Единственная информация, которую удалось получить, это неясные сведения насчет раненой левой руки киллера. Поэтому его называли Левша. Больше о нем никто ничего не знал, а единственно знавший, известный в преступных кругах, как Ковач, давно был похоронен под надзором специальной похоронной команды МВД.
Но найти этого стрелявшего было просто необходимо, и генерал бросил на его поиски самых лучших, самых проверенных специалистов. Теперь двое из них сидели перед ним и виновато пожимали плечами. Ничего нельзя было сделать, этот стрелявший провалился, словно сквозь землю. — Вы ищете его уже пять дней, — напомнил хозяин кабинета старший по званию и по должности генерал, — а никаких результатов пока нет. Может, нам пора менять тактику поиска?
– Мы испробовали все, — вздохнул младший по званию и по должности генерал.
– Наши специалисты его не смогут найти, — подтвердил полковник, — остаётся только один выход. Чтобы мы нашли такого же киллера и поручили ему поиски своего «коллеги».
– Мы смогли кое-что собрать про этого убийцу, — продолжал младший генерал, — у него левая рука была ранена, предположительно в Афганистане. Некоторые агенты даже утверждают, что у него протез вместо руки, но это, конечно, легенды. Человек с одной рукой не может быть профессиональным убийцей. Но все равно мы его ищем. И рано или поздно найдем.
– В том-то все и дело, что поздно, — возразил хозяин кабинета, — нет, полковник прав. Мы обязаны найти другого подобного негодяя — пусть они выясняют свои отношения. Весь вопрос в том, как найти такого негодяя. И как потом обеспечить его молчание.
– Это не сложно, — осторожно предложил полковник, — в наших тюрьмах такого добра достаточно. Можно даже помиловать кого-нибудь из смертников, пообещав ему свободу. А потом предложить найти и убрать нашего подопечного. После операции наш киллер может получить деньги и свободу. — Он их получит? — спросил старший генерал. — Конечно, нет. Но пообещать можно, пусть старается под нашим, разумеется, контролем.
– А если ваш смертник просто сбежит и мы получим две проблемы вместо одной? — спросил младший из генералов.
– Это уже наша проблема, — усмехнулся полковник, — мы сумеем сделать так, чтобы он не сбежал. У меня есть на примете человек, который может нам помочь, если вы согласитесь. Это Комар, тот самый, . которого в прошлом году приговорили к смертной казни. Потом президент заменил ему смертную казнь пожизненным заключением. Он до сих пор в тюрьме, но осталось ему жить не так много.
– И вы хотите выпустить этого маньяка? Он убил четырнадцать человек. Он социально опасен, — с пафосом сказал младший из генералов, — пусть уж лучше этого киллера ищут наши люди.
– Комар превратился в законченного наркомана. Ему. нужно каждый день получать свою долю наркотиков, — пояснил полковник, — а это настоящий героин. Но когда Комар его получает, он в хорошей форме, быстро соображает, делает логические выводы, у него появляется нормальная реакция. Так он продержится еще два-три месяца, а потом начнет угасать. Сбежать он от нас никуда не сбежит, ему нужно получать эту дозу ежедневно, а пропорции знают только наши врачи. Если чуть ошибутся в дозе. Комар сразу умрет. И он тоже это знает. Поэтому он должен приходить к нам каждый вечер. А выпустив его, мы получаем хорошую собаку, которая возьмет след нашего киллера. Помните, в газетах описывали, как он выслеживал свои жертвы? Целый роман публиковать можно. Такой человек будет нам очень полезен.
– Признайтесь, вы готовили его давно, — усмехнулся старший из генералов.
– Это уже наши фирменные секреты, — улыбнулся в ответ полковник.
– Не подойдет, — подумав немного, возразил младший по званию генерал, — все поймут, что мысами подставили этого Комара. Он же не мог выйти из тюрьмы самостоятельно.
– А если он сбежал? — спросил полковник. — Из камеры смертников? Это еще хуже. Газеты поднимут страшный вой. Нас обвинят в преступном бездействии, а потом все равное итоге крайними будем мы.
– Газеты сейчас мы прижали, — недовольно напомнил хозяин кабинета, — они уже не могут писать, как раньше, что угодно. И обвинять кого угодно. Но вы правы. Такую операцию нужно провести как можно деликатнее. Я думаю, лучший выход будет, если Комар станет нашим внештатным консультантом, пусть поможет найти своего бывшего коллегу.
– Они, кажется никогда не знали друг друга, — покачал головой младший из. генералов.
– Возможно, — сразу отозвался полковник, — но этот Комар, в отличие от наших людей, умеет искать. У него есть какой-то особый нюх. То самое шестое чувство, без которого нельзя добиться успеха в нашем деле. Он всегда выбирал безошибочно свои жертвы в огромной толпе, на вокзалах, в аэропортах. Они настоящие «коллеги» по убийствам людей. Оба умеют брать след и чуют запах крови. Такие волки быстрее находят друг друга. А вообще-то мы можем поступить по-другому. Отпускать Комара, конечно, никто не собирался, но использовать его под нашим контролем просто необходимо. В конце концов, мы ничего не теряем. Если он не добьется успеха, наши врачи просто ошибутся в очередной дозе.
