– Мусор туда, мусор оттуда. – Я нажал кнопку на пульте, и экран погас. – После таких передач просто необходимо помыться. Ведите, миледи.
* * *
Два часа спустя я смотрел на свое отражение в трехстворчатом зеркале. На мне были черные ботинки, черные носки, черные брюки со стрелками, наутюженными до бритвенной остроты, и жестко накрахмаленная белая рубашка с ониксовыми запонками в манжетах. Воротничок я застегнул крупной серебряной прямоугольной запонкой из гематита, а галстук надевать не стал. Сам воротничок, без отворотов, неприятно давил на кадык.
– Чувствую себя волком в сутане.
Марит, сидящая за туалетным столиком, подняла взгляд и посмотрела на мое отражение в своем зеркале.
– Рада познакомиться, отец Кейн. Не могли бы вы потом позаботиться и о моих духовных нуждах?
Я улыбнулся ей:
– Ты так говоришь только потому, что я не выгляжу ни набожным, ни святым.
– О, я бы сказала, что ты вызываешь священный ужас.
– Сегодня вечером я должен произвести впечатление не на тебя.
– Восстав из могилы, ты нагонишь на них адский ужас.
– Аминь. – Я надел наплечную кобуру и сунул туда вороненый "крайт".
Марит помедлила, держа в руке тушь для ресниц.
– Ты думаешь, это необходимо?
– Надеюсь, что нет, но помню поговорку: "Восхваляй Господа, а патроны готовь". – Я вынул из шкафа пиджак. – Мне позволят его пронести?
– По правилам – нет, но я тренировалась вместе с тем, кто руководит охраной сегодняшнего приема. Я сказала ему, что со мной будет телохранитель Он тебя пропустит.
– Хорошо.
Я надел пиджак и широко улыбнулся. Это был многоцелевой пиджак. Он был уместен в обществе, достаточно необычен, чтобы его заметили, но не настолько причудлив, чтобы над ним стали смеяться – и совершенно скрывал кобуру. Судя по рисунку, Роджер взял за основу обычный пиджак с вырезом до талии, потом отвернул и расширил левый лацкан, в результате чего получился асимметричный двубортный пиджак, и с левой стороны было достаточно места, чтобы спрятать пистолет. Более того, благодаря тому, что Роджер оставил просвет в полоске велкро, на которую застегивался пиджак, я мог выхватить «крайт», не расстегивая его.
Я одернул пиджак и еще раз взглянул на себя в зеркало. Небольшой вырез на горле открывал запонку с гематитом. Пиджак сидел превосходно, и в нем мне было удобно. Даже моя узкая бородка подходила под образ, создаваемый одеждой, – образ человека, настолько опасного, насколько, боюсь, был опасен я.
Марит подошла ко мне сзади и поцеловала в правое ухо.
– Если я скажу, что ты священник, тебе весь вечер придется исповедовать женщин и обращать грешниц на путь истинный.
Я подмигнул ее отражению в зеркале:
– Скажи им, что я очень серьезно отношусь к обету безбрачия.
– Ха! Это только подольет масла в огонь. – Ее глаза потемнели и сузились. – Слух об этом может даже привлечь внимание самой Ведьмы.
– Нерис Лоринг?
Ноздри Марит раздулись.
– Той, Что Пожрет Своих Детей. – Она помотала головой. – Сейчас мне и думать о ней не хочется. – Отступив на два шага, она протянула руки:
– Ну, скажи мне, хорошо ли я выгляжу?
Повернувшись к ней, я не мог скрыть довольной улыбки. На Марит было кожаное малиновое мини-платье, открытое и прилегающее к телу немного плотнее, чем кислород к водороду в молекуле воды. Губная помада и туфли на двухдюймовых шпильках были того же цвета. Она изогнулась, разглаживая белые чулки, и бросила на меня невинный взгляд, чтобы убедиться в полноте произведенного впечатления.
Я прокашлялся.
– Если ты сделаешь это на приеме, мне придется стрелять.
Марит хихикнула и выпрямилась. Она добавила к своему костюму кулон с рубином и такие же серьги, потом натянула черный жакет, настолько короткий, что он едва прикрывал грудь.
– Мы с тобой подходим друг к другу. Я одета ошеломительно, а ты – просто убийственно.
* * *
Чтобы попасть на прием, мы добрались трансверсором до лифта и спустились на Девятый уровень. Оттуда прошли пешком к Центральной башне и поднялись скоростным лифтом на сорок пятый этаж. Двери медленно открылись. Сияние осветителей видеокамер ворвалось в кабину и вытравило все цвета, кроме самых ярких.
Я поднял руку, прикрывая глаза, но Марит потянулась к свету, словно цветок к солнцу.
Фотовспышки мелькали, как взрывы во время авианалета, оставляя в глазах отпечатки, похожие на следы трассеров. Марит то и дело окликали по имени, и она поворачивалась на крики, улыбаясь, словно лиса, перехитрившая охотников. Охрана «Лорики» расчистила ей путь сквозь толпу репортеров, а я двигался в кильватере. Какой-то репортер спросил обо мне, но Марит с непринужденным равнодушием отмахнулась от него.
Охранник провел нас в короткий коридор, ведущий к скоростному лифту на самый верх башни. Марит первой прошла через металлодетектор и сказала лейтенанту охраны, сидевшему за конторкой:
– Привет, Чарли. Это Гюнтер, мой телохранитель. Я говорила о нем капитану Вильямсу.
Пожилой седой лейтенант встал и жестом велел мне обойти барьер. Я подошел и распахнул пиджак. Лейтенант потянулся и вынул «крайт» из кобуры. Ударив по защелке, он вытряхнул обойму, потом оттянул затвор, и патрон выскочил ему на ладонь.
– Мне нравится «крайт», мистер Гюнтер, Вернувшись к конторке, он вытащил флуоресцентный оранжевый стопор, вставил его в патронник и отпустил затвор, оставив стопор торчать из казенника примерно на четверть дюйма. Потом вставил на место обойму и вернул пистолет мне.
– Обычная процедура. Мы не хотим, чтобы личные охранники стреляли первыми. Если заметите что-то необычное, сообщите одному из нас, идет?
– Идет. – Я постарался, чтобы мой голос звучал, как у человека, которого можно назвать Гюнтером. – Могу я получить назад свой патрон?
Пожилой лейтенант кивнул:
– Разумеется.
Он бросил мне патрон. Я сунул его в карман пиджака, застегнулся, улыбнулся лейтенанту и последовал за Марит к скоростному лифту. Лифтерша в белых перчатках нажала кнопку, и мы стали смотреть на табло, отсчитывающее этажи в обратном порядке, начиная с девяноста.
Я кивнул в сторону остальных лифтов:
– Ну и зоопарк.
Марит улыбнулась и слегка пожала мне руку.
– Местная пресса. Им нужны сплетни и звезды, чтобы сдобрить подборку новостей. Материалы о местных знаменитостях всегда хорошо расходятся. Они мечтают под них о том, как когда-нибудь сами переберутся в Центр. Помнится, в детстве я только об этом и грезила.
Лифт прибыл, и мы вошли в кабину. Чернокожая лифтерша вежливо улыбнулась и повернула рукоятку, посылавшую лифт к небесам. Поднимаясь, ни о чем не говорили. Когда мы проезжали восьмидесятый этаж, Марит в последний раз проверила свой макияж перед зеркальной стенкой лифта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
