Но после такой победы вместо признания и наград развернулись гонения. Они не были реакцией на последние события. Это была часть общей политики Сигизмунда III. Надо было удовлетворить пожелания польских панов и шляхты, обеспечивших ему корону. Он принялся закручивать гайки на Украине, приводить ее порядки в соответствии с Польшей. В 1588 г. сейм принял постановление, что все крестьяне, прожившие 10 лет на земле хозяина, становились крепостными. Для них вводилась обязательная барщина – сперва она составляла 1 день в неделю.
В 1589 г. последовало другое постановление сейма. Жителям Украины запрещалось отлучаться «на низ». Таких беглецов предписывалось казнить. Смертная кара предусматривалась и для тех, кто будет возвращаться из «диких полей» с добычей или принимать их добычу. Для контроля назначались особые «дозорцы», обязанные проверять приграничные города и местечки. Продавать оружие и боеприпасы простолюдинам отныне строго запрещалось.
Следующее постановление, в 1590 г., касалось реестрового войска Запорожского. Указывалось, что гетман и старшины должны избираться только из польской шляхты и утверждаться королем. Предписывалось проверить реестр, исключить «лишних» и обратить в крестьян. А Сигизмунд издал универсал: «Государственные сословия обратили наше внимание на то обстоятельство, что ни государство, ни частные лица не извлекают никаких доходов из обширных, лежащих впусте наших владений на украинском пограничье за Белой Церковью. Дабы тамошние земли не оставались пустыми и приносили какую-нибудь пользу, мы… будем раздавать эти пустыни по нашему усмотрению в вечное владение лицам шляхетского происхождения за заслуги перед нами и Речью Посполитой».
Но эти земли давно уже не были пустыми! Их освоили казаки, отстояли своими саблями, их заселили сами же казаки и крестьяне – те, кто присоединялся к казакам, помогал защищать границы, осваивая бесхозные места Приднепровья. Теперь сюда поехали поляки, получившие от короля «привилеи», им доставались распаханные колосящиеся поля, села и хутора с выращенными садами. А жители вдруг узнавали, что отныне они принадлежат тому или иному пану, обязаны трудиться на него. Тем, кто причислял себя к казакам, объявляли, чтобы больше не смели так называться и не задирали носов, иначе могут испробовать панскую плеть или петлю на шее.
Однако и реестровым казакам доставалось не сладко. Их статус оставался совершенно неопределенным, повисшим в воздухе. Их права не были нигде закреплены. Они были воинами второго сорта. Шляхта презирала их. Начальники ими помыкали, заставляли выполнять разные работы для себя. Землю им дали, но в любой момент могли отнять, если их участки приглянулись более сильным персонам. А теперь по универсалу Сигизмунда III на Украине начались переделы собственности, под них попадали и реестровые.
Но и мелкая шляхта оказалась в незавидном положении! По сравнению с магнатами, она ничего не значила. Ее притесняли, могли обобрать – а правду найти было невозможно. Как защититься от могущественного пана, у которого отряды слуг, который сам правит суд, бывает при дворе? Одной из жертв несправедливости стал Криштоф Косинский. Он был мелким шляхтичем, служил у киевского воеводы князя Константина Острожского. Участвовал в войнах, в походах против татар. Был на хорошем счету, за заслуги ему присвоили чин реестрового казачьего полковника. Хотя сколько было полков в войске из 800 человек и какова была численность таких полков, трудно сказать. Но ему дали поместье в пустошах Рокитном и Ольшанке. Однако сын Острожского Януш, староста Белой Церкви, получил от короля «привилей» на эти земли, послал своих слуг и захватил имение Косинского.
Шляхтич был возмущен. Поднял своих реестровых казаков. Но к нему присоединилось и множество нереестровых – тех, кто считал себя казаками, а их теперь признавали «хлопами» и закрепощали. В декабре 1591 г. они ворвались в Белую Церковь, резиденцию Януша Острожского, он сбежал. Мятеж начался из-за личной обиды, но стал детонатором общего взрыва. Поддержали запорожцы, избрали Косинского гетманом. Восстали крестьяне. Были захвачены Киев, Переяславль и ряд других городов. Численность войска Косинского оценивали в 20 тыс. человек, хотя ядро было гораздо меньше, около 5 тыс. Бунты разливались стихийно. Толпы крестьян и отряды казаков действовали сами по себе, крушили усадьбы помещиков, изгоняли и убивали поляков. Сам Косинский размышлял, что делать дальше, и обратился к русскому царю. Просил принять его на службу вместе со всеми казаками, реестровыми и сечевиками.
