– Я так и не понимаю, как от подобной пищи можно получать удовольствие. – Единственный из присутствующих, кто воспользовался для еды ножом и вилкой, отделил от непомерно большого куска мяса тонкий длинный ломтик и, подцепив его вилкой, отправил себе в рот.
– А я не понимаю, как можно портить процесс еды этими железяками. – Сидящий напротив поднял огромный кусок за кость и жадно отхватил зубами мясо. – Какое удовольствие ковыряться в еде?!
– Дело привычки. У нас так принято.
– Да, человека видно сразу. – Орк глянул сверху вниз на собеседника, оскалился и отшвырнул чисто обглоданную кость в угол. – Тщедушные чистюли. – Он протянул руку и поднял огромную бутыль с мутной жидкостью, поднес ко рту и сделал несколько внушительных глотков. Кадык под морщинистой зеленоватой кожей начал ходить вверх-вниз и успокоился только тогда, когда бутыль вернулась на прежнее место.
Орк крякнул и потянулся за новым куском мяса. Человек смотрел на него со снисходительной улыбкой.
– А что с Угрраном? – обратился он к сидящему слева. – Почему его здесь нет?
– Угрран погиб, – мрачно ответил костлявый орк, походивший гибким телом на какую-то дикую и необычайно свирепую (из-за оскала и страшной морды) кошку. – Погиб, как и должно истинному шаману. Зимой он столкнулся с отрядом людей и, оберегая своих воинов, не рассчитал силы и сжег себе разум.
В шатре сразу воцарилась тишина, прекратились даже звуки работы массивных орочьих челюстей. Человек отложил свои приборы в сторону и склонил голову в знак скорби.
– Смерть, достойная Снежного Волка. На рассвете надо воздать ему должное.
Когда с едой было покончено, импровизированный стол очистили от остатков трапезы. Один из орков достал из заплечного мешка ветхую шкуру и постелил ее на землю; второй вынул из складок дорожного плаща оплетенную ковылем бутылочку с чернилами и поставил сбоку на шкуру; третий же выложил длинное синее перо, наконечник которого блестел в свете костра позолоченной инкрустацией.
Соблюдая многовековой ритуал, один из орков обратился к сидящему напротив человеку:
– Хранитель, тайны веков в твоем ведении. Верни нам наше, и пусть время длится.
– Покуда Х’анан с нами, пусть длятся дни, – отвечал человек, кладя на шкуру ветхую книгу в грубом кожаном переплете. Края неровных страниц кое-где истрепались. На обложке еле читались сделанные на двух языках надписи – корявыми орочьими рунами и вязью полузабытых нынче имперских букв: «Летопись Народа Орков».
Руки Хранителя легли на переплет и медленно, словно боясь повредить драгоценное сокровище, открыли первую страницу. Прежде чем вписывать в Летопись новые строки, полагалось освежить в памяти прошлое, давно ушедшее. Он перелистывал сухие страницы, и по шатру проносились тени всадников, звон клинков и отзвуки далеких битв.
Летопись брала свое начало в те далекие дни, когда орки еще жили на северном берегу Илдера, у границ Чернолесья. Боевой орден из Гарбадена,[5] Златоокий Лев, совершал свои Походы Льва, и великих зеленокожих воинов вытесняли с их земель…
Далее Летопись рассказывала о том времени, когда легендарный Згарык, объявивший себя сыном Х’анана, сплотил разрозненные орочьи племена ради общей цели – захвата и разграбления городов ненавистных людишек.
Орки почтительно закрыли глаза, пытаясь представить то, что читал вслух Хранитель:
«Молодое и неокрепшее людское государство задыхалось в междоусобицах, и Згарык не замедлил этим воспользоваться. Огромная орда собралась близ истоков Илдера. Пройдя огнем и мечом по некогда исконным орочьим землям, а теперь же людским территориям, собирая богатый урожай вражеских черепов, орки шли к ближайшему крупному городу – Даррату, где их ждали поистине королевские трофеи.
Под непрестанной, неистовой осадой орды город держался целых двенадцать долгих седмиц, на восточные равнины успела прийти осень. В рядах орков зрело недовольство, и однажды один из приближенных Згарыка, атаман Гилрраг, предложил Верховному Вождю позволить горожанам вывезти из города женщин и детей с целью обескровить обороняющихся (утверждая, что вместе с женами уйдут и мужья). Згарык согласился, но у Гилррага был свой план. Он надеялся, что корыстный правитель Даррата решит вывезти из осажденного города казну и ценности, и как только обоз с женщинами, детьми и ранеными скрылся за ближайшим холмом, напал на людей. Перебив всех и обыскав телеги, Гилрраг действительно нашел среди груд тряпья и провизии немалые сокровища. Но от города уже двигалась основная орда: Згарык спешил покарать отступника.
Орки столкнулись и, забыв обо всем, начали самозабвенно резать друг другу глотки. Забытые телеги с золотом остались сиротливо стоять чуть поодаль. В этой битве от двадцати тысяч орков осталось не более десятой части. А вернулось на свои земли в долине Грифонов и Междугорье и того меньше: убивая друг друга, орки слишком поздно заметили, что из города вышла армия защитников. Блистательный поход бесславно закончился…»
Рука Хранителя перевернула несколько листов священной Летописи, монотонный голос продолжал чтение:
«Проклятые духами карлики должны ответить за все! За убийство Верховного Вождя, за разгром наших армий в Со-Лейле. За свой Поход Секиры на наши земли!
Воинственные вожаки орков собрали «Орду Мщения» и устремили свои алчущие взоры на подножия хребта Дрикха, где обитали верхние гномы. И однажды холодной зимой, когда снег покрыл даже узкие поймы горных рек, двенадцать тысяч орков напали на подземный город гномов. Верхние гномы отступили в горы, а орки не стали довольствоваться скудными трофеями оставленного города – они решили извести под корень ненавистных коротышек, а заодно и поживиться. Гномы отступали по покрытым снегом скальным уступам, по старой дороге, которая вела далеко в горы; орки неотступно следовали за ними. Среди обледеневших скал и гномы, и орки в нередких стычках несли потери, и обе армии уходили все выше в горы.
Решающая битва случилась около Стальных пещер. Орки зажали гномов в глухом ущелье, откуда не было ни одного выхода, кроме заброшенных врат в Ахан, подземное королевство Дор-Тегли, жестоких глубинных гномов. Эти ворота не открывались уже многие века, и, казалось, они еще столько же простоят закрытыми, а открыть огромные каменные створы не представлялось возможным. Орки уверенно теснили гномов к воротам – их верной гибели, когда вдруг, неожиданно и для орочьих командиров, и для Предгорных, ворота разошлись, и из недр вышла рать закованных в синеватые латы Дор-Тегли. После недолгого сражения с почти непобедимыми латниками остатки орочьего воинства поспешили спастись бегством…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
