Тем временем Ясир Рифа, думая о прекрасном (как ловко он послал подальше эмиссара Радуева), снова набивал кальян злобным зельем. Его приятель, который смотрел за словесным поединком с Мурзой, так и не произнес ни слова, только покачал утвердительно головой, когда Ясир Рифа предложил ему еще гашиша в кредит. Выдалось тяжелое утро, но завтра будет еще тяжелее. Приходила партия фальшивых долларов. Надо было перебрать их, найти те, которые больше всего похожи на настоящие, и выдать боевикам. Это тяжелая умственная работа.
Фазрул продолжал лежать в отключке, совершенно не реагируя на слова Ясира Рифы и Аймана аль-Затавьи. Наверное, у него всегда была плохая толерантность к травке и чеченцам. Друзья заметил это еще тогда, когда они втроем были в тренировочном лагере возле Тора-Бора в Афганской земле. Стоило ему пройтись по полю с опиумным маком, как упал и не приходил в себя пару часов. Не подобает моджахедам впадать в ступор от дурманящей травы. С другой стороны, у всех свои недостатки и достоинства. Вот Фазрул, например, отличный командир наемников. Это с лихвой компенсирует все, включая незнание первых пятнадцати сур Корана.
Он знал, что делать этого не следует, но физиология была сильнее желаний и нежеланий. Он закрыл глаза, а как только это произошло, неведомые силы, высвобожденные подсознанием, вырвали его из тела и подняли выше звезд, выше гор и уж тем более, выше облаков. Оттуда, с высоты, доступной только Всевышнему, он видел весь подзвездный мир, включая земли, исконно исламу не принадлежащие. На границе сознания, где образы соединялись с прообразами, навечно сплавленные миры, соединенные для усиления большим железнодорожным костылем, генерировали судьбу. Его судьбу.
Стараясь не выдавать панических настроений, он постарался принять все, как есть. Но то, что есть, его ужаснуло. Это то, о чем он много думал, но боялся признать и, что более страшно, боялся опровергнуть. Как по лезвию пытался он миновать Сциллу и Харибду своего потока. Большая черная птица спорхнула с гор, теперь, блуждая в многомерных мирах, созданных из эфира, она искала его, она пыталась найти смертника.
Он её видел, он видел, как она приближалась к нему, как удалялась, блуждая на ощупь. Это была слепая птица. Они с ней поменялись местами. На этот раз он был зрячим, а она слепой, хотя все должно быть наоборот. Все должно быть как с братом: тот ушел на войну с неверными, ослепленный исламским законом, а зрячая птица настигла его возле блокпоста на границе с Израилем. И тех, кого он убил взрывом: двух женщин, одного израильского солдата и ребенка, копавшегося в навозе на обочине, тоже преследовали большие черные птицы.
Как просмотреть взаимосвязь и тот момент, когда срабатывают какие-то природные часы, когда человек понимает, что через фиксированный промежуток времени он встретит смерть, она придет к нему, постучится в окно и скажет, что пора идти. Почему же для него и всех, таких как он, судьба определила большую черную птицу? Другие народы живут, не ведая этого, избегают столкновений с ней, чувствуют что живут, или живут, думая, что чувствуют.
Из всех вариантов объяснения он выбрал только одно, наиболее адекватно объясняющее происходящее. Есть два вида людей: одни игроки, другие нет. Игроки играют в жизнь или играют с жизнью — неважно. Само отношение к жизни у них как к пистолету, приставленному к виску, как кольцо от гранаты, которое можно выдернуть в любой момент. Они ощущают танец жизни, поэтому живут, проигрывая все варианты жизни. «Проигрывая» как в плане сыграть неудачно, так и в плане играть по очереди в каждый из вариантов. К счастью или к глубокой печали он был одним из тех игроков, которые не ценят ничего, кроме процесса. И не важно какая будет расплата или зарплата.