Его письмо вызвало при дворе Федора Иоанновича большой интерес. Как раз перед этим Газы-Гирей предпринял большой поход на Россию. Созвал все орды, свою и ногайские, до 150 тыс. всадников. Не отвлекаясь на второстепенные города, прорвался прямо к Москве. Но под стенами столицы его ждала выстроенная армия, атаку крымцев смели залпами артиллерии. А от пленного хан услышал ложное известие, что приближается большое войско из Новгорода. Испугавшись, что его возьмут в клещи, хан велел отступать. Русские бросились в преследование. Гнали и громили противника не только до границ, но и дальше, в степи. Раненый Газы-Гирей привел в Крым только треть своих воинов. Но и в 1592 г. крымские отряды нападали на российские окраины. В связи с этой войной глава правительства Борис Годунов лично ответил Косинскому. Соглашался взять украинских казаков на службу, обещал прислать жалованье за операции против татар.
А вот Польша не спешила помочь князю Острожскому. Он в Речи Посполитой считался предводителем православной партии. Прислали только комиссию расследовать причины конфликта. Она вступила в переговоры с восставшими и указала, что казаки находятся «вне закона». Причем все казаки. Поскольку реестровые изменили королю, они тоже потеряли свой статус. Такие заявления лишь подлили масла в огонь.
Восстание распространялось все шире, охватило всю Украину, и сейм санкционировал созыв «посполитого рушенья» – общего ополчения шляхты. Хотя Острожский справился и без поляков. Он объединился с личными отрядами Вишневецких и других украинских магнатов, в январе 1593 г. разбил и окружил Косинского возле села Пятки под Чудновом. Вступили в переговоры, и Острожский удовлетворился довольно легкими условиями. Казаки должны были принести присягу королю от имени войска Запорожского. То есть реестрового войска. Оно заново подтверждало свое повиновение. Сам Косинский трижды, встав на колено, поклонился Острожскому до земли – это был рыцарский ритуал признания себя вассалом. За это князь позволил повстанцам свободно уйти.
Но Косинский, вернувшись в Сечь, нарушил вынужденную клятву. Снова обратился к царю, просил принять казаков в подданство. Федор Иоаннович ответил согласием, но и войны с Польшей не желал. 20 марта 1593 г. он написал «черкаским запорожским гетману Хриштопу Косинскому и всем атаманам и черкасам», предлагая перейти в свои владения и поселиться на Северском Донце. Но государево послание уже не застало гетмана в живых. Он с 2 тысячами запорожцев осадил Черкассы, где и погиб. Одна версия – в бою. Другая, более распространенная, что его пригласили на переговоры, и слуги Острожского убили его.
Но казаки без него продолжали осаду. Наконец, староста Черкасс князь Вишневецкий достиг перемирия с ними. Согласился подписать новый договор. Обещал признать права казаков, вернуть казакам-шляхтичам захваченные у них владения, а родственникам Косинского и другим пострадавшим от произвола предстояло судиться с обидчиками. Казаки послали в Киев делегацию, чтобы официально подать жалобу в суд. Однако киевский воевода Острожский не стал их даже слушать. Схватил послов и подверг пыткам. Запорожцы снова взялись за оружие, осадили Киев.
Но поляки нашли очень эффективное средство отвлечь их и вообще «замирить» Украину. Тайно позвали крымского хана. После провала похода на Москву он оказался очень рад поправить дела, да еще и посчитаться с казаками. Газы-Гирей со всей ордой ринулся на Днепр. Татары нахлынули на Сечь. Защитников там было мало. Ее захватили и выжгли. Запорожцы, узнав о разрушении Сечи, сняли осаду и ушли от Киева. Ну а крымцы не ограничились разорением казачьей «столицы». Двинулись дальше, прокатились до самых Карпат. Останавливать их было некому. Украину настолько опустошили, что даже 8 лет спустя в Луцком повете насчитывалось 269 сожженных и невосстановленных селений.
Но при этом погасло и восстание, кто погиб в боях со шляхтой, кого порубили и увели татары. А казаки вместо погибшей Сечи на Томаковке построили ее в другом месте – на острове Базавлук, при впадении в Днепр реки Чертомлык. Впрочем, и реестровое войско паны сочли слишком ненадежным, восстанавливать не стали. Поэтому реестровые казаки тоже подались за пороги. Обосновались отдельно от Сечи, в своем пограничном укреплении на Хортице. Возглавил их полковник Федор Половус.
