Началось все с белобрысого ублюдка с лазурной татуировкой. Я до сих пор не могу выбросить из головы, как настолько сильный одаренный оказался вне нашего с дедом поля зрения. Неужели мы настолько расслабились?
Потом гребаный боярский совет сделал свой ход и в одну ночь убил всех Жуковых и Романовых разом. Десятилетиями эти трусливые свиньи скрывались в тени и купались там в своем дерьме, опасаясь влезать во что-то серьезнее мелкого криминала. А тут такое.
Потом скачок назад во времени на двенадцать лет. Инвалидное слабое тело. Воскресший отец. Пошедшая по одному месту история родной Империи. И вот вроде я успел и это переварить… как мне на глаза попался медальон матери, и вся подавленная ярость выплеснулась.
Должно было стать легче. Ничего кардинального нового происходить больше не должно. После испытаний деда меня вообще мало что может удивить, и я искренне считал, что готов совершенно ко всем возможным ситуациям.
Но я не знаю в чем тут дело.
В последствиях вспышки ярости?
В ятрышнике, затуманившем мой рассудок?
В непривычно ослабевшем теле, которое пока не способно удержать в себе и малой части моей реальной силы?
А может из-за всего вместе. Но как только я увидел перед собой широкоплечего бритоголового пацана, потоки которого потряхивает от страха, я вновь почувствовал внутри себя бушующий поток эмоций.
И неумелый Гурьев Альберт Афанасьевич с рангом Воин и парообразной боевой стихией, не является причиной этого. Он лишь инструмент в руках настоящих мразей, которые дергают за ниточки.
Мои эмоции сейчас были направлены на Всеволода Скрябина и Бронислава Жеребцова, которые вместе с еще тройкой учителей сидели под дополнительным барьером в вип-ложе непосредственно перед полем боя.
Сидели и непринужденно болтали.
По их лицам, поведению и потокам я понял, что они даже не сомневаются в исходе поединка. Проконтролировали каждый мой шаг, проанализировали медицинские данные со сканирующих арок, может быть, разговорили моего отца и подключили своих аналитиков.
С позиции боярского совета нет ни единой причины полагать что у меня есть хотя бы шанс против опытного третьекурсника, которого они лично готовили к бою. Полагаю у Альберта Гурьева есть несколько нелегальных козырей в рукаве и четко продуманная тактика боя.
Да и на месте любого зрителя я бы тоже не поставил на только-только пробужденного, который выглядит так будто едва из комы вывалился.
К тому же слухи о том, что после боя с Куракиным я много часов не мог прийти в сознание, разлетелись по Академии довольно быстро. Будь у меня деньги, я бы поставил на себя и срубил бы кучу легких бабок, но это не мой путь.
Мой путь, это ворваться в примитивно защищенную вип-ложу и оторвать пару боярских голов. Но всему свое время.
Пока валялся в комнате подготовки к бою я размышлял о том, как именно провести этот поединок. В своей победе я не сомневался, вопрос в том убить боярского вассала быстро или поиграть на публику?
Легкая победа вызовет вопросы и внимание, а затяжной бой даст боярским свиньям больше информации и возможностей.
Что мешает ублюдкам даже в случае моей победы вывести меня с арены под предлогом перевозки уставшего после боя студента в медицинский пункт? Прикроются правилами Академии, протоколами безопасности и прочим бюрократическим дерьмом и прикончат по пути вдали от чужих глаз.
Скажут потом, что были необратимые повреждения после двух тяжелых поединков, за это впишутся эксперты и начнет крутиться стандартное колесо промывания мозгов обывателям. Чтобы это провернуть достаточно измотать меня в бою.
Уверен, если я сейчас подставлюсь как с Куракиным и умудрюсь потерять сознание, очнуться мне точно не позволят.
Пока я размышлял на центр поля вышел судья в ярко-желтом костюме тройке со смешной кудрявой прической. Точно. Этому показному цирку как раз не хватало клоуна, подумал я.
Клоун-судья поочередно встретился с нами взглядом и кивнул. Медленно поднял руки, собираясь что-то сказать, но тут по арене прокатился вздох и внимание всех зрителей переключилось совершенно в другую сторону.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Недовольно скривившись, клоун тоже повернулся к источнику повышенного внимания и выражение его лица тут же сменилось.