Есть только один вариант для всех, кто решил идти по линиям судьбы, сплетенным в крепкую сеть, что ловит тебя как дома, так и на работе, в минарете, на улице, в магазине. Эта сеть не упускает никого, кроме тех, кто идет по нитям, натянутым как нервные окончания. Для этого Аллах выбрал игроков — проводников своей воли, нарушающих законы судьбы, но неизменно выбирающих предписанный судьбой финал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он понимал, что такое объяснение никому не понятно, но для того оно и было придумано сложным и запутанным. Мы верим только в то, что нам непонятно: судьбу, Бога, миссию, инопланетян — трансцендентальные вещи, подшитые экзистенционализмом. И так как проверить теорию игроков фактически невозможно, приходилось верить в нее. А для того чтобы верить, она и должна быть запутанной!
Короткие, но требовательные толчки вывели его из транса, заставили вернуться из поднебесья в конкретную точку и конкретное время на земном шаре. Это походило на вворачивание штопора в пробку дорогого вина. Рывками, встречая сопротивление, он ввернулся в свое тело, лежащее в непонятной позе на холодной земле в центре палатки возле двух друзей, старающихся его растолкать. А вокруг было так накурено, что хоть глаз выколи…
Первой его мыслью было то, что счетчик включен, время дало обратный ход, пик жизни уже достигнут, ходу обратно нет. На двадцать первом году жизни он понял, что все теперь будет только сворачиваться, ничего не оставляя взамен. Более того, надо закончить все земные дела, это чтобы предстать перед Аллахом чистым, не задолжавшим никому. Вторая мысль звучала примерно так: «К чему это я?» Дело в том, что он утратил свой внетелесный опыт. Вернее было бы сказать, что забыл, а не утратил. Опыт никуда не ушел, просто затаился. Тело потом все само вспомнит. Вспомнит отдельно от рассудка, в каком состоянии не был бы последний.
— Нет, ребята, — просипел Фазрул. — Это не война, а мародерство! Что мы делаем тут, в далекой никому не нужной стране? Ичкерия нам не родина, деньги не наши, не арабские, автоматы русские, даже сосны не наши, а корабельные… Надо мотать отсюда. Ничего хорошего не стоит ждать от этой войны. Рано или поздно она закончится, а нас распустят…
— Или наймут в другие войска… — добавил Ясир Рифа. — Говорят, американцы снова готовятся бомбить Ирак.
Но мысль была верна. Их древнейшая профессия не дает устойчивого заработка, семью на нее не прокормишь, имени не сделаешь, а что касается воплощения мечты, так они не об этом мечтали когда были маленькие! Все прошло, но судьба не оставила ни его, ни его друзей. Решением было прекращение, которое изменит вектор развития.
В тот же день они решили бежать в Грузию, а оттуда на родину.
Когда стемнело, они вышли из лагеря в дозор (сами вызвались), потом удалились настолько, чтобы их в прицел не было видно, вышли в овраг и двинулись по ущелью к границе с Грузией. В тот же вечер русские расхерачили их лагерь, перебив всех, кто там был. А еще федералы нашли труп Мурзы и скинули информацию во все СМИ, что в рядах боевиков раскол, в ходе которого они убивают друг друга и своих собственных командиров. Но эти трое об этом не знали, а просто шли велениями судьбы, воплощая в жизнь задумку, созданную высшими существами.
Хотя звезд было много, ничего видно не было. Все, что находилось ниже линии горизонта, изломанной горными грядами, сливалось в единый черный массив, идти по которому было так же опасно, как и рискованно. Что угодно могло быть под ногами: начиная от противопехотных мин и заканчивая ржавыми железнодорожными костылями, которые если не проткнут ступню, то подвернут точно. И это замедляло ход. Наверное, до границы было не так далеко, как они шли. Кто знает, света ведь не было.
Только у них был повышенный шанс. Сам Аллах указал в ту ночь пальцем на Фазрула аль-Джарда. История позже, правда, умолчала, что Аллах указывал на него пальцем и истероидно смеялся. Это были детали, которые не вписывались в общий ход повествования. Более того, когда они шли, видели, что по обоим склонам оврага рядами стояли адские волки, дети ненужной войны, и смотрели своими горящими глазами на трех путников. Они видели всех трех несмотря на полное отсутствие видимости. И не трогали их, хотя в миг могли бы спуститься в овраг и разорвать незадачливых моджахедов. Нет, их удерживал выбор, который сделали эти люди. Было ощущение, что между ними и людьми была стена, нет, пропасть. Да что говорить, пропасть всегда была между ними…
