Важно, еще как важно. И не звоню ему, потому что прекрасно знаю, с кем он сейчас и почему не ругается на этот субботник вместе с нами. Со мной, если уж быть совсем честной.
— Я не опоздал? Привет, Заноза! — раздается совсем рядом, и я слышу веселый смех Яны Зверевой.
— Привет, Янош! Поможешь мне мешок подержать с мусором?
Пришла моя очередь улыбаться: клоун терпеть не может свою почти тезку. Я подозреваю, что он побаивается миниатюрную Звереву, ясно понимая, что за девочкой-дюймовочкой скрывается настоящий маньяк.
— Конечно, давай!
С удовольствием наблюдаю, как Разумовский тащит здоровенный мешок к грузовику с мусором.
— Так я правда проспал, Юль? — Едва подошел, как успел оттяпать мои грабли. — Я тут постою, то есть поубираюсь.
Ощущение, что грабли клоун взял в руки первый раз в жизни.
— Убирайся! — Стою перед ним, скрестив руки на груди. — И за меня тоже приберись, пожалуйста.
— Я где-то косякнул? — деловито и совсем без обиды интересуется Янош. — Скажи сразу где, и мы время сэкономим.
— Опоздал, на полчаса как минимум. — Не вижу смысла увиливать от прямого вопроса. — Думаешь, тебе можно, а другим нельзя?
— Да проспал я, Хулия! Имею право! На! — Сует мне в руки здоровую метлу. — Возьми, полетай. Может, успокоишься.
Улыбается вроде беззаботно, как раньше, но я вижу в глазах тревогу.
— У тебя что-то случилось? — повторяю я вопрос Солдатенковой, который сейчас никто, кроме Яноша, не слышит.
— Да вроде ничего, все как обычно, — удивляется очень натурально, но по мне, так темнит чего-то.
— Знаешь, с кем столкнулся, когда в универ зашел?
— С кем?
— С женихом Лады. Мамаевым. По фотке на сайте узнал. Не такой прилизанный, но это точно он.
— Ого! — Я от удивления чуть не выронила метлу из рук. — И что он делает здесь? Да еще в выходной?
— Мне тоже интересно. И я знаю, куда он шел.
— И куда?
Вижу, как у клоуна постепенно зажигается огонь в глазах. Да, похоже, дело в этих смертях, поэтому он такой загруженный ходил. Не в Полине дело. Слава богу.
— Куда и мы с тобой ходили… случайно. На третий этаж. Я проследил за ним, — отвечает он на немой вопрос. — Почти до самого коридора его довел. И знаешь, мне недели две понадобилось, чтобы освоить все ходы-выходы, а он так уверенно шел. Может, каждые выходные здесь проводит, мы просто не знаем?
— И не узнаем. Прийти в университет не преступление.
Забираю у Яноша мусор с пакетом, который не мешало бы уже сходить выбросить.
— Нет, но у меня есть идея.
— Мне уже страшно. Давай лучше работать.
— Вон он, смотри! — Толкает меня в бок, заставляя посмотреть налево. — Что за мужик рядом с ним?
— Это административная часть.
Киваю на огороженную часть внутреннего двора, там уже сто лет стоят какие-то грузовики. Я давно на них перестала обращать внимание. А людей, разговаривающих за забором, не факт, что заметила бы.
— Пошли! — безапелляционно бросает Янош и направляется в сторону грузовиков. — Мы просто посмотрим.
— Одурел? Туда нельзя! — шиплю я и замолкаю, поймав на себе заинтересованные взгляды каких-то подружек с ведрами в руках.
— Мы просто посмотрим, — упрямо повторяет клоун. — Мне вообще непонятно, что делают эти грузовики у нас на территории. И почему это административная часть? На плане универа здесь ее нет.
— Какой еще план? — Со стороны может показаться, что мы просто гуляем и обсуждаем нечто приятное. — Янош, я туда не полезу.
— А не надо лезть: калитка у стены справа, через шлагбаум не попрем. Если встать за белым грузовиком, можно без последствий погреть уши. Не трусь Заноза, нас никто не увидит.
Я не верю, что это делаю. С каждым шагом говорю себе, что развернусь и пошлю Разумовского с его авантюрами куда следует, но продолжаю идти рядом. Гипноз? Или боюсь, что натворит дел? Юля! Остановись.
— Ну вот, а ты боялась. Забей, никому до нас нет дела. Ну если что, скажем, что заблудились, — шепчет довольный Янош и медленно идет вдоль грузовиков. — Мы почти пришли.
