Я осмотрел кафе. Стеклянная стенка, всегда удивлявшая меня своей прозрачностью, отсутствовала. Но внутри все было по-старому. И даже столики стояли там же, где и раньше.
Я зашел через отсутствовавшую стенку и сел на свое обычное место лицом к улице.
В этом кафе всегда была какая-то особенная, расслабляющая атмосфера. Так уютно я больше нигде себя не чувствовал. Для меня это место значило то же, что для верующего человека – храм. Здесь я всегда был открыт для исповеди и готов был слушать исповеди других. Здесь обитала моя «балерина», легкая, порхающая между столиками, не скупясь на улыбки.
Но в это утро в кафе было пусто и тихо.
Я сидел, локтями упершись в поверхность стола и опустив лицо на ладони. Я вспоминал прошлые дни.
Скрипнули двери – кто-то зашел в кафе. Шаги затихли в другом углу, там, где прежде очень любил сидеть предыдущий инспектор по правилам поведения.
Не поднимая головы, я покосил глазом и увидел двух солдат. Они уже сидели за столом, о чем-то негромко разговаривая.
Внутри кафе вдруг что-то звякнуло, и по едва слышным щелчкам высоких каблуков я узнал ее прежде, чем она появилась. Сначала она подошла к солдатам. Потом ко мне.
– Кофе покрепче, – попросил я.
«Балерина» удивленно смотрела мне в лицо. Ее ротик был открыт, словно она хотела спросить о чем-то.
– Ты здесь? – наконец шепотом выдохнула она.
Я молча кивнул.
– Только что привезли свежие пирожные… Будешь? Очень хороший «наполеон».
Я молча кивнул.
– Сейчас… – прошептала она и ушла.
Минуты через две она присела рядом.
– Поздравляю! – произнес я, поднося ко рту чашечку кофе.
– Ты уже знаешь? – Ирина опять была удивлена. – Откуда?
– «У Ирины», – сказал я, показывая рукой в сторону дверей. – Так что, нетрудно быть хозяйкой?
Она махнула рукой.
– Никакая я не хозяйка. Это только новая вывеска! Я думала, ты о другом…
– О чем? – спросил я.
– Он был здесь… – сказала Ирина. – Оставил письмо.
– Он? – переспросил я недоуменно. – Кристоф?!
– Да.
– Когда?
– Вчера.
– Он был среди… – я не договорил, заметив, что Ирина опустила взгляд.
Было и так ясно, что сюда он мог попасть только в военной форме. По крайней мере вчера.
– Что он пишет?
– Обещал скоро приехать. Его рота будет патрулировать город через три месяца…
На улице напротив кафе затормозил грузовик. Я уловил запах выхлопных газов. На мостовую спрыгнули трое рабочих в синих комбинезонах и стали снимать с кузова широкую панель, упакованную в картон и перетянутую несколько раз жестяными полосами. Я узнал одного из рабочих – это он мне утром объяснял, как дойти до гостиницы.
– Что ты будешь делать? – спросила Ирина.
– Ездить на джипе, – ответил я машинально, наблюдая, как рабочие распаковывали свой груз.
– Я не об этом… – грустно произнесла она.
– А о другом я ничего не знаю… – монотонно проговорил я. – Буду жить, наверное…
Когда рабочие сняли весь картон, я увидел, что привезли они новую стеклянную стенку. Они приставили ее к проему. Двое держали стенку снаружи, третий, мой знакомый, зашел внутрь. Пользуясь ручками-присосками, они установили ее в резиновые пазы, повозились еще минуты три, подравнивая и укрепляя ее. Работяга, который трудился внутри кафе, вышел на улицу и, бросив удовлетворенный взгляд на только что поставленную стенку, заметил меня. Помахал мне рукой, широко улыбаясь. Что-то сказал.
Я замотал головой, показывая указательным пальцем на свое ухо. Стенка была слишком толстой, она не пропускала звуки.
Он закивал и, еще раз махнув рукой на прощанье, залез в кузов грузовика.
Машина уехала.
Я повернулся к Ирине, но ее уже не было рядом.
В дальнем углу все еще болтали солдаты.
Я подождал несколько минут, но Ирина больше не появлялась. Вместо нее, конечно, могла бы прийти «балерина», спросить, «не желаю ли я чего-нибудь?» и через минуту принести кофе и взбитых сливок. Но я уже ничего не желал. Надо было уходить, и я встал из-за стола, громко отодвинув стул.
Вернувшись на улицу Вацлава, я зашел в ворота гаража и посреди небольшого тесноватого двора увидел Айвена. Он энергично беседовал с мужчиной лет сорока, одетым в черный комбинезон.
