Op. 25.
Эти строки идут стенке косо,Косой глаз или левша, дамским задом или торсомОни наброшены спеша?— Я живу во имя размножения!— Где же твой приплод?Жизнь подобна умножению— Стар ты или молод.
«Ваши профили истерты, безобразны……»
Op. 26.
Ваши профили истерты, безобразны…Груди впали, ребра просят счет.Позабавимся игрой своеобразной —Нам не нужен будет круглый год.
Весна («Ты полон был весенним обаяньем…»)
Ор. 27.
Ты полон был весенним обаяньем в ковре весныПеред небес архитектурным зданьем, где сны косны.В цемент, в известк… в па. тин… зажаты дни…В толпу, в табун или флотилию Я устремлюсьЧтобы случайному насилию Подвергнуть гнусь.
«От красотки до сортира…»
Op. 28.
От красотки до сортираШаг одинОдна мера, доза мираВес и клин.
«Негр упал во время пересадки на асфальт…»
Op. 29.
Негр упал во время пересадки на асфальтТак ложатся вешние осадки в синий садВ темных и собвея переходах пьяный спалЯ его в подземных одах воспевал.
(149 улица и Мот-Авеню станция подземной жел. дороги).
«Луг напоя. О, муза, ты крылата!..»
Ор. 30.
Луг напоя. О, муза, ты крылата!Была весна и капли ливня весеннего дождяИ Валерьяновые капли от дрожи.Была лазурь и тучи вата,Как грудь твоя. О, муза ты крылата!
«Повсюду у волны на страже полисмены…»
Op. 31.
Повсюду у волны на страже полисменыУ каждого цветка запретДождемся ли когда мы сменыНа вольно, вольно Новосвет!
«На перекрестке улицы названье…»
Op. 32.
На перекрестке улицы названьеИ четкий номер домаИ как проклятье — изваяньеБежавших из Гоморры и Содома..На каждом миге глупых встреча,Где свет погас…Погас, все тени покалечаВ закатночас…
«Я не могу писать вам посвященья…»
Op. 33.
Я не могу писать вам посвященьяВедь вы исчезли без следаБессильны будут все моленьяИ навсегда…Я не оставлю завещаньяМеня ведь нет.Я без минуты колебаньяПокинул свет.Я пьян, как пианино…
«Я пьян, как пианино…»
Op. 34.
Я пьян, как пианиноПод лапками кота,Когда спиралью спинуИ музыка — икота.
«И с каждым взлетом колеса…»
Op. 35.
И с каждым взлетом колесаВсе ближе голубые далиИ чище моря полосаТрепещут по привычке ивыА каждой мельницы крылоГласит: гони свои печали,Да не влетят они в окно
Беспечных туч седые гривыИ бесконечны небеса.
«От Нью-Йорка до Бостона…»
Op. 36.
От Нью-Йорка до БостонаХодит дымный пароходНа нем грузы многотонноГоворят о дне забот.
7 август, 5 час. утра. 1926 г.
«Парохода гудок…»
Op. 37.
Парохода гудокРубит туман с плечаПод сеткой дождевою докНезрима маяка свечаТуман, туман — тумакДля рыбаков — заботаОкеанический верстакОсенняя зевота.
«Когда мне было восемнадцать лет…»
Op. 38.
Когда мне было восемнадцать летВпервые я нанялся на корабльИ юнгой отплыл в дальние моряГде волн зеленых плещется толпаЯ посетил прозрачные заливыГде красным деревом в футбол игрой прилив в проливе.
«Старые старые капитаны…»
Op. 39.
Старые старые капитаныВ миниатюрных портахПили джин и вискиГлядя на ущербленную лунуОна вставала из-за сараяКровавя свой единый глазСтарые старые капитаныПошатываясь возвращались на свой корабльМурлыча песенку про капитана КидаПоднос луне…
«Жуком гудит далекий пароход…»
Op. 40.
Жуком гудит далекий пароходНад белизной туманной водВолна внизу хранит бесчестных рыбИх затаив в звенящезыбь.
«Гудок вдали дрожа проплакан…»
Op. 42.
Гудок вдали дрожа проплаканЕго заел густо-туманИ только неизменен бакенОтметив вражий мелестан. Я полон неизменно скуки Налив густотуман в стакан Снимаю быстро солнца брюки Чтобы пуститься в океан.
«Наш пароход бросает щепкой…»
Ор. 43.
Наш пароход бросает щепкой,Щепоткой вод кудрявя нос,Сижу, накрыв матросской кепкойМне жизнью заданный вопрос.
Марусе («Океанических примет…»)
Op. 44.
Океанических приметКонтинентальности утратТы цель моя: ты мой предметИ для тебя я чту возврат. За маяками — даль морей И вздохи лунного ветрила; Вздымай свой парус поскорей Его надуют из всей силы.За маяками — океан,Где нет скалы, где нет препона,Где густ заверстанный туман,Сырая спящего попона… Придется капитану глаз Выпучивать, следя просторы; Бельмо морей, туман — заказ Перегрузить способен взоры.
«Вдоль берегов лукавят острова…»
Ор. 45.
Вдоль берегов лукавят островаГде шумен волн бунтоприбойГде незаметно головаСклоняется сама собойГде я построю камнедомГде слуховым окошком будуИграть, как луч играет льдомСледить угрюмых сдвигов груду.· · · · · · · · · ·Я — житель шумных городовЯ — обыватель полустанковВсегда остаться здесь готовЧтобы забыть о перебранке Чтобы забыть о гуле улиц О сотнях тысяч номеров Когда судьба злобясь сутулится И хрипло напрягает бровьЖелезных струн — свирепо буриЯ буду изучать сонатыУ бури поступь дикотураИ бедра черные лохматы.
«Океанит простор, наливаясь туманом…»
Ор. 46.
Океанит простор, наливаясь туманомОблаками луной и волнами и мнойОкеанит рассудок жемчугами сознаньяБеспросветностью зимней утомясь и остывВ бесконечной пучине рассусолились зданьяЧто возникли смеясь у последней чертыОкеанит простор над былой АтлантидойГде нависли покровы развернувшихся в ночьГде над тайной другая КариатидойВспоминает в легенду ушедшую дочь.
«Над озером склонялся ивный хор…»
Op. 48.
Над озером склонялся ивный хорСледя под ветерком живые струи.
«Быть буре — ночь черна…»
Op. 49.
Быть буре — ночь чернаБыть буре — мрачен океанВ котором ночью нету днаВ котором путь не угадан В котором столько вечных тайн Их никогда не взглянет око Где жребий всех всегда на сваях Плывешь ты близко, иль далеко.
«В черном доме — нет окна…»
