- Политически недозрелый, - уточнил Симоненко. - А ефрейтор Свиридов приохотился к газетам, потому как его сознательность выросла. И я радый, что воспитал у него данную тягу к советской печати, так же, товарищ Свиридов?
- Не совсем так, товарищ парторг. Конечно, вы воспитывали...
Но еще раньше меня воспитывала одна особа женского роду-племени, учителка в Братске...
Симоненко с неудовольствием посмотрел на бывшего аккордеониста, звезду эстрады Егоршу Свиридова, спросил пристрастно:
- Что за учителка?
- Да была одна... По имени Анфиса. Молодая, красивая деваха, жаль только, очки носила. И политикой шибко увлекалась...
Не, с ее дисциплиной это не было связано, она преподавала естествознание, проще сказать - про флору и фауну, еще проще - про цветочки и животных. Но, как потом прояснилось, душа у Фисы лежала к политике. - Как любой мало-мальски опытный рассказчик, Свиридов выдержал паузу и лишь затем продолжил: - Фиса снимала комнатку у соседки, так что мы познакомились. И она мне приглянулась, и я стал назначать ей свиданки...
Стратегию улавливаете?
- Улавливаем, - сказал Головастиков.
- Тогда идем дальше... Для полного проясненья стратегии:
мне шел восемнадцатый, Фисе - двадцать четвертый, вот как товарищу лейтенанту... Взамуж брать не рассчитывал: шибко старше, да и вряд ли за меня пойдет. Потому соцположение у нас не совпадало: она учителка, интеллигенция, институт в Иркутске кончала, у меня - шесть классов с грехом пополам, трудяга на лесосплаве, черная кость. Не пара! Но приударить и кое-чего добиться хотелось, не буду врать. Потому, повторяю, нравилась...
Ну, встречаемся. Раз, другой, третий. Я намеками про свои симпатии, вздыхаю со значением, она будто не замечает и сводит на политику. Я же в политике в те годы ни бум-бум. И получалась чехарда... Навпример, говорю: "Фисочка, не пойтить ли нам в черемушник, соловьев послушать?" А она: "Как вы, Егор, думаете, Чемберлен выдающийся политик?" В гробу б я видал этого Чемберлена, только после прознал, что за деятель... Я ей говорю: "Фисочка, какие у вас золотистые волосы", - а она: "Волосы как волосы... Но что вы думаете о Лиге наций?" Ничего не думал, потому не знал ничего про эту Лигу. Не читал, не слышал. Ну, а Фиса уйму книг и брошюрок прочитала - и все политическое, из газеток статейки соответственные вырезала. Подкованная по данной части! Дальше как складывалось? Так: я хочу обнять ее, она отводит мои лапы, говорит, что очень обеспокоена позицией Америки, также и Японии, или что-то такое. И очками сверкает - как режет! Короче, отчалил от нее. А жалко, деваха была красивая...
Польза: через Фису в газетках стал читать не одни фельетоны да "Из зала суда", но и про внешнюю политику... Теперь газетки читаю от корки до корки. Роль бабы в нашей жизнедеятельности, конечно, выдающая... Эх, да что там говорить! Был бы сейчас аккордеончик, рванул бы я "Брызги шампанского" или "Аргентинское танго"! Сердце горит, вспоминаючи!
- Ты здорово играл, а пел-то как, Егорша! - с чувством сказал Головастиков. - У меня слеза выжималась!
Обрел дар речи старшина Колбаковский:
- Как гласит русское присловье: близок локоть, да не укусишь. Еще недавно был жив аккордеон. Под названием "Поема".
- Присловье не к месту, - буркнул Свиридов, явно осердившийся. - Отчего?
- Как это не к месту? - Колбаковский не рассердился, но тенорок у него затвердел. - Хорошая пословица, да поговорка завсегда к месту. Вот! Монгольские припомнил. Некоторые... "Гость что добрый конь". Плохо разве? Ведь для монгола конь все. "Болтун работает языком, труженик - руками". Тоже неплохо. Или так:
"Руки до седла не достают, а он их до неба протягивает". Ого!
А вот: "Змея ядовита, толстая она или тонкая". А?
- Метко говорят монголы, - сказал я.
- Еще как метко! - Колбаковский обрадован моей поддержкой. - Гляньте, как они называют коров, овец, коз. Называют:
скот коротких ног. А скот длинных ног - это лошади и верблюды.
- Это так, - сказал я, подумавши: "На батальонной беседе Кондрат Петрович шпарил по брошюрке, а сколько б интересного, истинно своего мог бы он рассказать о Монголии"... И еще подумал: "В эшелоне Егор Свиридов одергивал моего ординарца, когда тот пересаливал насчет женщин. А теперь сам жует о бабах. Да, трудно молодым мужикам обходиться без прекрасного пола..."
В роту прибыло пополнение - десяток юнцов вроде Вадика Нестерова да Яши Вострикова и два лейтенанта, на взводы - из резерва Забайкальского фронта. Бойцы - худые, заморенные, в поношенном обмундировании, в сбитых ботинках и линялых обмотках. В таких же обмотках - неслыханно для нас, фронтовиков, - и лейтенанты. Офицеры в обмотках, черт-те что, непотребство! И гимнастерочки и пилоточки на них плохонькие-плохонькие. На груди, конечно, ни единой медали. Да откуда же ей быть, если всю войну простояли в Забайкалье, в Монголии? Западники вновь прибывших встретили гостеприимно, но несколько покровительственно, даже Нестеров да Востриков, сами не нюхавшие пороху, однако приехавшие с Запада. Исключение составил старшина Колбаковский. С ходу вызнав, что лейтенанты до резерва служили в Семнадцатой армии, Колбаковский аж засветился. Будто родичей повстречал. Заявил решительно:
- Товарищи лейтенанты, у вас какие размеры ног? Сорок второй и сорок третий? Та-ак... Попытаю организовать сапоги!
Лейтенанты - одного фамилия Иванов, другого Петров - замялись, засмущались благодарно. Старшина ободрил их добродушным взглядом. Восточники робели перед нами. Ну, еще бы! Мы такое на Западе отгрохали, ордена и медали позвякивают, нам сам черт не брат. Но у них, проживших эти четыре года в Забайкалье, в Монголии, есть важное преимущество перед нами: они хорошо знают здешние края - будущий театр военных действий.
Знакомясь с лейтенантами (кстати, мои ровесники), я им так и сказал:
- Мы поделимся с вамп опытом западной войны, а вы с памп поделитесь знанием местных условий. Договорились?
Они поспешно кивнули. Ребята вроде бы неплохие. Похожи друг на друга не внешностью, а чем-то иным, сразу не определишь чем. Не распространенностью же своих фамилий? А схожих портретно старших сержантов - большелобых, большеротых, белобрысых, курносых, с фасонистыми усиками придется сызнова снимать со взводов. Вот так на Западе: только поменяют, а присланных лейтенантов - глядь! - уже убило или поранпло.
Хочу, чтоб все оставались на своих местах. Но это же невозможно на войне...
Третьего офицера на взвод покуда не прислали, и я решил:
буду продолжать командовать этим взводом, есть толковый номкомвзвода. А я к тому же варился в этом котле сколько! Имеется опыт, имеется. И помкомвзвода был, и отделенным, и рядовым бойцом. Школа, необходимая и маршалу. Ладно, маршал Глугаков, отломишь новую войну - и на гражданку, учиться, устраивать мирную жизнь, в армии же ты не останешься? Не останусь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
