как бы лечь. Лягу, почитаю на ночь что-нибудь по историческому материализму и усну. Не надо убирать, Варвара Никаноровна, товарищ Манюша все сделает.
Закройщица. Прощайте, Александр Тарасович.
Швея. До свидания.
Уходят.
Аметистов. До свидания, до свидания... У, черт, замучили, окаянные. В глазах только одни зады и банты, больше ничего нет. (Достает из шкафа бутылку коньяка, выпивает рюмку.) Фу... Зоечка! Дорогая директриса!
Зоя (выходит). Ну?
Аметистов. Ну вот что, кузина. Дела важные. Аллу Вадимовну даешь в срочном порядке.
Зоя. Не пойдет. Я уже думала об этом.
Аметистов. Пардон-пардон. Ты меня слушай. Финансовые дела у нее последнее время швах. Она тебе сколько задолжала?
Зоя. Около пятисот рублей.
Аметистов. Ну вот и козырек.
Зоя. Заплатит.
Аметистов. Не заплатит, я тебе говорю. Ты меня слушай. У нее глаза некредитоспособные. По глазам всегда видно, есть у человека деньги или нет. Я по себе сужу: когда я пустой, я задумчивый, философия нападает, на социализм тянет. Говорю тебе, баба задумывается, на отлете она. Ежели женщина задумывается, это означает только одно из двух, — или она с мужем разводится, или из СеСеРе лататы хочет дать. Деньги ей нужны до зарезу, а денег нет. Ты подумай, экземпляр какой. Украшение квартиры. Мадам Ивановой панданчик[41]. А Мымра твоя и Лизанька только и умеют визжать.
Зоя. Они — второй сорт.
Аметистов. Так нельзя же, шер маман[42], все на втором сорте отъезжать.
Звонок.
Еще кого-то черт несет. Ты Аметистова слушай, Аметистов большой человек. Ежели он ставит дело, то на хозрасчете, но на широкую ногу...
Манюшка. Алла Вадимовна спрашивает, можно к вам?
Аметистов. Во! Случай. Жми ее, жми.
Зоя. Ладно, не суетись. (Манюшке.) Проси сюда.
Алла (ослепительная женщина входит). Здравствуйте, Зоя Денисовна. Простите, если я не вовремя.
Зоя. Нет, нет, очень рада. Пожалуйста.
Аметистов. Целую ручку, обожаемая Алла Вадимовна. Платье. Что сказать о вашем платье, кроме того, что оно очаровательно!
Алла. Это комплимент Зое Денисовне.
Аметистов. Алла Вадимовна. Уверяю вас, что, увидав те модели, которые мы сегодня получили из Парижа, вы выбросите это платье за окно. Даю вам в этом честное слово бывшего кирасира.
Алла. Вы были кирасиром?
Аметистов. Мез’уй[43].
Алла. Вы разрешите мне, Зоя Денисовна, потом взглянуть на модели?
Зоя. Конечно, Алла Вадимовна.
Аметистов. Ну-с, я лечу, покидаю вас.
Алла. Все хлопочете?
Аметистов. Как же, как же. Как говорится: того согрей, тем свету дай и всех притом благословляй. (Зое, тихо.) Жми ее, жми. (Исчезает.)
Алла. Превосходный у вас администратор, Зоя Денисовна. Он положительно создан для этой должности. Скажите, он действительно бывший кирасир?
Зоя. Не могу вам сказать точно, к сожалению. Присаживайтесь, Алла Вадимовна. Чаю хотите?
Алла. Благодарю вас, нет. Не беспокойтесь.
Пауза.
Я к вам по важному делу, Зоя Денисовна.
Зоя. Я слушаю вас, Алла Вадимовна.
Алла. Я хотела переговорить с вами, во-первых, относительно моего долга. Я ведь должна вам, если не ошибаюсь...
Зоя (открыв книгу). Пятьсот один рубль.
Алла. Пятьсот один. Да, совершенно верно. Да. Дорогая Зоя Денисовна, я наношу вам большой ущерб тем, что задерживаю уплату?