Я подошел и стал чуть сбоку, не прерывая их разговора, а просто ожидая, когда на меня обратят внимание.
Разговор касался запасных частей для двух грузовиков, и Айвен твердо обещал мужчине, который оказался главным механиком гаража, что требуемые запчасти на следующий день прибудут в город.
Чего я не мог понять, так это одного: какое отношение инспектор по правилам поведения может иметь к снабжению гаража запчастями.
– Ты вовремя! – бодро сообщил мне Айвен, глядя на свои часы. – Познакомься, это Георгий, он здесь главный.
Меня Айвен представил этому мужчине в более простых выражениях:
– А это наш новый курьер! – сказал он и дружески похлопал меня по плечу.
Через минут пять я уже держал в руке ключи зажигания от джипа и слушал наставления главного механика.
– Скорость по городу – сорок миль в час, – инструктировал меня Георгий. – За городом – сколько хочешь. По своим делам можешь ездить, если нет других поручений. Дальше семидесяти миль от города не выезжать – там военные посты, и могут быть неприятности. Никаких документов с собой не иметь. За пределами города попутчиков не брать и, тем более, в город никого не подвозить. Заправляться будешь у военных на восточной трассе. Там же будешь забирать почту для города. Остальное по ходу дела. А пока можешь покататься, привыкнуть к машине. Вечером поставишь джип во дворе. Ворота всегда открыты.
Я подошел к машине, завел мотор и выехал со двора.
Ехал сначала совсем медленно – все-таки года два за рулем не сидел. На булыжнике трясло неимоверно, но чувствовал я себя за рулем уверенно и уже через минут десять выжимал сорок миль по узким улочкам города.
Машина всегда хорошая игрушка для мужчины. Держась за руль, легко забыть обо всем, даже о женщине. Хотя опять я преувеличивал. Об Ирине я думал каждую минуту после нашего последнего разговора в кафе. Даже слушая инструкции Георгия, я думал о ней. И, поворачивая с одной улочки на другую, я смотрел по сторонам в надежде увидеть ее. Так хотелось увидеть ее у дороги, остановить машину и предложить ей проехаться. Детские мысли, конечно, но куда денешься от ребенка, постоянно в тебе живущего? Если машина – игрушка, то уж тот, кто ее ведет, просто должен иметь что-то детское в своем характере. Иначе он не получит никакого удовольствия от этой игрушки.
Но на улицах города я увидел всего лишь пару человек – из новых отдыхающих. Заметив джип, они так резво прыгнули в сторону, чуть ли не прижались к стене дома, вытянувшись как по команде. Видно было, что они прибыли из очень дисциплинированной армии.
Покатавшись в свое удовольствие почти по всем городским улочкам, я поехал в верхнюю часть города.
Я мчал на авеню Цесаря, но все равно постоянно думал об Ирине.
Было ясно, что я ее потерял.
Было ясно и то, что ее любимый герой вчера сражался против меня, Вацлава, Тиберия и остальных ребят. И, может быть, он даже убил кого-то из наших. Но это не заставляло меня думать о нем с ненавистью. Вчера шла война, и можно было считать эту войну честной. Никто никого не обманывал.
Но огорчала меня другая мысль: не начнись вчера революция – не появился бы и Кристоф со своими однополчанами. А тогда бы и Ирина не узнала о том, что он все еще жив. Но все уже произошло. Неудавшаяся революция лишила меня друзей. Лишила она меня и Ирины. И надо было уже забывать о ней. Сначала надо было забыть ее имя, оставив лишь то ласковое прозвище, которым я наградил ее в первый день своего пребывания в городе. Пускай останется «балериной», пускай спрашивает о моих желаниях, и я буду рассказывать ей, что мои желания обычно состоят из хорошего кофе, взбитых сливок с тертым шоколадом и изюмом и прочих сладких вещей. Пускай мы будем улыбаться друг другу, но улыбки наши должны быть легкими, ни к чему не обязывающими. И надо будет вернуть ей китайскую ширмочку – боюсь, она мне уже не понадобится.
Я выехал на авеню Цесаря и дальше, вверх по ней, поехал помедленнее. Я не хотел так быстро оказаться у ворот виллы «Ксения». Я хотел остановиться первый раз на полпути к вилле, там, откуда хорошо видно террасу. Я очень хотел увидеть Адель, загорающую среди своих четырех пальм. И только насмотревшись на нее, я поехал бы дальше и остановился у ворот. Может, ее собачка наконец нашлась, и если она там, она наверняка учует меня и залает, обратив внимание своей хозяйки на неожиданного гостя.
Впереди из-за крыш домов вынырнула знакомая терраса.
Я остановил джип, стал на подножку машины, но ничего, кроме пальм, не увидел.
