— Ясно. Как её найти?
— Этого я не знаю. Спросите у Наташи. Это же она её искала.
Подхожу к окну, смотрю вниз на город. Где-то там едет Лена. Наверно, плачет. Ненавидит меня. Пи**ец!
Бл***, опять отвлёкся.
— Молодец. Правильно поступил. Если всё сделаешь как надо, не побежишь Наташе докладывать и жаловаться, дам тебе чутка денег. За моральный ущерб. Договорились?
— Да.
— Можешь идти.
Как только дверь открывается и Ланбин выходит, в кабинет влетает Наташа.
— Кирилл, это вообще что было? Почему ты выгнал меня?
— Надо было поговорить.
— А я что мешала?
— Да, — смотрю на неё в упор. — Опять забылась, с кем разговариваешь?
Недовольное выражение сменяется маской беспрекословного подчинения.
— Прости.
— И не смей даже глаза на меня поднимать.
— Хорошо.
Слушается как вышколенная болонка. Именно такого послушания я хотел от Лены. А она никогда глаз не опускала. Как бы страшно ни было, всегда в глаза смотрела.
— Сегодня едешь ко мне.
На её лице появляется улыбка.
Только рано радуется. Думает, что я ради удовольствия её зову. Ублажить меня хочет. Грешки замолить. Вот только грехов у неё до хрена. ЗАмаливать их будет перед другими. А у меня целая программа заготовлена. И первым номером — признание Наташи. А вторым — её наказание.
Наташа уходит, а я снова смотрю на раскинувшийся под ногами город. Внешняя картинка притягательна, а если знаешь его изнутри, то не вызывает ничего кроме омерзения. Продажные женщины. Инфантильные мужики. Извращённые вкусы и тайные желания. Я слишком хорошо знаю эту сторону и Лене здесь совсем не место. Пусть лучше ненавидит меня за сегодняшний поступок, чем за всю правду, которую она может узнать обо мне.
И та картинка счастливой семьи, которая показалась мне ненадолго возможной, на самом деле неосуществимая мечта.
Глава 41
Ненавижу! Ненавижу!
В голове без конца крутится одно слово.
Ненавижу за то, что сделал. Ненавижу за то, что поверила ему и думала, что сможет измениться.
Всю дорогу в такси я бессовестно плачу. Знаю, что сейчас идти за Ильёй в детский сад и моё зарёванное лицо увидят воспитатели, но ничего поделать с собой не могу.
Таксист поглядывает на меня в зеркало дальнего вида. А мне всё равно, будто никогда плачущих женщин не видел.
— Может, водички? — спрашивает таксист, а я взрываюсь новой порцией слёз.
Даже обычный незнакомый мужчина добрее ко мне, чем собственный муж. И эта мысль прожигает в груди дыру. Больно и стыдно.
— Ты попей, легче станет, — снова пристаёт таксист.
Я соглашаюсь. Делаю несколько больших глотков.
— Так, горько плачешь. Обидел кто?
Киваю, но продолжаю молчать.
— Не нужно обижаться и грустить,
Жалеть себя — плохое утешение…
Не можешь в жизни что-то изменить,
Ты измени своё к ней отношение…Слыхала такое?
Короткий монолог таксиста помогает переключиться.
— Да, слышала…но забыла.
— А ты не забывай. Мне кажется, это один из лучших советов, когда хреново.
Всё верно. А я тут сопли распустила. Надо просто смириться, что Кирилл такой, и перестать его пытаться спасти. Он хочет, жить как жил раньше? Пусть живёт. Только без нас. Совсем без нас. Завтра развод, пусть только попробует отказать и передумать.
Забираю Илью из детского сада, но вместо дома Зинаиду Степановны иду в полицию. Понимаю, что придётся пройти семь кругов ада и стыда, но я не хочу оставлять это просто так.
— Мама, а мы куда? — спрашивает Илья.
Смотрю на него.
Господи как же он похож на Кирилла!
Впервые чувствую раздражение из-за этого. Злость наваливается неожиданно. Злость на моего мальчика. Но он ведь не виноват, что его родители как калеки не умеют строить нормальные отношения. Меня пугают новые эмоции. Пугают так, что я приседаю на корточки перед сыном и обнимаю.
— Прости меня малыш. Прости.
