Джорджина примерно представляла себе его состояние, но была даже рада, что наконец-то удалось вывести мужчину из равновесия. До сих пор ее никто не принимал в расчет, вся жизнь ее целиком зависела от мужчин: их дома, дела, экипажи, лошади, планы на будущее... Ее никто не слушал, и на ее слова никто не обращал внимания.
И вот сегодня она сыграет со всеми этими людьми злую шутку, которую они надолго запомнят. А потом освободится от них раз и навсегда и будет жить сама по себе.
Пока что все развивалось согласно задуманному. Правда, Джорджина не планировала попадать под дождь, но оказалось, что это ей даже на руку. Дэниел ни разу не дал повода подумать, что хочет ее соблазнить. В противном случае она ни за что не пришла бы к нему. Поэтому, не будь дождя на дворе, ей было бы очень сложно остаться у него и приступить к реализации следующего пункта плана. А так ему некуда деваться. Отец хватится ее скорее всего не раньше утра, когда все уже будет закончено.
- У вас есть полотенце? - громко спросила она, стягивая с себя отяжелевшую от воды юбку.
Джорджина услышала, как Дэниел что-то невнятно буркнул за дверью, потом в проем просунулась его рука со свежим полотенцем. Значит, он позаботился о прачке. Это хорошо. Джорджина терпеть не могла нечистоплотности.
На ней остались блузка и нижняя юбка, но она все равно встала так, чтобы он ее не увидел. Не дай Бог, что-нибудь себе такое возомнит... даже если это окажется правдой. Но Дэниел и не пытался подглядывать. Едва она взяла полотенце, как рука тут же исчезла и дверь закрылась.
Сбросив с себя остатки одежды, Джорджина насухо вытерлась. Девочки, с которыми она училась в пансионе, никогда не раздевались донага, С другой стороны, она не помнит, чтобы кто-то из них вымокал до нитки под таким дождем. Что же до наготы, то Джорджине понравилось ощущение, когда все тело открыто.
Вытащив из волос заколки, она тщательно выжала их и обернула уже влажным полотенцем. "Я похожа на крысу, попавшую в кораблекрушение, улыбнувшись, подумала она. - Он, конечно, найдет меня совсем непривлекательной".
Подумав над этим, она опустилась на корточки и стала перебирать вещи в своей сумке. Через минуту на свет божий была извлечена тонкая ночная рубашка, выписанная из Парижа и подаренная ей подружками на память, когда она уезжала из школы. Они говорили, что это наряд для первой брачной ночи, поэтому до сих пор у нее ме было случая надеть ее. Через тонкий шелк просвечивала кожа. Никаких оборочек или кружевных складочек, маскирующих грудь. Ни даже рукавов, только бретельки. Это был самый скандальный и вызывающий предмет туалета в ее гардеробе. Ничего более откровенного Джорджина раньше не покупала и даже не видела. Поэтому ей было непросто решиться надеть это сейчас, пусть даже для "такого" случая.
Но выбора не было, так как других ночных рубашек она с собой из дома не захватила. Конечно, она предпочла бы облачиться во что-нибудь девичье, с многочисленными оборками, складочками и рюшечками, но чего нет, того вет. Это плохо согласовывалось бы с ее планами.
Оставалось только решить, надевать под нее панталоны или нет. Будь она дома и в своей обычной плотной ночной рубашке, Джорджина надела бы их не раздумывая. Но. покрой шелковой французской рубашки был таков, что, казалось, панталоны тут будут совсем лишние. По крайней мере такие, как у нее: свободные, с завязками, эластичной резинкой на коленях и шитьем.
Джорджина замерла в нерешительности, не зная, как поступить. Наконец Дэниел спросил из соседней комнаты, все ли у нее в порядке.
Прерывисто вздохнув, она решила панталоны не надевать. Джорджина была фактически голая, но не хотела, Чтобы Дэниел об этом догадался. Пока, во всяком случае. Попросив плед, она стала молиться.
Глава 13
Дэниел не знал, в каком виде Джорджина появится перед ним, но то, что он увидел, явилось для него полной неожиданностью. Он готов был биться об заклад, что ее дорожная сумка набита одеждой, но тогда почему...
Волосы блестящей шелковистой массой падали на голые плечи. Телесного цвета бретельки от ночной рубашки почти сливались с кремово-золотистой кожей. Он не смел опустить глаза ниже, хотя и испытывал почти непреодолимое, болезненное желание сделать это, и подспудно пытался угадать, что на ней надето под пледом.
Наконец взяв себя в руки, он воскликнул:
Черт возьми, женщина, где ваша одежда?! Джорджина недоуменно заморгала и широко раскрыла глаза:
Она мокрая, и я повесила ее сушиться в той комнате. А что?