Пауза.
Вопрос мой, впрочем, нелеп, простите меня. Я сама это прекрасно понимаю. Но дело в том, что финансовые мои обстоятельства в последнее время очень неважны. Я крайне стеснена. Как никогда еще. И мне очень совестно, Зоя Денисовна.
Пауза.
Вы меня убиваете вашим молчанием, Зоя Денисовна.
Зоя. Что же я могу сказать, Алла Вадимовна? Это очень печально.
Алла. Тогда... вы простите меня, Зоя Денисовна... Вы, конечно, правы. Я попрошу у вас дня два или три и употреблю все усилия, чтобы достать эту сумму. Мне очень совестно, поверьте.
Пауза.
До свидания, Зоя Денисовна.
Зоя. До свидания, Алла Вадимовна.
Алла идет к двери.
Алла Вадимовна, минуточку. Вы же хотели посмотреть модели.
Алла. Зоя Денисовна, вы шутите. Но это, я бы сказала, суровая шутка. Мне нечем уплатить за то, что я сшила, я не знаю, как быть, а вы...
Зоя. Ах, Алла Вадимовна, ну что же сделаешь? Я ведь сама в очень неважном положении. Ну что ж, не плакать же? Нельзя же все время говорить о деньгах. Мне приятно показать вам, ведь эти нэпманши хуже кухарок. А вы одна из очень немногих женщин в Москве с огромным вкусом. Гляньте, ведь это прелесть.
Открывает зеркальный шкаф, в нем ослепительная гамма туалетов.
Смотрите, вечернее...
Алла. Изумительно. Пакэн[44]?
Зоя. Пакэн.
Алла. Я узнала сразу. О, великий художник!
Зоя. Но это не на всякие плечи. На ваши это годилось бы. А вот сиреневое. Обратите внимание на отделку пояса. Просто, не правда ли?
Алла. Гениальная простота. Сколько оно стоит?
Зоя. Тридцать два червонца. (Пауза.) Так плохи дела, детка?
Алла. Зоя Денисовна, это уже переходит границы шутки.
Зоя. О нет, Аллочка, так нельзя, милая! Я к вам добром, а вы мне отвечаете холодом. Это не годится. И дело не в пятистах рублях. Мало ли кто кому должен. Дело в тоне. Вот если бы вы пришли ко мне, сказали бы просто и дружелюбно: Зоя, дела мои паршивы, — мы бы вместе подумали, как выпутаться из них... Но вы вошли ко мне как статуя свободы. Я, мол, светская дама, а ты Зоя-коммерсантка, портниха. Ну а если так, я плачу тем же.
Алла. Зоя Денисовна. Дорогая. Это вам показалось, честное слово. Просто я настолько была подавлена, что не знала, как вам смотреть в глаза. Мой долг меня мучает.
Зоя. Ладно, садитесь. Довольно о долге. Поговорим по-иному. Итак, денег нет. Отвечайте просто и откровенно, как другу: сколько надо?
Алла. Много надо. Даже под ложечкой холодно, так много.
Зоя. Ну сколько?
Алла. Сто пятьдесят червонцев.
Зоя. Зачем?
Алла. Я хочу уехать за границу.
Зоя. Понятно. Значит, здесь ни черта не выходит?
Алла. Ни черта.
Зоя. Ну а он, ваш этот... Я не хочу знать, кто он, имя его мне не нужно, одним словом — он. Разве у него нет денег, чтобы прилично вас устроить здесь?
Алла. С тех пор, как умер мой муж, у меня никого нет, Зоя Денисовна.
Зоя. Ой!
Алла. Правда.
Зоя. Ой? Странно! Чем же вы жили до сих пор?
Алла. Продавала свои бриллианты. Но их больше нет.
Зоя. Ну ладно, верю. Итак: сто пятьдесят червей достать можно.
Алла. Зоя Денисовна...
Зоя. Не волнуйтесь,