— Мама, ты же хорошая. Ничего плохого не сделала.
— Знаю, малыш, просто прости, и всё. А хочешь, сходим в полицию на экскурсию? Хочешь?
Глазки загораются. Он давно уже просит сводить его в полицейский участок, остаётся лишь надеяться, что там действительно помогут устроить экскурсию, пока буду писать заявление. Я никогда не обращалась в полицию.
Руки трясёт мелкой дрожью, когда заходим отделение. Но надо отдать должное, мужчины в погонах оказываются не такими сволочными, как я себе представляла. Дежурный даже разрешает Илье зайти в его кабинет. Он так увлечён, что совершенно забывает обо мне.
А вот в соседней комнате, где я рассказываю причину обращения, меня разочаровывают слова сотрудника полиции.
— Брак — это добровольный союз мужчины и женщины, и не только духовный или материальный, но и половой. Если супруги живут в одном жилом помещении и ведут общее хозяйство, как правило, это предполагает добровольное согласие на интимные отношения.
— Но я не давала ему согласия. Мы разводимся. Живём уже не вместе. Неужели даже в этом случае вы считаете, что муж имеет право принуждать меня к соитию?
— Ну если у вас есть объективные данные, подтверждающие это, то возбудить уголовное дело можно.
— А какие данные нужны?
— Свидетели. Синяки. Побои. Может, разрывы, если он вас взял насильно, значит, вы сопротивлялись. Это всё должно быть. Надо пройти осмотр.
Вспоминаю, что даже не сопротивлялась Кириллу. Впервые жалею, что не залепила ему пощёчину. Так, хоть мог ударить в ответ.
— Не думаю, что у меня есть что-то из перечисленного, — качаю головой и опускаю взгляд. Чувствую, что зря пришла. Кирилл знал, что делал. — Извините. Я, наверно, зря пришла.
— Вы поймите. Я только за то, чтобы вам помочь, но отношения в браке это такая скользкая тема. С учётом сути брачных отношений доказать изнасилование мужем жены фактически невозможно. Но знаете, что я могу вам предложить? Можно попробовать привлечь его к ответственности за насилие. Независимо от наличия или отсутствия брака, любое насилие со стороны мужчины в отношении женщины запрещено и преследуется по закону. И это выход.
— Но…он не бил меня.
— Напишите заявление. А дальше уже, как пойдёт. В любом случае вы покажите, что у вас есть защита.
Молодой сотрудник так горячо и искренне об этом говорит. И я решаюсь. Пишу заявление с его помощью.
Теперь у меня следующая цель — аптека.
С содроганием думаю о том, что собираюсь делать, но если решила быть жёсткой, то надо идти до конца. Я люблю детей и хотела бы ещё нескольких, но не сейчас и не от Кирилла. Я должна обезопасить себя со всех сторон.
Покрываясь десятым слоем румянца от стыда, спрашиваю у фармацевта шёпотом о таблетках, которые помогают не забеременеть уже после полового акта. Она показывает коробочку с неизвестным названием.
— Вот есть такие. Их надо принять в течение семидесяти двух часов после полового акта. Подойдут?
Киваю, расплачиваюсь. Надеюсь, я всё правильно делаю и не пожалею в будущем об этом. Идём на квартиру, чтобы собрать вещи. Жить у Зинаиды Степановны я больше не хочу. Сейчас у меня одно желание — сбежать от него подальше, чтобы никто не знал где мы. Решиться на поездку в другой город я пока не решаюсь, но переехать в другую квартиру вполне разумное решение и выполнить его не так сложно, как переехать в другой город. Благо сейчас множество приложений с поиском и подбором жилья. Илья восторженно щебечет рядом, рассказывает о том, что дядя полицейский сказал и показал. Я слушаю вполуха, киваю, восторгаюсь вместе с ним. А сама без конца листаю ленту с квартирами. Варианты с развалюхами не рассматриваю, но и чересчур богатые мне не по карману. Нужен середнячок, со всем необходимым. На примете две. Созваниваюсь. Одна через агентство, а по другой отвечает сам хозяин.
— Можно заехать сегодня? — спрашиваю у владельца.
— Что даже и смотреть не будете? — удивляется мужчина.
— Нет. Мне достаточно фотографий и того, что написано.
