— Мама, куда мы едем?
— Зинаида Степановна нас в гости позвала. Ей одной одиноко.
— А папа?
— Ему некогда…он же работает.
Обнимаю моего малыша, целую в макушку, глажу волосы.
— Хорошо, мама, — соглашается сын.
К Зинаиде Степановне я прихожу уже в двенадцатом часу. Она радушно встречает нас. Квартира просторная, не то что обычные хрущёвки. Комнаты большие. Зинаида Степановна проводит нас в дальнюю комнату. Здесь очень мило и уютно.
— Моя Сонечка здесь живёт, когда приезжает. Но это бывает редко. Работает много, всё карьеру строит.
— Спасибо вам Зинаида Степановна. Если бы не вы…
— Ладно-ладно. Укладывай спать Ильюшу, а то время первый час.
Кровать в комнате одна, полутораспальная. Но нам хватает места, чтобы расположиться с комфортом. Илья сворачивается клубочком, и почти сразу засыпает. А я в который раз прогоняю воспоминания последнего разговора, словно киноплёнку. Отматываю и заново вспоминаю все подробности. Каждое слово, каждый жест. Это, наверное, какая-то новая форма мазохизма.
Я будто застряла на этом моменте. И пока не проживу его без боли, не смогу двигаться дальше.
Засыпаю в слезах. А ночью мне снятся беспокойные сны. Снится деревенская дорога. Отец ведёт меня за руку по обочине, как когда-то в детстве, когда ещё мама не пила. Ведёт, тянет за собой, а я маленькая, бегу. Запыхаюсь. Не успеваю. А он не жалеет, даже не оборачивается. Мне так хочется, чтобы он меня похвалил, что я не плачу и не хнычу. Но он и слова не говорит. А когда доходим до перекрёстка, растворяется в воздухе. И я остаюсь на обочине. Мне страшно, слёзы текут и падают в сухую пыль. Куда мне теперь идти? Ведь я осталась одна и совсем не знаю дороги. По какой дороге идти?
Просыпаюсь от собственных всхлипываний. И больше не могу уснуть. Щемящее чувство одиночество расползается по всему телу. Надо забыть Кирилла. Надо! Он не принесёт мне никакой гармонии в душе. И все чувства надо спалить до тла.
А чтобы это сделать, надо излить все чувства.
Встаю с кровати. Достаю ноутбук из сумки. Я не знаю, что со мной, это как агония перед смертью. Нахожу первый попавшийся сайт самиздата. Регистрируюсь и начинаю писать. Слова извергаются из меня фонтаном, я едва успеваю записывать, столько всего мне хочется написать и рассказать. Таким же девочкам, как и я, которые не уверены в себе и не знают, что можно изменить свою жизнь, просто поверив в себя. Просто допустив мысль, что они могут добиться всего, о чём мечтают, если не будут опускать рук. И не надо надеяться при этом никаких мужчин. Надо делать всё самой и уходить от плохих отношений, если они тебя не устраивают.
Говорят писательство своего рода терапия. И то, что я прописываю для других, внезапно становится мне самой таким понятным.
Когда просыпается Илья, я выныриваю из текста. Вся ночь пролетела за минуту. Я даже не заметила, что наступило утро, а за пять часов непрерывной работы я успела написать пять тысяч слов. Никогда ещё я не писала настолько увлечённо.
Собираю и отвожу Илью в садик. А когда возвращаюсь, снова сажусь за книгу.
Мне столько всего хочется ещё рассказать, а я боюсь, что поток внезапно закончится и не успею дописать.
Вся жизнь перемещается в историю. Героиня, которая любит и герой, который, как и Кирилл, не умеет любить. Я пишу и словно вновь проживаю все круги ада вместе со своими героями.
Я не помню какой сегодня день. Ела ли я или нет. Единственное о чём я не забываю: забирать сына из садика и отводить. Для него я должна быть сильной. Но как только я остаюсь одна, вновь сажусь за текст. Открытый ноутбук тянет магнитом. Ведь там другая жизнь, и там возможен счастливый конец. Две недели я пишу свою книгу и заканчиваю её так, как хотела бы. Так как не бывает. Ведь Кирилл сказал: «Слишком много «хочу». И если в реальности так не может произойти, то в книге герои обязательно должны оба трансформироваться и стать лучше. Только изменившись они останутся вместе. Именно это я и описываю. И когда дописываю последнее предложение эпилога, чувствую в душе неимоверное облегчение и свободу.
