Гертруда читать мысли арабов так и не научилась, но в достаточной мере усвоила искусство дипломатии, чтобы убеждать шейхов и шарифов предпринять те действия, которые в данный момент отвечали интересам британской короны.
19 сентября 1918 года началась решающая в войне битва против Турции. Союзный египетский экспедиционный корпус, состоявший в основном из британских, индийских, австралийских и новозеландских войск с небольшими французскими и армянскими контингентами перешел в наступление против османской группы армий «Йылдырым» («Молния»). После мощной артподготовки части турецких позиций были захвачены индийской и австралийской пехотой узлы связи в глубине османской обороны. Авиация парализовала работу турецких штабов, а кавалерия захватила узлы связи в турецком тылу. Преследуя неприятеля, 1 октября 1918 года британские войска взяли Дамаск. Арабские повстанцы вместе с Лоуренсом Аравийским оказали им существенное содействие, предприняв атаки на Хиджазскую железную дорогу. К концу октября практически все арабские территории были освобождены от турок союзными войсками и повстанцами.
Когда 3 октября 1918 года в Дамаск прибыл Алленби, Лоуренс был в состоянии, по словам Стерлинга, «передать ему город в относительном порядке, почти совершенно очищенным от следов войны, с правительственным аппаратом, функционировавшим легко и быстро». Алленби сообщил Фейсалу, который вошел в город на час позже, что он готов признать арабскую администрацию на территории к востоку от Иордана и Маана и до Дамаска включительно.
Лоуренс вспоминал, как в освобожденном Дамаске «Алленби вручил мне телеграмму из Форин-офис, подтверждавшую признание за арабами статуса воюющей стороны, и попросил перевести ее на арабский язык для эмира, но ни один из нас не знал, что это значило даже на английском, не говоря уже об арабском языке. А Фейсал, улыбаясь сквозь слезы, которых не смог сдержать, растроганный встречей со своим народом, просто отложил телеграмму в сторону, чтобы поблагодарить главнокомандующего за доверие, оказанное ему и его движению. Они являли собой странный контраст – большеглазый, бледный, усталый Фейсал, похожий на изящный кинжал, и громадный, рыжий, оживленный Алленби, представитель могущественной державы.
Когда Фейсал уехал, я обратился к Алленби с последней (впрочем, как я полагаю, и первой) личной просьбой – позволить мне уехать. Поначалу он не хотел и слушать об этом, но я напомнил ему о данном год назад обещании и подчеркнул, насколько легче будет принят новый порядок, если над арабами не будет тяготеть мое присутствие. В конце концов он согласился, и именно в этот момент мне стало понятно, насколько я несчастен».
Лоуренс также в качестве награды за подвиги, совершенные им во время Арабского восстания, получил чин полковника, который Алленби ему с готовностью присвоил.
Для Лоуренса все-таки смыслом жизни была война. Он переживал свой звездный час, когда вместе с повстанцами громил турецкие тылы, разрабатывал планы боевых операций, с риском для жизни ходил на разведку в занятые турками города. Если душой арабского восстания был шариф Хуссейн, то его мозгом, безусловно, Томас Лоуренс, за свои заслуги произведенный в полковники и награжденный многими британскими орденами. И когда война кончилась, в мирной жизни полковник Лоуренс себя так и не нашел. На Парижской мирной конференции он безуспешно отстаивал идею создания действительно независимых арабских государств. Эта идея не нашла понимания у великих держав, несмотря на отказ арабов признать британский мандат над Ираком и Палестиной и французский мандат над Сирией. А когда Лоуренс понял, что британское правительство рассматривает арабские земли как колонии, свои и французские, резко отошел от арабских дел.
Лоуренс утверждал: «Я не был солдатом, действовавшим под влиянием инстинкта, автоматом с интуицией и удачными идеями. Когда я принимал решение или выбирал альтернативу, я это делал лишь после того, как изучал все относящиеся, а также и многие не относящиеся к делу факторы. В моем распоряжении была география, структура племен, общественные обычаи, язык, принятые стандарты – все. Противника я знал почти так же, как и свои собственные силы, и неоднократно сражался вместе с ним, подвергая себя риску, чтобы «научиться».
То же самое и в отношении тактики. Если я хорошо пользовался оружием, то это потому, что я умел с ним обращаться. В отношении винтовок дело обстояло просто. Я прошел курс обучения под руководством инструкторов по обращению с пулеметами Льюиса, Виккерса и Гочкиса. Я ознакомился со взрывчатыми веществами у моих учителей из инженерных войск.
Для того, чтобы уметь использовать бронемашины, я научился ими управлять и выводить их в бой. Я по необходимости сделался артиллеристом, а также мог лечить и разбираться в верблюдах.
Я не мог найти на войне учителей для той стратегии, которая мне была нужна, но у меня были знания, приобретенные чтением военных книг в течение нескольких лет, и даже в том небольшом труде, который я написал об этом, вы сможете проследить намеки и цитаты, представляющие собой сознательную аналогию.
Поймите, что военное искусство, по крайней мере, мною, было достигнуто не благодаря инстинкту, без всяких усилий, но пониманием, упорным изучением и напряжением ума. Если бы оно далось мне легко, я не достиг бы подобных результатов».
Гертруда, конечно же, не занималась непосредственно военным делом. Но географию, структуру и обычаи арабских племен Лоуренс во многом почерпнул из ее исследований. И Гертруда могла бы сказать о себе словами Лоуренса, что она узнала арабов, их общество, их быт, их язык она узнала не из учебников и книг, а из своего опыта, во время своих многолетних путешествий по региону и непосредственного общения с арабами, то есть благодаря практике. Она была исследователем-практиком, а вовсе не академическим кабинетным ученым.
В 1918 году, когда британские и индийские войска освободили Месопотамию от турок, именно Гертруда Белл предложила объединить три бывшие турецкие провинции (вилайета) Междуречья – Басру, Багдад и Мосул – в единое государство. Впоследствии это новое государство было названо Ирак, что означает по-арабски – «глубоко укорененный». Название, однако, не отражало будущее Ирака, которому пришлось перенести множество восстаний, переворотов и войн. А еще, проанализировав ход борьбы между ваххабитами ибн-Сауда и классическими суннитами Фейсала, наша героиня посоветовала Лондону поставить на Фейсала. По ее мнению, именно Фейсал, оказавший британским войскам значительную помощь в войне с Турцией, более других шейхов и эмиров подходил на роль лояльного Британской империи правителя, чем представители курдов или составлявших в Ираке большинство шиитов, известных своим необузданным нравом и склонностью к анархизму. На курдах к тому же лежало пятно активного участия в резне армян. Также и Лоуренс, сопровождавший Фейсала в качестве переводчика во время поездок последнего во Францию и Англию, рекомендовал правительству Фейсала в качестве главы Ирака. В Лондоне с Белл и Лоуренсом согласились. Так была заложена основа нынешнего противостояния в Ираке.
