Его величество даже и не задумался.
Подошел, приставил к глазу подзорную трубу – и вгляделся вдаль.
– Альдонай!
Лиля не мешала. Сам разберется. Труба была одной из лучших. Хотя тут были бы силы и время…
– Графиня, откуда у вас это?
– Мои люди придумали.
– И как это…
– Подзорная труба, Ваше величество.
– Чудесно. Скажите, такие трубы сложны в изготовлении?
– Не очень, Ваше величество. Но у меня и мастеров всего два…
Тонкий намек был понят – и Эдоард кивнул.
– Хорошо. Это мы исправим. И что еще?
– Увеличительное стекло, Ваше величество.
– Увеличительное стекло?
Лупа удалась, без преувеличения. Хотя шлифовать ее было долго и занудно. Но – справились. И Лиля осторожно извлекла ее из футляра.
А потом лист бумаги с напечатанным текстом.
Эдоард вскинул брови.
– Что это, графиня?
– Детская сказка, Ваше величество.
– И как вы смогли написать так много абсолютно одинаковых букв?
– Я не писала, Ваше величество. Я – печатала.
На рассказ о книгопечатании ушло минут десять. И к концу рассказа Лиля уже вполне освоилась. Да и Эдоард забыл, что хотел подействовать на нервы строптивой девчонке. Незачем.
Она действительно сокровище.
Книгопечатание открывало невероятные горизонты. А бумага…
Уж чего-чего, а камыша, крапивы и прочего травяного сора в Ативерне хватало. Если крестьянам приказать собирать – возы привезут. Да и лупа…
Эдоард к старости стал слегка дальнозорким. Приходилось читать чуть ли не с расстояния в метр, а то и приказывать секретарю зачитывать. А теперь – все в его руках.
Про очки Лиля пока не заикалась, понимая, что это требует уже других знаний и умений. Линзу-то она сделает. Но ведь две одинаковых, да еще и определить, сколько на каждом глазу, и все подогнать… увольте!
Пусть лупами обходятся!
А она еще штангенциркуль изобретет – у отца такой был, не прибор, а сплошное удовольствие.
Но пока – только это.
– А бумагу можно и продавать. Делать гербовую, с оттиском – и продавать для прошений, для жалоб, для кляуз…
Эдоард даже зажмурился от удовольствия. Священное для любого короля слово – казна.
Графиня – определенно чудо. Если так пойдет и дальше… Да Мальдоная с ним, с титулом. Даст он ей титул! Уже за подзорную трубу – даст. А ведь это наверняка не конец.
И… какой шильды Джес так расписывал жену?
Что он – поговорить с ней не удосужился за столько времени? Умная женщина, спокойная, ничуть не истеричка… разве что на дверь постоянно оглядывается. И кстати – симпатичная. Он бы даже сказал – красавица. М-да… как же она нервничала на своей свадьбе? Или это перенесенные испытания сыграли роль? Можно попробовать выяснить. Только…
– Ваше сиятельство, вам не терпится закончить нашу аудиенцию?
– Нет, Ваше величество. Там за дверью осталась моя собака…
Лиля действительно оставила Нанука у секретаря. И переживала за пса. Он умница, но все новое, незнакомое. А он еще щенок…
– Ведите ее сюда, – разрешил король. И едва не присвистнул при виде Нанука. Собак Эдоард любил, был ценителем и знатоком. И мог оценить стати вирманской сторожевой. Пес обещал вырасти таким, что собака Баскервилей рядом с ним смотрелась бы таксой.
И умный. Пространство просматривает, хозяйку охраняет, ученый…
– Хороший пес. Графиня, вам говорили, что я не благоволю вирманам?
– Да, Ваше величество.
– Я надеюсь…
– Ваше величество, я умоляю вас не запрещать мне нанимать вирман в свою охрану. Если бы не они, меня бы и в живых не было. Да и Миранды…
– Ганц о многом рассказал мне, графиня. Но хотелось бы выслушать и вас. Присаживайтесь, – легкий жест в сторону кресел перед камином, – я прикажу подать нам вина и фруктов. Ваша дочь сейчас с принцессами, никто не мешает нам поговорить. Расскажите мне, что с вами произошло?
Лиля послала правящему монарху улыбку и пару раз взмахнула веером.
Вы хотите рассказ?
Да бога ради… Я вам сейчас такого расскажу! Заодно, кстати, и на Йерби настучу, а может, и за Ганца словечко замолвлю…
* * *
Три часа спустя Лиля кое-как выползла из королевского кабинета.
Сил хватало на то, чтобы держать осанку и выглядеть надменно. Но и только. В остальном – хотелось выбрать место почище, упасть и просто полежать. Даже не поспать. А просто – привести в порядок мысли и чувства.
Три часа.
Немного радовала мысль, что королю пришлось не легче. Эх, водички бы сейчас. Холодной, ключевой, пол-литра внутрь и три на голову.
Эдоард расспрашивал обо всем. И Лиля «честно» отвечала. Ну не говорить же правду. Хотя звучало бы.
Ваше величество, ваш племянник довел жену до такого состояния, что та померши. Уже полгода. А ее место заняла я. Нет-нет, тело то же самое. Душа другая. Поговорим за честный бартер?
Что-то подсказывало Лиле, что после такой заявки ей будут предоставлены на выбор – психушка или костер.
Хотя тут не жгут. Тут просто вешают. Но после пыток. Добрые люди, хорошие…
А, ладно. Все равно разговор прошел неплохо.
Эдоард пытался расспрашивать о семейной жизни.
Лиля честно призналась, что муж ее сплавил в захолустье, навещал весьма редко, и общение их ограничивалось позой миссионера. И тут же перевела стрелки на неведомых отравителей. Мол, если б не они, уж я бы расстаралась, да и супруг может быть что-нибудь да изменил. Но что вы хотите, когда себя – и то в зеркале не узнаешь?
Эдоард покивал головой и посочувствовал. Мол, обязательно гадов найдем и накажем по всей справедливости, чтобы никому неповадно было.
Лиля тоже покивала. Мол, найдите, Ваше величество. Век буду за вас Альдоная молить. На супруга-то в этом плане положиться нельзя. Еще и сам всякую дрянь расплодил. Одна Аделаида Вельс со кузен чего стоит!
Его величество нахмурился и поинтересовался, намерена ли Лиля на этом основании требовать развода или разъезда? Право-то на ее стороне…
Лиля вспомнила про слона и три тонны шоколада и наивно заметила, что она, конечно, вся в трансе и горе от измены супруга. Но… а куда ему, бедному, было деваться? Ей вот вообще после неудачного выкидыша и лечения (кстати, не найден ли докторус Крейби? Нет? Ай-яй-яй…) запретили все интимные отношения. А то могут дети появиться, а ей пока рожать ну никак нельзя. Через пару лет, когда поправит здоровье…
Она потому так к Миранде и прикипела, бедная малышка, почти без отца…
Тут король возмутился и заметил, что малышке ни в чем не отказывали. Лиля в свою очередь заметила, что баловать и воспитывать суть две большие разницы. И Его величество, как отец, должен это понимать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
