фрагменты строения. Последнее, что увидел Витя-Василёк, это как в открывшийся зев черноты низвергся старик, так и не успевший до конца поведать своему гостю тайну загадочного космического монолита. Шамана поглотила воронка смерча, а Витя, теряя сознание, успел подумать:
«Господи! Там же на станции Тоня. Одна!»
…И наступила темнота.
Долгая, зловещая и непонятная.
Посёлок рыбаков перестал существовать. Хижины, сараи, одинокие чумы, лодки, лежащие у побережья, растянутые для просушки сети – всё разметало по территории, превратив в полный хлам домашнюю утварь, посуду и предметы обихода сразу нескольких десятков семей, ушедших заблаговременно в глубокую тундру по велению шамана. Витя лежал в нелепой позе среди поросли карликовой берёзы и тщетно пытался прийти в себя после промчавшегося над посёлком вихря. В таком же состоянии было и всё живое в радиусе нескольких километров. Моржи, тюлени, крачки, казарки, даже величественные альбатросы перестали на время выказывать признаки жизни – всё обездвижилось, сгустив вокруг себя пространство, подобно колыхающемуся пудингу.
Огромный монолит колоссальных размеров мерно проплыл над землёй, паря в пространстве в нескольких метрах от её поверхности. Это был тот же «пузырь», испепеливший лагерь изыскателей и заставивший их истребить друг друга, прибегая даже к людоедству.
Повсюду у Пясинского залива валялись упавшие птицы. Некоторые лежали лапами кверху, распластав по земле бесполезные теперь крылья, но большинство разбилось о камни, потеряв внезапно способность летать, будто только сейчас вылупились из яйца. Подобная катастрофа застала и наземную живность, включая прибрежных нерп, тюленей и моржей. Лишь касатки избежали этой участи вместе с глубоководными рыбами, очевидно, не подвергшись излучению благодаря толще воды солёного Карского моря.
Витя поднялся, отряхнулся и зашагал назад к станции, где его ждала Тоня. Не подобрав ружья, ни разу не оглянувшись на исчезнувший посёлок и не поинтересовавшись, на какую глубину в воронку упал шаман, Витя стал подниматься по склону сопки.
Вот тут-то его и накрыло. С головой.
Будто две противоположные личности столкнулись воедино в его помутневшем сознании: две полярности, две различные ипостаси – отрицательная и положительная. Уже поднявшись по склону к вершине сопки, он вдруг внезапно почувствовал, что за ним кто-то следит.
Василёк резко обернулся и только теперь вспомнил, что, покидая разрушенный посёлок, он беспечно бросил своё ружьё. Сейчас он был безоружен и за ним кто-то наблюдал.
– Эй! – позвал он, высматривая в чахлых кустах и деревьях очевидную опасность. Это мог быть кто угодно: от полярной рыси до коварной росомахи, встреча с которыми в равной степени не сулила ничего хорошего. Рысь, если она голодная, может напасть сбоку; росомаха предпочитает бросаться сзади на шею, а медведь идёт просто напролом, и в редких случаях оставляет свою жертву живой – обычно остаётся только скелет.
Василёк приготовился к худшему…
№ 28.
Ровно в полдень (по солнцу) Тоня бесцельно шла к столовой, как вдруг воздух на её пути спрессовался, обрёл некую полярность и превратился в осязаемый сгусток в форме дымчатого сфероида. Она вскрикнула от неожиданности и едва не лишилась сознания. Мгновенный порыв вихря отбросил её к двери столовой и, теряя чувство реальности, она сильно ударилась поясницей о ручку двери: вскрикнула вторично – теперь уже от боли – и на миг погрузилась в небытие.
А когда пришла в себя спустя минуту, то почувствовала влажный шершавый язык у себя на щеках. Открыла глаза и вскрикнула третий раз, морщась от боли, но теперь радостно.
Виляя хвостом и поскуливая от восторга, её облизывал Бадильон собственной персоной, неизвестно каким образом оказавшись рядом. Девушка, глотая слёзы, радостно бросилась к нему, обняла и уткнулась во влажную шерсть холки. Бадик весело гавкнул и облизал руки хозяйки.
Ещё через секунду послышался голос, заставивший девушку вздрогнуть от страха и едва не закричать четвёртый раз, последний, но теперь уже от ужаса. Она узнала голос егеря, пропавшего около года назад при загадочном убийстве Лизы.
То, что она прежде приняла за сфероидный объект, внезапно пропало в пространстве, и вместо колыхающегося в воздухе шара, прямо напротив неё у ступеней в столовую материализовался Коржин. Из пустоты.
– Ч… что эт-то? – непонимающе выдавила она из себя, заикаясь от неожиданности.
Тот стоял над ней и что-то нетерпеливо говорил. Попытался поднять её, но девушка отпрянула в ужасе. Заметив её потрясённый взгляд, он недовольно пробурчал:
– Не бойся меня. Я не убивал твою подругу. Это сделал наш начальник станции. Слышишь меня?
Он снова наклонился к ней, но Тоня едва не завизжала от страха.
– Вот упёртая девка! – в сердцах выругался егерь. – Говорю тебе, я не убивал Елизавету. Позови, лучше, кого-нибудь, чтобы помочь. Где все? Где твой Василёк?
– Что… что вам надо от меня? – глаза у Тони были полны страха и слёз. Откуда он взялся? Бадильон меж тем, словно знал, что происходит, тянул хозяйку за рукав со своей стороны, будто приглашал её посмотреть на нечто из ряда вон выходящее.
…И тут Тоня увидела.
Господи! Илья Фёдорович!
Тело раненого лежало у Коржина за спиной, на одной из ступеней порога. Каким образом оно здесь оказалось, Тоня не имела ни малейшего понятия. Да и до этого ли сейчас было? Илья Фёдорович, научный сотрудник всех метеорологических станций полуострова истекал кровью, и нужно было срочно что-то предпринимать!
Девушка бросилась к раненому и принялась осматривать рваные, будто вырванные зубами раны на шее, временно забыв о егере. Кровь уже не пульсировала, но её вытекло столь много, что весь воротник куртки превратился в сплошной набухший комок алого почерневшего цвета. Кровь уже свернулась и подсохла.
- Аптечку! – выкрикнула Тоня куда-то в пустоту, на миг забыв о только что появившемся Коржине, собаке и, собственно, о самом сфероиде, доставившем их сюда.
– Что? – неловко переспросил егерь, топтавшийся рядом и не знавший, чем ещё он может помочь.
– Аптечку! – повторила девушка, прижимая рукой сонную артерию учёного. – Она в столовой рядом с рюкзаком. Быстро!
Даже не взглянув на Коржина, она принялась лихорадочно обрабатывать раны, пытаясь предотвратить заражение крови. В течение нескольких минут сменила перевязку, промыла место укуса перекисью водорода, сделала укол от столбняка и, с помощью егеря, разжав учёному зубы, протолкнула в рот таблетку антибиотика.
– Коньяк! В столовой. Быстро! Ему нужен глоток коньяка.
– У меня с собой, - бросился Коржин к своему, а точнее,
