В районе сплошь зеленые войска… Мы пришли сформировать пять новых боевых дивизий через беспримесный процесс в Соединенных Штатах… сбавить скорость ремесла вашего мозгового поля… Отпечатки настоящего времени исполняли электрическую музыку… Поблекшая охрана выпустила над вами красные азотистые пары… брюки цвета хаки полностью поняли все идиотское мамбо выплеснутое на механизацию контроля… страстные сексуальные слова хрустят бумагой и пробивают дырки в ней…
Прямые кишки обнажены в запахах сырого мяса… Сперма падала лениво босоногие дни… мексиканец лет двадцати сдвигающий колени Джонни… Он находился в комнате на генитальных запахах палец общие пища и отрыжка… ощущение как на американских горах во сне… чемоданы все открыты… в ассоциативном ряду электрические спазмы… горящая городская окраина… темная уличная жизнь места позабытого…
Незримый пассажир взял мои руки в предрассветном сне водной музыки… Рухнувшие башни пересекают сигаретно-дымную память друг о друге… зарубцевавшиеся руки как лед… Мало что… Экран погас… Он второпях оделся рубаха развевалась… пристально смотрел потемневшими глазами винного газа…
«Всего хорошего тогда… Я думал»… Он прошел сквозь рассветное зеркало Панамы… Память пронзила позвоночник близ кинотеатра двадцатых… сели расстегнутые рубахи развевались… Многие не слушали… у выходов серебристая пленка…Weilest du?.. мертвая азотистая плоть… грязный взгляд через стекло… Кто он тот голый труп?.. Идемте дамы и господа… орущие о сделке многочисленными губами?.. Она этого не поняла… Разрезать образ точно задник в ресторане… Подожди минутку… Не годится… рубцующиеся электрические потребности… мертвые шрамы… Оставь его мне… Мало что останется… Для места в чистильщике обуви шведская река Готенберг?.. Освобождение без дальнейших хлопот а что?.. Когда покинул я тебя услышь мотивчик разрежь образ…
«я окружен в кафе и ресторанах… Демагоги исчезают в кофейных чашек отраженьях… Кровь?.. Нет не еврейская то кровь манит багряным приглашеньем молодых антисемитов… Турист как весь народ еврейский я вижу себя жалким изможденным попрошайкой… Антисемит навеки похоронен в моих почтительных кивках… Я нынче так же стар годами как дряблые людские гениталии в Мексике… я окружен… тела и вода повсюду… Кровь течет в бледной двери… Мои ранние демагоги испускают смрад прогнивших губ ушедших… здесь ничего… пустые ветреные голоса»…
Терминальная улица
Брэдли шел по извилистым кишечным улицам… терминальным улицам Минро… От двери из потускневшего серебра перенесся мальчишка из мертвой азотистой плоти…
«Моя хороший нечистоты и замороженная сперма… прекрасный люди»…
Они говорят в облаках аромата из желёзок в паху… Выплыл запах K-Y8 и ректальной слизи в гнусных предложениях оргазма памяти… ароматный разговор мертвых кинолюдей… вот вам терминальный проводник, мистер… Он сделан из кино двадцатых… На пустыре мальчик-скорпион пожирал кучу металлических экскрементов… Он глядел снизу вверх на Брэдли фосфоресцирующими сверкающими глазами…
«Моя хороший проводник, ми-истер… Здесь очень плохой люди»… мальчик взмахнул жалом… «Очень плохой люди… Так что тебя ебать, Джонни»…
Они двигались по тропинкам в огромной мусорной куче… Приблизились к городу-утесу который исчезал из виду в жарком синем небе… ячейки соединенные мостками лестницами и платформами… Проводник двигался по музыкальным струям дожидаясь ритмов и аккордов которые подняли их по лестницам и скатам, промчали их по шатким платформам над пустотами вздымающейся жары…
«Вы учиться быстро, ми-истер… Музыка говорить… Сюда»…
Они проскочили мелодичные турникеты… Стены пламенели неторопливыми металлическими пожарами… По комнате кружили музыкальные потоки… Проводник выполз из своего скорпионьего панциря… тварь двухфутового роста покрытая тонкими красными волосками которые вибрировали в клубах азотистого дыма… Его голова сходилась в острый клюв… Пенис из черного хряща был сплошь покрыт тонкими красными волосками если не считать голого кончика который сходился в дрожащую точку…
«Мы теперь ебаться… Потом я отводить тебя к Старейшине… Очень старый… Очень мудрый… Ты увидеть»… Брэдли снял космический скафандр и лег на тюфяк который пульсировал под сексуальную музыку… Тонкие красные волоски проникли ему в поры… Его тело растворилось в удушливой эротогенной дымке сексуальных фильмов… Остроконечный пенис проник ему в прямую кишку… Он изверг струи красного дыма…
«Теперь мы идти к Старейшине… Он внутри… Никогда не выходить»…
