Аль-Рашид невольно представил, что могло произойти всего пару секунд назад, — и у него аж сердце захолонуло. Внутри все сжалось. И снаружи тоже.
— С-с-с-сука! — выдавил Георгий вмиг осипшим голосом, инстинктивно прикрываясь ладонями.
В ответ она издала необычно высокий, на грани ультразвука, визг, от которого заломило в ушах, вновь оттолкнулась от пола всеми четырьмя конечностями и прыгнула. Но теперь он был начеку. Поймав ее прямо в полете на вытянутые руки, Георгий изо всех сил отшвырнул особь прочь, подальше от себя.
Ловко перекувырнувшись в воздухе, она тем не менее приложилась о стену весьма чувствительно. Однако своей жуткой акробатической позы не изменила. Продолжая оставаться с засунутой промеж ног головою, она угрожающе растопырила пальцы и опять зашипела, точно рассерженная кошка.
Оглядевшись в поисках чего-либо, могущего хоть как-то сойти за оружие, Георгий беспомощно выматерился.
Он то принимал боксерскую стойку, то прикрывал причинное место руками. Между тем особь напрягла мышцы, изготавливаясь к новому прыжку, и плотоядно приоткрыла обе пасти.
Тут, к счастью для себя, аль-Рашид вспомнил про свой давешний трофей. Он подхватил с пола брюки и с торжествующим криком рванул из заднего кармана лазерный нож.
Едва завидев пылающий клинок, особь стремглав кинулась к дверям и в три прыжка выскочила в коридор.
Он бросился за ней следом. Но, выбежав из номера, остановился в недоумении: длинный гостиничный коридор был абсолютно пуст!
Лишь секунд через пять он догадался посмотреть наверх. И с изумлением увидел, как Юлияна, все в том же сложенном состоянии, шустро улепетывает от него прямо по потолку, подобно гигантской мухе или таракану.
Нет, прикинул Георгий, теперь уже не догнать. И потом, не бегать же по гостинице голышом! Витиевато выругавшись, он вернулся в номер и стал одеваться.
Перед выходом он тщательно осмотрел одежду и вещи Юлианы. Ничего особенного: платье, туфли, тонкое белье, обычный женский набор косметики. Сунул ее служебный пропуск себе в карман, а все остальное побросал на кровать.
Уже у дверей он остановился и, вернувшись назад, еще раз взял в руки черные кружевные трусики; задумчиво помял в пальцах. Так все же кто или что такое это было? Подобной особи при всей богатой практике аль-Рашиду встречать не доводилось. Может, она химера? Нет, не то! Георгий решительно тряхнул головой. Быть того не может! Ему ли этого не знать. Хотя… Хотя лошадка, похоже, одного завода.
Впрочем, главный вопрос состоял, конечно, не в этом. А в том, кем она была подослана. Кто заказчик? Репо? Возможно, возможно… Но слишком уж очевидно. Кто-то иной, пока ему, аль-Рашиду, неведомый? Тоже очень может быть… Только рассуждать на эту тему, пока у него нет подозреваемых, толку чуть… А может, особь действовала по собственной инициативе? Нет, ют это как раз маловероятно. Зачем бы ей это? Какие у нее могут быть мотивы? Гм, гм… Даже если предположить, что Юлияна — затаившаяся недобитая химера, все равно нападать на Георгия нет никакого смысла — этим она только выдала себя…
Неожиданно Георгий поймал себя на том, что снова приходит в возбуждение. Сатана! Чем опоила его эта стерва?! Каким-то сильнейшим афродизиаком, не иначе. Ведет себя точно безмозглый кобель! Со злостью отшвырнув кружевную тряпку, он опрометью вылетел вон из номера.
Когда он вышел из гостиничного холла, два хорошо одетых джентльмена со сжатыми губами и холодными внимательными глазами, до того терпеливо сидевшие в фойе, дружно встали и направились за ним следом.
Как только раздвижные двери сомкнулись за их спинами, от стены в темноте гардеробной отделилась завернутая в серый плащ фигура и тоже поспешила к выходу. Проходя мимо ресепшен, серый человек задержался на мгновение, чтобы плотнее запахнуть полы плаща, и ночной портье недоуменно тряхнул головой: ему почудилось, что лицо того непрестанно меняет свои очертания.
Проводив плащеносца растерянным взглядом, портье сплюнул, вздохнул и, вытащив из-за пазухи плоскую флягу, сделал изрядный глоток; утерев усы, он настороженно огляделся и быстро шепнул в свой нарком: «Сообщение для Озирхотепа. Внимание. Минуту назад Фобетор покинул здание. Кажется, за ним хвост… или два». Еще разок сплюнув, он пробормотал в густые усы что-то вроде: «Треклятая же работенка» — и снова надолго припал к фляге. А потому не видел, как сидящий под пальмовой сенью в самом дальнем углу холла сутулый человечек отложил газету и, нервно потирая ладони, также принялся нашептывать себе в запястье.
