командир,
Что сошлись твои звёзды сейчас вот и здесь — не заметил, —
За поллитрою пива ворчал, как жесток этот мир.
И туман всю округу накрыл покрывалом пушистым,
И она свой венок на крыльцо, как спасательный круг,
Положила тебе: «Ну, плыви же, ты, чёрт, ну, держись ты!»
И вдали где-то замер вагонных колёс перестук.
Что потом? Ничего. Тяжело и угрюмо
Стены давят тебя, как стальные тиски.
Вот она, твоя жизнь — ни веселья, ни шума, —
Одиночества омут, трясина тоски.
И часы тебе бьют: «Где тут жизнь, может, разве во сне лишь?
Душу режет и рвёт на куски этот дьявольский звук, —
Спета песня твоя, если ты разглядеть не умеешь
Даже пусть из цветов полевых свой спасательный круг».
Ты картину с тем графом покрепче к стене присобачить
Захотел, но не стал — вроде вновь он беззвучно орёт:
«Если нет ничего за душой, кроме папиной дачи,
То и круг никакой эту душу уже не спасёт!»
Ты укрыт от ненастья под каменной крышей.
Ты с бокалом в закатной сидишь полумгле.
«Просыпайся! Очнись!» — бьют часы. Ты не слышишь.
Ты глядишь на своё отраженье в стекле…
2018
«Я всегда по жизни был (я начну от печки)…»
Я всегда по жизни был (я начну от печки)
С госпожой Фортуною в корешах, в родстве.
Я однажды в «Лексусе» покатил по встречке
Со своей красавицей по ночной Москве.
Я летел, выписывал кренделя и петли,
Я врубил «сто семьдесят», хохоча взахлёб,
И какой-то хрен со мной аж на красном «Бентли»
Не сумел разъехаться. Мы столкнулись в лоб.
Хоть мы оба выжили, я ему не ро́ вня,
Это факт доказанный, а не мелкий вздор —
Что родной отец его — генерал-полковник,
Ну, а мой — всего-то лишь генерал-майор.
Вот и суд недолог был, да ещё, вон, папа
Подмогнул, спасибочки, восемь лет — мой срок —
Вместо трёх. Он всё ж таки не старлей, не прапор —
Был услышан, машет мне: «Посиди, сынок!»
…Звёзды в тучах спрятались, расползлись, как мыши.
Ветер, сволочь, носится по сырой листве.
А моя красавица, пацаны мне пишут,
С тем козлом катается по ночной Москве!
Чем ходить стреноженным, да в тугой уздечке,
Лучше воля вольная, лучше жизнь, чем смерть!
…Если ты с красавицей покатил по встречке,
Не врубай «сто семьдесят», а нормально едь!
2017
«А нам бы с ней чай потихоньку хлебать из блюдца…»
С. В.
А нам бы с ней чай потихоньку хлебать из блюдца,
А нам бы ей розы дарить при любой погоде…
Кусты и деревья под ветром холодным гнутся,
Кончается лето, и Светка от нас уходит.
И ветви в решетку сплелись, кабинет — как клетка.
«Я всё отдала здесь — она у окна вздыхает, —
Хоть раз бы когда похвалили, сказали: Светка,
Устала, ошиблась — держись, ничего, бывает!»
Берёзы озябли под небом сырым и блёклым.
А дел было много, и праздники были редко —
Почти никогда. Даже дождь, вон, стучит по стёклам:
«Работай, работай, работай, работай, Светка!»
И сердце у Светки бездомным дрожит котёнком,
Свои вроде рядом, а ты — словно в чёрной чаще.
А доброе слово — как пламя свечи в потёмках,
Когда ты свой воз вверх и вверх до упада тащишь.
Да как-то неважно у нас со словами, братцы,
И катится жизнь, улетает шальной монеткой,
А нам бы с гитарой хоть раз у костра собраться,
Да как-то ни слов и ни песен. Прости нас, Светка,
Да как-то ни роз, ни ромашек, прости нас, Светка,
Удачи тебе, мы тебя не забудем, Светка…
2010
Раздел II
Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдёт минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься твёрд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
И т. д.
Пушкин А. С.
Это одно из самых моих любимых пушкинских стихотворений. Говоря о его содержании, готов подписаться под каждой строкой. Но, прожив немало лет, я в какой-то момент захотел дополнить текст Пушкина своими рассуждениями. Учёные критики назвали бы это перекличкой поэтов. Я мало с кем из поэтов согласен перекликаться, Пушкин — один из них, я его безмерно люблю и уважаю, но всё же не удержался от некоторых дополнений по существу.
«Хоть и движемся мы строго порознь…»
Хоть и движемся мы строго порознь,
Эй, поэты, кто начал свой путь,
Перспективная юная поросль,
Старших слушай, усваивай суть!
Столько будет всего впереди там,
Столько будут глупцы вас клевать…
Это нам уж, седым и маститым,
Тыщу раз на толпу наплевать.
Мы-то древние как бы такие —
Я, Гомер там, Петрарка, Шекспир,
Тот же Пушкин. Но вам, молодые,
Я скажу, как непрост этот мир.
Ну чего там неясно с глупцами?
Не хочу никого обижать,
Только лучше всего огурцами
Им на рынке идти торговать.
Так ведь нет — не желают, и
