– Что ты молчишь, Сэм? – поинтересовался г. шериф. – Так и будем сидеть?
Я снова кивнул.
– На самом деле рассиживаться некогда. После того, как ты столь талантливо погиб, многое успело произойти. Говоря вкратце – мы раскрыли целую, хорошо законспирированную сеть агентов «И Пэна», которая пустила глубокие корни в нашем благословенном городке и даже в его окрестностях. Произошло это кстати, – Дройт был сама доброжелательность, – во многом благодаря тебе. – Он сделал паузу, видимо, ожидая моей реакции: ну чтобы я запрыгал, принялся бить в ладоши и вообще бурно радоваться; не дождался и продолжал. – Вижу, ты не понял, Сэм. Так вот. Стоило тебе так по-идиотски исчезнуть – и они зашевелились. А знаешь, почему? Потому что нехорошие дяди решили, будто это начало какого-то обширного плана, что мы перешли в наступление. Никто не поверил, что ты умер, все думали – специально исчез. Дальше оставалось только хватать! – произнеся эту удивительную по убедительности речь, г. Дройт громко расхохотался. – Но еще несколько гадов на свободе бегают. Некогда сидеть, Сэм, надо развивать успех!
– Ну а ты… Аллен, – вкрадчиво спросил я, – ты-то какого черта в моем лице разгуливаешь? Каких злоумышленников ловишь? Которые по моей кухне разбежались? – Я ловко прихлопнул бежавшего по стойке бара крупного таракана. – Опа! Вот один уже есть.
– А! Это часть нашего плана! Чтобы они еще больше запутались. Так что, не пора ли нам с тобой в управление?
– Думаю, пока рановато. – Я встал. – Что я не видел в управлении, спрашивается? И уж в любом случае я пойду туда без тебя, мой друг. Ты наверное сейчас весь в нетерпении: ну когда же приедут ваши и меня похватают, да? – Я кинул в господина шерифа тараканом.
– Что ты себе позволяешь, Сэм! – возмутился Дройт.
– Пока ничего. А ты не кричи. Все равно тебя не услышат. – Я кивнул на подоконник, где давно уже стояла и вовсю работала штатная глушилка. – Они конечно спохватятся: как же так, отчего помехи, но не так скоро, как тебе того хочется, дорогой неизвестный друг. Улавливаешь мою мысль?
Господин Дройт – да какой там господин Дройт! жалкая подделка: за все время ни разу не назвал меня «дружочком»! и на кого они рассчитывают? Ну мадам Цуцулькевич – ладно, мы и знакомы-то всего ничего, но неужели я горячо любимого шерифа от постороннего изделия отличить не смогу?! – псевдо-Дройт пожевал губами и закаменел лицом.
– Ты не железный, я проверил, – постучал я пальцем по уху, за которым уже покоился миниатюрный индикатор роботов. – Ты какой-то другой. Модель «би», да? Не дергайся! – Я положил руку на рукоятку «слона», также занявшего привычное место на поясе. – Только одного не пойму: почему вы держите у себя так много идиотов? Вот двойника Цуцулькевич программировал хороший специалист, а тебя – полный идиот. Вроде Вайпера, если это вообще живой персонаж. Ну что ты мне тут за пургу гонишь, про то, как все забегали и зашевелились? Стыдно за тебя, честное слово! – Я внимательно посмотрел на своего пленника. – А что, про Цуцулькевич ты не знал, да? Не сообщили? Так я тебе скажу: Люк Аттертон – это я был.
– Послушай, Сэм… – начал было ощутимо напрягшийся робот, но я жестом прервал его.
– Что-то не хочется. Ничего полезного ты мне все равно не скажешь, а предлагать мне сытное место у руля управления жизнью не стоит. Это уже делали пару раз твои приятели. Так что извини, – и доставши «беретту», я навинтил на ствол глушитель. – Пока! – Сидящий рванулся, раздирая скотч, я тут же разрядил в него весь магазин и быстренько накормил пистолет новым.
Если стрелять из «слона», то хватило бы и пары зарядов, но для этого монстра у меня не было глушителя.
Зрелище впечатляло: брызнула кровища – веером в разные стороны, и на стенку с легким чавканьем шмякнулась серая масса. Сначала я было подумал, что и вправду пристрелил г. шерифа и его талантливые мозги теперь украшают мою кухню, но когда замершее было тело вдруг сделало совершенно отчетливую попытку встать и нашарить меня, отбросил сомнения и разрядил другой магазин в руки, ноги и в грудь – только после этого суперробот перестал шевелиться. Хорошая вещь, надо бы потом разузнать, как их делают. Может пригодиться в оперативной работе: вперед на бандюг всяких пускать. Они же от страха обделаются, когда увидят, как на них прет такой вот Кинг-Конг с отстреленной головой!