Вошли в круглый металлический зал со щитами управления и видеоэкранами по стенам… В известняковое возвышение был вмурован серый карлик-эмбрион с мозгом ясно видимым под тонкой оболочкой пульсировавшей вместе с разноцветными лампочками когда он управлял щитом…
— Он делать всю музыку, — сказал проводник…
Карлик обратил на Брэдли свое безглазое лицо… Брэдли почувствовал как его силуэт очерчивают радарные лучи… Слова двигались сквозь его разум на серебристой тиккерной ленте…
«Никто из вашей расы здесь еще не бывал… Как визитер вы гибельны… Вот почему я пытался вам препятствовать… Когда мне это не удалось я конечно понял что наша блокада прорвана интервенцией с Сатурновой Галактики… Теперь похоже мы должны смириться с существенными переменами… В нашей атмосфере нет “эмоционального кислорода”… Здешняя жара убивает то что вы называете “эмоцией”… Именно здесь рождаются многоножки и скорпионы… в тепле которое убивает эмоцию и оживляет комок нервных проводов… Лишь немногим удалось здесь выжить и те немногие заплатили специализацией»…
С рассветом исчезают последние рычаги управления… юные лица шевелящие отсутствующими телами… пустой источник второго костюма… расстегнутая рубаха в тусклом свете… Извергнутая кожа вновь в вымирающие виды… лицо картина… люди пропали…
«Моя хороший проводник, ми-истер»… наполнил время когда я уличномальчишескую голову имел…
«я отводить вас посмотреть весь Сад Наслаждений»…
Мальчики висят на виселицах, вращаются и бьются друг о друга… растворены в дыму и мятом тряпье… ведомый металлической музыкой доктор на сцене…
«Я говорил тебе что спрячу существо из зарубцевавшихся шрамов… Доктор все еще есть Большая Доза»…
Все существо вдруг отключается в клубах азотистого дыма… музыка исцеляет последнего паразита… Лицо было разбито… Нет замедленных монтажных кадров… Вымирающие виды одолевают “мистера Брэдли мистера Мартина”… двигаясь неторопливо на тошнотворной лжи… не утомительный источник второй ректальной ленты… запах пустых презервативов в тусклом свете… мозг Готенберга двинулся с рассветом… струи хлебного ножа… холодное adios не отбрасывающее тени… здесь застрявшее в дверях… приюта нет… уличномальчишеская голова вопросы кабинет правления дыхательное ремесло… Горящие глаза глядели снизу вверх: «Старина, значит всего хорошего»… Звонкий колокольчик… Тишина… Одиночество… Брэдли нагнувшись говорит: «Всего хорошего тогда в струях дожидающихся углекислого газа… Правда adios… Горькая расплата… Мартин позади как пульпа…
Вид на красные столовые горы поднимающиеся из синих глубин… Висящий над пустотой ненадежный железный город фуникулеров, лифтов, чертовых колес, американских гор и прочих аттракционов — все в непрерывном движении… “Сюда” сказал проводник и втолкнул Брэдли в кабинку которая перетасовывалась сквозь сооружение, плывя в замедленном головокружении чертовых колес, пощелкивая по шатким рельсам где ветер свистит в канатах… Проводник поднял взгляд точно голубой горелкой разрезавший нагое тело Брэдли по разделительной линии… Электрические пальцы-иглы сняли его кожу, разодрав ее на красные полосы боли повесили на крюк… Проводник сбросил собственную кожу как одежду, залупившийся пенис пульсировал красным светом, облака плыли по его далеким голубым глазам… Вокруг тела проводника образовались хула-хупы цвета и окружили Брэдли ослабевшего и раздираемого болью прохладные руки на его нагой плоти когда он погружался в кровь кости и кишки второго удушье паника сперматозоидов втянутых в жемчужные генитальные протоки и выброшенных наружу в щекочущем ливне спермы… солнце сквозь тела лишенные покрова… мягкие светящиеся струи уносимые холодным синим ветром…
Телесное напряжение в генитальных кольцах и он упал во взрыв спермы… Турникеты сокращений извергли тела лишенные покрова… Из бледных юношей плыл радужный оргазм… Замедленное движение телесных волосков извергло существо которое разговаривает взрывом цвета… радужное ослабевшее и раздираемое болью, гнилостный дух из годов струящихся сквозь оргазменную смерть в черном вожделении болотной тины… черное рыбье движение пищи, кишки меняющие цвет оргазма отражающегося в обсидиановом пенисе… Серебристые пленки в крови и костях раздирают его внутренности на части… Он был высосан из пенисного удушья и освободил плоть сновидений в щекочущем ливне спермы… солнце сквозь лобковые волосы… мягкие светящиеся струи памяти оседлавшей ветер… Обрывки облака плыли по кому-то идущему… Горный ветер вокруг его тела унося пот втянул его в другие телесные перемены, небесная синева сквозь внутренности второго… одиночество утренней прохлады на его плоти лишенной кожи…