Он прав, я слышу мужские голоса, но что именно говорят, разобрать сложно. Похоже, клоун тоже не понимает, о чем речь. Хмурится, потом делает три шага вперед, и вдруг раздается громкий хруст. Настолько громкий, что сейчас сюда сбежится весь универ. Вот палево!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Поднимает на меня удивленный взгляд, потом смотрит себе под ноги, но мне плевать, что он там раздавил. Я слышу шаги в нашу сторону. И это наверняка не любопытные студенты. Что делать?!
— Иди сюда. — Тяну на себя клоуна, который замер как истукан. — Быстро!
— А? — Непонимающе хмурит брови, но уже оборачивается на приближающиеся шаги.
— Целуй меня! Давай! Быстро!
— Что?
Так бы и отпрянул от меня, но я уже крепко обнимаю его за шею.
— Попытаешься оттолкнуть — придушу, — шепчу ему прямо в губы и быстро прижимаюсь к ним.
Глава 24 Янош
Вот палево! Во что я вляпался? Смотрю под ноги — какой-то полусгнивший ящик деревянный треснул. Лажа! Голосов больше не слышу, зато слышу шаги. Спалились! Из-за меня, урода!
— Иди сюда! — Заноза тянет меня к себе.
Я понимаю, что сбежать мы не успеем. Ладно, скажем, что случайно зашли — мусор же убираем, а тут помойка натуральная. Ничего, отобьемся.
— Целуй меня! Давай! Быстро!
— Что?
Чувствую ее теплые пальцы на своей шее. Она сказала «целуй»?!
— Попытаешься оттолкнуть — придушу, — шепчет мне в губы. Сообразить не успеваю, потому что она просто впечатывается в меня.
Мягкие податливые губы… кислород отказывается поступать в мозг… ничего не соображаю. Заноза… Хулия… Юля.
Все органы чувств забили на меня окончательно, ничего не слышу, не вижу, только свежесть ее дыхания, нежные губы.
А… К черту все!
Обнимаю ее и полностью забираю себе инициативу. В самом зародыше душу возмущенный писк Занозы и целую ее так, словно здесь нет никого. И все по-настоящему.
Уже не вырывается из рук, податливо прильнула ко мне, запустив внутри такую реакцию…
Рядом раздается чей-то веселый голос:
— Кхм, кхм, ребят, вы не то место нашли.
Юля вздрагивает всем телом, но я ее не отпускаю. Если бы я только знал, какая ты на самом деле, Заноза…
— Не думал, что сюда так легко зайти. Извините, Андрей.
Второй голос заставляет меня самого отпрянуть от Вьюгиной. Смотрю ей в глаза и вижу, что она тоже узнала говорившего. Обнимаю ее за плечи, прижимаю к себе — она, слава богу, больше не вырывается — и поднимаю, наконец, глаза на тех, из-за кого я только что чуть катарсис не пережил. Или пережил?
— Чего нельзя? Не понял. — Прикидываюсь идиотом, что совсем несложно в этой ситуации. — Мы тут… эта…
Растягиваю слова, как малолетний гопник, Юлька стоит, уткнувшись в мое плечо. Слышу ее сбившееся дыхание. Да я сам в шоке, Заноза. Ладно, сейчас главное — отсюда выбраться. Желательно окончательно не спалившись.
— Вы кто? — требовательно произносит толстый мужик, в чьем визгливом голосе мы с Вьюгиной безошибочно узнали того, от кого прятались в коридоре. Это ему угрожали. Ну, значит, пулю в лоб еще не получил.
— Мы… да мы тут с девушкой… А что, нельзя? Это же территория университета, мы здесь учимся.
— Какой курс? Фамилии?
Палево!
— А вы кто? — интересуюсь я, решая идти ва-банк, и по мелким глазкам мужика понимаю, что в точку попал. Да вы сами не хотите светиться.
— Мы из администрации вуза, — быстро приходит в себя толстый. — Вы как сюда попали?
— Через калитку. — Продолжаю играть ничего не понимающего идиота. — Так там не было написано ничего.
Ловлю на себе взгляд Мамаева, на его морде написано, что он не университетский сморчок. Одни его туфли стоят примерно столько же, сколько грузовик, за которым мы прятались. Вру, туфли дороже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Так как фамилии? — негромко повторяет он и продолжает меня внимательно рассматривать.
Взгляд его не нравится — он явно уже не верит, что мы здесь просто так оказались. Пристально так оглядывает, а я прижимаю к себе Занозу еще крепче.