Я не отводил взгляд от сконцентрированного Гурьева, но к моему удивлению, даже он позволил себе отвлечься.
Реально? Перед тобой стоит противник, с которым ты собрался биться насмерть, и ты так легко теряешь концентрацию?
Много от рода Гурьевых я и не ожидал. В моем мире этот мелкий вассальный род в основном гнобил беззащитных неодаренных которым не повезло перейти дорогу Жеребцовым. Гурьевы, не смотря на боевую стихию, ни разу не участвовали в реальных боевых действиях предпочитая иметь дело со стариками, женщинами и детьми.
Местечковые криминальные разборки и грязная работа по приказу Жеребцовых вот их потолок. Блевать тянуло от одной только мысли о том, что боярские выродки протащили такую падаль в Академию и даже дали власть, зачислив в дисциплинарный комитет.
Но следом за Альбертом Гурьевым расслабился и судья, поэтому я тоже позволил себе повернуть голову назад. Ведь вся движуха, на которую все вдруг уставились, происходила за моей спиной, у входа в «Цветочек».
В свете прожекторов по додзе спешно шла делегация из десяти человек. В ее центре отчетливо выделялся высокий грузный мужчина с квадратным лицом и мерзкой улыбкой. Мой старый добрый знакомый, Леонид Бутурлин.
Член боярского совета шел под руку со своей супругой, которая была одета в вызывающее красное платье. Но всеобщее внимание привлекли не они. Рядом с боярином шли две статные и не менее статусные фигуры. Молодой светловолосый парень в форме Академии с красной повязкой на руке, и подтянутый мужичок средних лет в богато украшенном мундире с золотыми вставками.
— Это же сам Генерал-Губернатор!
— Да не может быть…
— И его сын… но он ведь только в следующем семестре должен был вернуться с войны?
— Подвинься, мне не видно!
По арене разносились восхищенные возгласы и шепотки, по которым только глухой не понял бы кто перед ними оказался, но мне подсказки не требовались. Одного взгляда на плотные багряные слепки энергии мне хватило, чтобы узнать могучее и влиятельное семейство Голицыных.
Уважительно кивнув в сторону вип-ложи, вся делегация устроилась на единственных свободных местах на трибуне. За мой спиной.
Я с нескрываемым наслаждением наблюдал за вмиг изменившимся настроением Всеволода Скрябина и Бронислава Жеребцова, которые явно не ожидали увидеть здесь лично Генерал-Губернатора Санкт-Петербурга и были неприятно удивлены.
Да и Бутурлин, который сопровождал делегацию, тоже был явно не в восторге и тут же отправил какого-то мальца к центральной трибуне. Объясниться перед собратьями по свинарнику, видимо.
У совета что-то пошло не по плану и меня сейчас это только радовало. Чем больше внимания я смогу привлечь, тем тяжелее придется боярским выродкам. Ведь даже у совета нет власти над Голицыными.
— Бойцы готовы? — вернулся к своим непосредственным обязанностям клоун.
Опоздавшие гости расселись и свет прожекторов вновь был направлен только на нас с Альбертом и судью.
Гурьев ощутимо нервничал, но меньше, чем я ожидал. До панического страха, который при виде меня испытывал Азаров ему было далеко. Тут два варианта, Гурьеву или не объяснили, что бой будет насмерть, или он сам по себе недалекий.
— Готов, — охотно кивнул я и пустил четверть астрального потока в ноги.
— Готов, — прорычал с другого конца поля Гурьев и его тело вспыхнуло родовой парообразной энергией.
Жар от его техники дошел даже до меня. Весьма неплохо для Воина. На этот раз решил активировать потоковый щит до боя. Молодец. Учится.
— БОЙ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ…
Голос судьи проглотил подхвативший обратный отсчет комментатор и из-под земли начали выезжать уже знакомые мне квадратные бетонные плиты с оружием.
«ЧЕТЫРЕ… ТРИ… ДВА… ОДИН…» — скандировала в предвкушении вся арена.