– Согласен, — кивнул хозяин кабинета, — в какой тюрьме он сидит?
Мне все-таки удалось сбежать из Москвы. Я ведь не дилетант. Знаю, как умеют искать в аэропортах, на вокзалах, на дорогах. Поэтому выбирался из города на автобусах, пересаживаясь на все более отдаленные и дальние маршруты, пока наконец не оказался за городской чертой. Очень советую уезжать именно таким образом. Каждые полчаса меняя автобус, желательно не на больших остановках. Тогда им очень трудно проверить. Для этого нужно потрошить каждого пассажира. И здесь главный принцип — не торопиться. Не пытайтесь сразу сбежать. Быстрота в данном случае не всегда залог успеха. Так мне удалось выехать из Москвы и на следующий день оказаться у себя на даче. А вот чемоданчик я поменял сразу. По его виду можно искать нужного человека. И вообще обращать внимание на всех одиноких мужчин с небольшим чемоданчиком в руках.
Хотите еще один секрет? В «дипломате» помещается ровно один миллион долларов. А в моем чемоданчике очень свободно болтались сто шестьдесят тысяч долларов. Шестнадцать пачек. Не очень много. Я их переложил в газету, купил огурцов соленых и тоже рядом в сетку сложил. А сеточка такая дешевая, какую пенсионеры носят или законченные алкаши, у которых уже совсем нет денег. Вот с этой сеточкой я и выбрался из «первопрестольной». А теперь сижу у себя на даче один и все время размышляю, как быть дальше? Сидеть здесь всю жизнь? А я ведь еще молодой, не охота добровольным узником становиться. Куда-нибудь уехать? Без паспорта нельзя. А с паспортом могут найти и тогда сразу крышка. Уберут так, что не успеешь пикнуть.
В газетах сейчас много пишут, каким хорошим человеком был мой Бык. Как он мечтал помочь всем людям, какие благородные идеи у него были. Даже улицу хотят назвать его именем. А я читаю все, слушаю по телику и думаю — почему вы его тогда убили, суки? А подставили меня, как дешевку, как фраера. Иногда представляю, как они злятся и меня ищут, и сразу страшно становится. Я даже деньги сыну теперь только в рублях пересылаю, чтобы по купюрам найти не смогли.
Это, видимо, случается рано или поздно с каждым киллером. Ты выполняешь свою работу, добросовестно отрабатываешь «заказы», а потом в один день наступаешь кому-нибудь на любимую мозоль, убирая очень неспокойного «клиента». И с этого дня ты конченный человек. Тебя просто обязаны вывести из игры, если не свои, то «заказчики». И тогда тебя начинают искать и свои, и чужие. И у тебя нет ни одного шанса остаться живым. Свои шансы я считать умею. Мне нужно залечь на дно и не шевелиться хотя бы года два. Деньги есть, нора есть, что еще нужно? Да не могу я на одном месте долго сидеть, характер не тот. А другого выхода у меня, похоже, нет.
И теперь часами сижу перед телевизором, смотрю все подряд. Пробовал читать книгу, не получается, не интересно. Особенно глупые детективы не люблю. Там убийцы — обязательно такие чудовища без жалости и сомнений. Стреляют всех подряд, чтобы замести следы. Чуть что, хватаются за пистолет. А по логике я тогда в Филадельфии и Леонида убить должен был. Ведь он меня в лицо хорошо запомнил и про руку мою отсутствующую знал. Но это такая глупость. Никогда не делал бесполезных вещей. Никогда не убивал ради убийства. Это не для меня. Крови я не люблю, хотя много ее видел. Одного из своих «клиентов» я задушил проводом. Намотал его на свой левый протез и правой набросил ему на горло. А потом долго держал, пока он трепыхался. Но это, конечно, глупо было. С моей одной правой в ближний бой вступать нельзя, очень опасно, может подвести меня в нужный момент мой протез. А вот с расстояния в сто метров мне равных не было. Здесь уже я действовал как настоящий профессионал, достаточно было положить винтовку или ружье на мой левый протез и поймать цель. Сижу на даче и все время думаю об организации Ковача. Ведь кто-то должен ее возглавить после смерти руководителя. В его охране на том складе было два-три человека, а где все остальные? Неужели все распалось. А если не распалось, то может стоит выйти на них. Хотя риск, конечно, огромный. Если следили за Ковачем, то вполне могут теперь установить наблюдение за его преемником. Может, они ждут, когда я наконец появлюсь в Москве. Потрачу все свои деньги и снова приеду за очередным «заказом». Тогда пусть ждут. Но вся организация исчезнуть не могла. Там, по моим подсчетам, несколько сотен людей. Просто Ковач знал, кому можно доверять исполнение сложных заказов.