– Спасибо, кстати, что пополнил запасы пива! – напоследок поблагодарил я и пошел прочь из кухни в ванную, где с помощью «Фантомаса» сделал из себя самого натурального хасида, с Сэмивэлом Дэдлибом ничего общего (ну кроме горячего, стремящегося к правде и справедливости во всем мире сердца, конечно) не имеющего.
Что еще?
На скорую руку я убрал останки псевдо-Дройта в полиэтиленовый мешок и засунул его в большой холодильный шкаф в гараже: кто знает, вдруг для опытов каких понадобится? После чего с полезной сумкой на плече покинул свой дом через черный ход, прошел по параллельной улице до угла, свернул и оказался у магазина «Бэнки».
Тут происходили весьма интересные события.
Перед входом двое служащих охраны магазина крутили руки Джону Поликарповичу Мозговому; мощный старец усиленно вырывался, оглашая улицу пронзительными, исполненными подлинного страдания воплями «ветерана обижают! сироте прохода не дают!» – а по улице в разные стороны шустро разбегались старцы из его команды: отягощенные ухваченным в охапку добром, они тем не менее неслись так быстро, что преследующие их с криками «держи вора!» продавцы и охранники безнадежно отстали. По всей вероятности, при виде забытого изобилия товаров народного потребления мудрота старцев зашкалила и они принялись хватать все подряд. А теперь спешили удрать подальше с добычей.
С ревом подкатило несколько патрульных машин, из первой выскочил сержант Майлс с «Томпсоном» наперевес и уткнул ствол в лицо господину Мозговому, а остальные поспешили за улепетывающими старцами. Джон Поликарпович испустил трагический хрип «убивают!!!», поджал ноги, пытаясь упасть наземь, – и повис, мученически закатив глаза, на руках у охранников.
Щелкнули наручники и главный старец упокоился на заднем сиденье машины; некоторое время он сидел тихо, зажмурившись, потом приоткрыл один глаз, убедился в том, что пока еще жив, и забарабанил в стекло, пуча глаза: «Пустите старичка убогого!»
Я покачал головой и проследил, как Поликарпыча увозят в управление. Вороватый, жадный старикан, но мне он отчего-то стал симпатичен. Ведь удавится, а штраф платить не будет, так и просидит за решеткой все те месяцы, которые отмерит щедрой рукой судья. Пропадут без него и его удивительной мудроты старцы – или, что хуже, разбредутся в поисках кефира насущного по округе, осядут в табачных зарослях или на большой дороге. Да и эти – которые разбежались и догнать их нет никакой возможности – если они прознают, что предводитель попал в кутузку, то могут по наивности влиться в ряды рахиминистов.
Этого допустить было нельзя, и я неторопливо пошел пешком следом за машиной, на площадь дю Плесси.
Когда я туда добрался, господин Мозговой был уже обыскан, лишен неположенных в заточении предметов (я живо представил себе картину, как с Джона Поликарповича снимают его многочисленные перстни; одного такого вполне хватило бы для безбедного существования всей своры старцев в течение полугода! наверное, весь отдел сбежался, держало же старца человека три минимум), зафотографирован, дактиласкопирован, запротоколирован и водворен в узилище; но его трагические, надрывные крики – тяжело далась старцу разлука с любимыми вещами! – отчетливо были слышны уже на улице.
Я подошел к стойке дежурного и смиренно потупился.
– Что вам угодно, сэр? – поднял на меня от бумаг глаза Зак Стивенс, неплохой парень и отец четверых детей. – Внимательно слушаю.
– Мне бы по поводу задержанного недавно мистера Мозгового осведомиться, – сообщил я удивительно писклявым голосом, который без труда синтезировал модулятор на горле.
– А что там с мистером Мозговым?
– Он находится здесь?
– Здесь, здесь, где же еще? – Стивенс поморщился и мотнул головой в сторону коридора, откуда доносились стенания Поликарпыча. «Засадили старичка в темницу! Морят голодом и холодом! Обобрали до нитки! Последнее сиротское добро отняли! Мудроту бесчестию предали! Над идеалами глумятся!» – упивался прелестями заточения разносчик идеи мудроты.
– Я хотел бы заплатить за него штраф и способствовать скорейшему освобождению этого достойного человека.
Стивенс посмотрел на меня как на полного психа, покачал головой, но все же пошел к начальству.
Мозговой и его старцы умудрились расхитить товаров на без малого полторы тысячи долларов; еще в семьдесят пять обошлось мне большое зеркало, в которое сослепу вошел старейший член краболовецкой артели; уплатив деньги и получив квитанцию, я присел на скамеечку в ожидании узника.