Это настоящее счастье, когда в голове замолкают голоса и ты можешь выдохнуть.
Встаю из-за стола, иду к зеркалу, вижу себя. Мне что-то необходимо сделать, чтобы обозначить разницу между прошлой мной и сегодняшней. На глаза попадаются детские ножницы, которыми вчера Илья вырезал снежинки. Беру их и с полной уверенностью, что это правильно обрезаю волосы до плеч.
Обрезанные волосы ложатся к моим ногам золотистым облаком.
Теперь действительно всё.
Впереди только новая я, новая жизнь.
Глава 36
— Илья! Ваня! Это что такое? — грожу мальчишкам пальцем, но в душе рада, что они сдружились.
Мы сидим в комнате приёма. Начало декабря для меня стало началом новой жизни. И когда Кирилл и любовь к нему остались позади, я пытаюсь начать жить с нуля. И осуществить то, что раньше мне казалось недоступным.
Первым шагом стала книга, опубликованная на сайте самиздата. Я побоялась публиковать её под собственным именем и поэтому придумала псевдоним Вербена Уд и, к моему удивлению, книга начала набирать обороты и за короткое время стала хитом. А сколько приятных комментариев и историй читательниц я получила под ней. Не думала, что это тема такая болезненная. Хотя что говорить, наверное, каждая вторая женщина подвергается насилию со стороны мужчин.
У меня масса идей для новых книг, я уже даже начала писать ещё одну, но моя первая моя исповедь, она искренняя, болезненная, и я очень боюсь её перечитывать, чтобы поправить ошибки. И хоть мне стыдно, что где-то встречаются неправильные окончания или пропущенные запятые, я оставляю её в первоначальном виде. Тем более, она приносит мне деньги. Конечно, не сотни миллионов, но за две недели она принесла мне тридцать тысяч. И тут во мне проснулась жилка еврея. Если одна книга может столько принести, то сколько я смогу зарабатывать, если напишу десять? Фантастическая сумма для человека, который шесть лет вообще не получал зарплату. Но тогда надо писать постоянно, и не совмещать ни с какой другой работой. Поэтому я принимаю решение писать каждый день и ставлю цель за год написать десять книг.
Теперь моя вторая задача или цель — получить опекунство над Ваней. Сейчас мне пока не дают разрешения. И это понятно, ведь у меня нет счёта в банке, нет квартиры. Но я усиленно работаю над этим.
— Мама, а давайте пойдём в кафе, закажем бургеры, — ко мне подбегает Илья и виснет на шее.
— Я бы с удовольствием, но пока мне не дают разрешение на сопровождение Вани. Так что надо подождать.
— А ты папу попроси, — не унимается Илья.
Упоминание Кирилла действует на меня угнетающе. Я всё ещё не привыкла жить без него.
— Нет, Илья. Папу я просить не буду. Он сейчас очень занят.
— А я по нему скучаю.
Илья тыкается головой мне в руку, как котёнок, хочет ласки. Ваня с тоской смотрит на нас. Зову его к себе, он подходит. Свободной рукой обнимаю его.
— Ваня говорит, что ему здесь грустно. Давай заберём его отсюда? — снова начинает Илья.
— Сына, я ведь тебе уже объясняла. Мне пока не разрешают Ваню забрать. Надо оформить документы, надо чтобы у нас был свой дом.
— А разве у нас нет дома?
И как же ему объяснить, что мы с его папой разводимся. Я так боюсь сказать об этом Илье.
Развод у нас через суд, с разделом имущества, но я не верю, что Кирилл захочет со мной чем-нибудь поделиться. Да я и сама не хочу у него ничего брать. Не хочу быть должной ему. Я и так жила на его деньги всё это время и ни в чём не нуждалась.
Любви Ильи хватает всего на пару минут и он уже бежит опять к машинкам, зовёт Илью, а он, как маленькая тонкая веточка льнёт ко мне, будто впитывает нежность и любовь, которые я отдаю своему сыну.
— Тётя Лена, — звучит его тонкий голосок. — А вы когда в следующий раз приедете?
— Не знаю малыш. Но постараюсь побыстрее.
