близкие к местам давнишней еврейской оседлости, и, обжив, буквально за считанные годы преобразила их.
Все, казалось, шло к тому, что именно эта – небольшая по масштабам Советского Союза, но способная свободно вместить сотни тысяч пришельцев – территория и станет административной единицей еврейской «окраски». О причинах, по которым Сталин воздержался от этой идеи, можно только гадать, ибо прямых его высказываний против нее никто до сих пор не обнаружил, хотя один из ближайших к нему членов политбюро – Михаил Калинин еще в 1926 году, лично явившись на съезд ОЗЕТ, призывал именно здесь «компактно сконцентрировать значительную часть еврейского населения» для того, чтобы «сохранить свою национальность»[28]. Несмотря на литературную и научную безграмотность этого высказывания, направленность его очевидна: у евреев не было своей территории, теперь предстоит ее создать, и советская власть способствует этому, отдав евреям для заселения именно степной Крым.
И вот – все рухнуло! Крым давно уже (с 1921 года) в административном отношении представлял собой автономную республику, где преобладавшей частью коренного населения были крымские татары – они искони населяли приморскую часть полуострова. От раздела его на татарскую (южный Крым) и еврейскую (северный) Сталин решил отказаться, вопреки настойчивым ходатайствам Комитета по земельному устройству трудящихся евреев. Председатель этого комитета Ю. Ларин (М. А. Лурье), чья юная дочь вскоре станет женой Бухарина, категорически протестовал против этого[29], называя сталинский план безумием и напоминая о том, что евреев, в сущности, обманули: десяткам тысяч переместившихся в Крым людей и уже там благоустровшихся предлагали теперь отправиться в прямо противоположную часть страны, отделенную ют Крыма десятью тысячами километров, и своими руками создавать «национальный очаг» для себя и будущих поколений"[30]. Но переметнувшийся на сторону Сталина Калинин поддержал этот план и с тех пор получил репутацию «крестного отца» еврейского Биробиджана[31].
Сталин, однако, вовсе не собирался облагодельствовать горячо им любимый народ (не забудем, что он его даже не считал народом), как и не стремился создать для него территорию – необходимый, будто бы, элемент, чтобы получить право считаться народом. Просто ему нужно было иметь формальное основание для очистки от евреев тех городов, где их процент, по его мнению, был слишком высок. Для создания огромного гетто под видом прообраза еврейской государственности были окончательно избраны гиблые районы Дальнего Востока на пустынных отрогах горного массива Малый Хинган, вдоль берегов Амура. До двадцатых годов XX века евреи там никогда не жили.
Однако освоение Дальнего Востока входило в общую геополитическую программу Кремля, который использовал для этого возродившиеся (не без активной помощи пропагандистского аппарата) романтические порывы новой молодой генерации. Той, что пришла на смену романтикам первой волны, рожденной революцией и гражданской войной. Массовое переселение евреев в необжитые районы Дальнего Востока должно было вписаться в общий контекст грандиозных людских перемещений, о которых тогда беспрестанно трубили все газеты. Тем более что много евреев к концу двадцатых годов уже переселились в те края, но отнюдь не в качестве собственно евреев, а в качестве романтиков-комсомольцев, для которых национальности якобы вообще не существует.
Тогда упорно внедрялась в сознание мысль, что главная опасность Советскому Союзу грозит со стороны Японии и что безлюдье грандиозных дальневосточных просторов облегчает японским «самураям» злодейское проникновение на советскую территорию. «На высоких берегах Амура часовые родины стоят», – пелось тогда в одной из самых популярных песен.
Евреи-переселенцы как раз и должны были стать «часовыми родины». Сталин хорошо знал, что сгоняемые им на радость змеям и москитам создатели еврейской советской «государственности» никакие не предатели, не сионисты, не замаскированные враги, а преданные обитатели социалистического рая и что на границе с Маньчжурией, где господствовали японцы, еврейские переселенцы смогут оказаться неплохим заслоном.
Вопреки прогнозам скептиков, какое-то еврейское «движение» в сторону Дальнего Востока все же наблюдалось. Конечно, даже о частичном осуществлении грандиозных сталинских планов не могло быть и речи. Планировалось переселить в Еврейскую автономную область (даже на то, чтобы создать не область, а марионеточную автономную республику, Сталин все-таки не решился) полмиллиона евреев, но к середине тридцатых годов их набралось там в пятнадцать раз меньше – всего-навсего чуть более 30 тысяч человек[32], хотя некоторые (считанные единицы) клюнули на пропаганду и приехали даже из США и из Палестины.
О том, в каких условиях (отнюдь не только бытовых) они там оказались и как вдохновились реальным осуществлением мечты об еврейской государственности, свидетельствует такая цифра: уже к 1939 году число евреев, проживавших в своем «национальном» регионе, сократилось вдвое – до 17 700 человек, тогда как общее население «еврейской» области составляло 109 тысяч[33].
Горький курьез состоит в том, что после всплеска второй, послевоенной, волны переселения евреев на Дальний Восток их бегство оттуда достигнет такой степени, что к середине шестидесятых годов там останется всего 4300 евреев[34], а к началу девяностых менее 2 тысяч при общем населении в 220 тысяч человек[35]. Такова закономерная эволюция мудрости человека, объявленного величайшим знатоком национальных проблем.
Напомним, что до сих пор область, где евреи составляют менее одного процента населения, официально считается Еврейской национальной автономией, хотя там не осталось ни одного человека, знающего идиш или иврит[36]. Другого подобного прецедента, столь же комичного, сколь и печального, мир не знает.
В памяти самого старшего, уже уходящего, поколения сталинская мистерия по заселению евреями Дальнего Востока связана только с пропагандистским художественным фильмом «Искатели счастья» (режиссер Владимир Корш-Саблин), снятым по высочайшему заказу в 1936 году. Благодаря блистальному мастерству исполнителей главных ролей – еврейского актера Вениамина Зускина и старейшей русской актрисы Марии Блюменталь-Тамариной, – а также музыке Исаака Дунаевского, этот пропагандистский фильм имел большой зрительский успех.
Никто не обращал внимания на абсурдность сюжета (из Америки в «свой» национальной очаг приезжают рвущиеся на советскую землю евреи, и один из них, Пиня, мечтавший здесь разбогатеть, наконец прозревает, осознав, что счастье не в деньгах, а в советской власти и сталинской дружбе народов): большевистские утопий уже многими бездумно принимались за истину. Когда несколько лет спустя, в самом начале эпохи откровенного гонения на евреев, Кремль повелит изъять фильм из центрального и местных киноархивов и не допускать его больше в прокат, для этой акции будет найдена формулировка в истинно сталинском стиле: оказалось, что специфический местечковый акцент, который звучит с экрана, пробуждает у некоторых неразумных зрителей антисемитские чувства.
Тогда же был создан один из популярнейших фильмов советского кино «Цирк» (режиссер Григорий Александров) – лирическая комедия, тоже с резко пропагандистским уклоном (обличение американского расизма). Музыку и к этому фильму, не забытую до сих пор, написал Исаак Дунаевский.
В «Цирке» еврейские актеры Соломон Михоэлс и Вениамин Зускин поют на идиш колыбельную песню маленькому черному ребенку, вызывая шквал аплодисментов и на экране, и – на премьере – в зрительном зале. Среди аплодировавших был и Сталин[37]. Это не помешает ему впоследствии убить Михоэлса и Зускина, а эпизод с колыбельной на идиш будет из фильма вырезан, хотя сам фильм, без этого эпизода, все-таки сохранится[38].
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Сталин И. Собрание сочинений. Т. 13. М., 1951. С 28.