Нет, она не дура. Дэниел знал, что она это нарочно сказала, чтобы окончательно вывести его из себя. Что ей, кстати, блестяще удалось.
Вам что, больше нечего надеть? - спросил он хрипло.
Она задумалась.
Видите ли, я захватила с собой одну-единственную ночную рубашку. Она сейчас как раз на мне. А сухое платье надевать, по-моему, нет смысла. Оно все изомнется до утра. Кстати, нет ли у вас вешалки? Я не хочу, чтобы оно пролежало всю ночь в сумке, потому что потом его уже не отгладишь.
Дэниел нервно провел рукой по волосам, пытаясь собраться с мыслями. Взгляд его был прикован к ее обнаженным плечам и струившимся по ним золотистым вьющимся локонам. Оторвать его, казалось, не было никакой возможности. Между тем он четко сознавал, что должен как можно скорее выпроводить ее отсюда. А перед этим потребовать исчерпывающих объяснений. Но он по-прежнему стоял на месте и тупо любовался ее плечами.
Я был бы вам очень признателен, если бы вы повесили это сухое платье на себя. Дождь может закончиться в любую минуту, и тогда вам придется уйти.
Джорджина понадежнее запахнулась пледом и осмотрелась вокруг. Взгляд ее остановился на кресле, и она решила, что это самое безопасное в комнате место. Забравшись на него с ногами, она поерзала, устраиваясь поудобнее, и наконец приняла ту позу, которую ей хотелось. С Дэниелом чуть не случился припадок, когда он представил себе, каким местом Джорджина прижалась к мягкой обивке его единственного кресла, на котором он сам сидел всего несколько минут... нет, миллионов лет назад.
Наконец Джорджина соизволила ответить:
Мне некуда идти. Из дома я убежала, потому что отец назначил свадьбу на первое июля, а вы сами сегодня имели возможность убедиться, что мы с Питером не пара. Я понимала, что отец лишит меня наследства, если услышит от меня отказ. Я решила не дожидаться этого и ушла сама. Может быть, вы вновь примете меня к себе в газету?
У Дэниела было хорошо развито воображение, но то, что случилось, было слишком фантастично. Подойдя к окну, он окинул внимательным взглядом улицу из конца в конец, но разглядел лишь привязанного пони, который жевал травку у его крыльца. Сомнений не оставалось, Джорджина пришла одна. К нему.
Вы с ума сошли! Вы понимаете, что я не могу оставить вас здесь? Ваша репутация, что с ней будет? Я не знаю, какие у вас возникли разногласия с родителями, но неужели вы не можете переждать грозу в каком-нибудь другом месте? Что, если я отведу вас к миссис Бэнкс? Это разумная женщина...
Джорджина улыбнулась, подивившись его наивности:
Лойола тут же вызовет моего отца и распустит по всему городу слухи. Как вы себе это вообще представляете? Я появлюсь на пороге ее дома среди ночи с вами под руку?
Она покачала головой, и один из локонов оставил мокрые следы на ночной рубашке, выглядывавшей из-под пледа.
Дэниел затаил дыхание, отчаянно желая, чтобы плед хоть чуть-чуть сполз вниз и открыл ее грудь. В следующую минуту он понял, что здорово разозлился, правда, пока не знал, на нее или на себя самого. В свои двадцать восемь лет он хоть и не мог похвастаться таким опытом в общении с женщинами, как муж его сестры, но все же не был полным профаном. И Дэниел понимал, что должен думать сейчас не о ее голых плечах и груди, а о том, какие меры предпринимать в первую очередь. Но он ничего не мог с собой поделать. Взгляд ее детских голубых глаз и очаровательная улыбка действовали на него парализующе.
Пожалев о том, что во всем доме нет ни зёрнышка кофе, он плеснул себе в стакан виски. Джорджине, разумеется, не предлагал, иначе она оскорбилась бы.
В любом случае здесь вам оставаться нельзя, так что шевелите мозгами. Даю пару минут. Если вы ничего не придумаете, я буду вынужден, как только кончится дождь, вернуть вас восвояси.
Джорджина вздохнула и попыталась откинуть непослушные волосы назад.
Честное слово, я не буду вас стеснять. Спать я могу прямо здесь, так что вас никто не собирается сгонять с постели. А утром пойду искать себе работу. У вас здесь в газете не больно-то заработаешь. Все получится! Я буду платить вам за комнату и помогать с оплатой хозяйственных расходов.
Этот короткий монолог лишил Дэниела дара речи. Она собирается спать здесь? А утром пойдет искать работу? Она что, ненормальная? Кому она нужна? Кто ее возьмет к себе? Может она хотя бы вскипятить чайник или заправить постель? Но самым удивительным было ее предложение помощи в оплате хозяйственных расходов. До сих пор ни одна женщина не предлагала Дэниелу такого. Даже Эви.