Глава 10
Гог и Магог
В моей Москве красная земля,
Чорный терн,
Белый торф,
У парней крутые шнобеля,
Жир Мамоны в складках торб.
Шиш Брянский
Воротившись домой в четвертом часу утра, Георгий велел секретарю разбудить себя в восемь тридцать, принял холодный душ и немедленно завалился спать. Сон его был тяжелым.
Весь остаток ночи его преследовали образы каких-то извращенных, вывернутых наизнанку мутаций; кривлялись, хрюкали в диком и буйном веселье целые хороводы брейгелевских личин: косматые бородавчатые ведьмы, жирные антропоморфные черви, сплошь покрытые то ли зияющими ранами, то ли отверстыми ртами; люди с головами жуков и человечьи головы на паучьих ножках. В какой-то момент водоворот уродов изрыгнул из себя особенно безобразную каргу: горбатую, с отвисшими до самых колен сморщенными сиськами. «Грядет Гог, — прокаркала старуха, тыча в аль-Рашида узловатым пальцем, — а за ним Магог, с зубами железными и когтями медными, пожирать и сокрушать, а остатки попирать ногами!»
Проснулся он совершенно разбитым, с головной болью. Аль-Рашид знал, что его ночному кошмару суждено сбыться — так или иначе. И скорее всего, уже сегодня. Что поделаешь, если с самого детства все его сны были вещими. В отличие от прочих людей по ночам он видел не смутные обрывки случившегося накануне, а то, что только должно или может произойти в ближайшем будущем. Жаль, что практической пользы от этого не было ровно никакой. Потому как являвшиеся ему во сне предсказания носили столь зашифрованный и метафоричный характер, что можно было убить весь день, пытаясь разгадать их сокровенный смысл, а в итоге все равно выяснить, что посетившее его видение пыталось предупредить о чем-то совсем ином. Поэтому и на сегодняшнем кошмаре он не стал зацикливаться, без лишних церемоний швырнув его в один из самых темных подвалов своего подсознания.
Кое-как приведя себя в норму, Георгий поймал аэротакс и назвал адрес уммовской Пирамиды. Он твердо решил сегодня же разобраться с чрезмерно зубастой помощницей Субвенция Грантовича. А может, и с самим начальником СВК. Во всяком случае, ответить на кое-какие неприятные вопросы тому точно придется.
Вероятно, он был слишком поглощен своими мыслями, поэтому не сразу обратил внимание, что машина следует другим маршрутом. И даже в противоположном от Москва-Сити направлении. А когда наконец заметил, что летит над красными крышами домов Черного округа, раздраженно повторил нужный адрес. Никакой реакции. Начав подозревать неладное, аль-Рашид постучал кулаком в перегородку, отделявшую пассажирский салон от водительского места. Бесполезно. Может, компьютерный сбой? Садясь в аэротакс, он не рассмотрел, как тот управляется: бортовым компьютером или человеком. Из салона этого тоже не определишь — перегородка была с его стороны затемнена. Чертыхаясь, он сполз на сиденье пониже и, упершись в стекло ногами, попытался его выдавить. Черта с два! Толстое бронированное стекло и не думало поддаваться. Тут он в очередной раз вспомнил про свое трофейное оружие. Но стоило ему вытащить нож из кармана, как перемычка поползла вниз, а из образовавшегося проема прямо ему в лицо уставился широкий ствол парализатора. Пистолет находился в руке тщедушного типа с болезненно выпученными глазами на изжелта-бледном лице.
— Даве не думай! — пришепетывая, заявил пучеглазый и растянул рот в гнилозубом оскале.
— О чем не думать? — попробовал уточнить аль-Рашид, лихорадочно пытаясь оценить ситуацию; кроме тщедушного за пультом управления сидел еще один тип — амбалистого вида, с множеством жирных складок на бритом загривке, но тот даже не повернул к Георгию головы.
— Ни о чем не думай, фраерок, — криво усмехнулся пучеглазый, поводя для наглядности стволом пээра. — Давай-ка фюда фвое перышко. И бев глупофтей! Не то я и в тебя в момент овощ фделаю, фечешь?
Чуть поколебавшись, Георгий погасил клинок и медленно протянул нож шепелявому.
— Так-то лучше, — удовлетворенно заметил тот, принимая оружие. — И брафлетку давай.
— Чего?
— Таво! Давай, говорю, — с угрозой повторил пучеглазый.
Георгий стянул с запястья нарком и отправил следом за ножом.
