Да, я виновата, не заметила своих малявочек. Но и Риц тоже хорош!
— Почему молчал?! Ты же умереть можешь! Большая доза и убивает быстрее!
— Во-первых, я их и сам не сразу заметил. Думал, ты меня ногтями царапаешь.
Ну да, я царапала. Но я же не специально. Надо было отпустить!
— Во-вторых, я Де Лот — меня твои тараканы не пугают.
— Это пауки.
Риц глянул на меня. Оу. Да у них одно лицо с Интериусом. Прямо картина “самовлюбленный гавнюк” на выгуле.
Ненавижу.
Риц лег, вытянул руку, а Интериус пристроился рядом с кроватью на полу, присосался к руке Фабрицио. Стало видно, что руки у него — голые кости, кое-где видны ошметки мяса и остатки ногтей, но лицо полностью скрыл капюшон.
— В-третьих, не хотелось прерывать процесс.
— Я заметила. И знаешь, любовник из тебя так себе!
— Что?! Да ты, когда кончила, чуть мне член не расплющила! Думаешь, я не почувствовал?!
— А можно так не орать? У нас же прислуга дома.
— Да она в курсе происходящего. Ты кричала так, что в соседнем районе слышно было. Жди визита батюшки Ви Сентов. Наверняка припрётся проверять, не искалечил ли тебя. — Риц даже привстал.
— Так ты искалечил!
— Где?
— В … Везде! Мне больно было вообще-то!
— Да ты же сама…
— Потом! Ты меня чуть насквозь не пробил!
Риц отвернулся, провёл рукой по волосам, нахмурился:
— Это невозможно.
— Измерим линейкой?
— Хорошо, я просто не мог остановиться. Понятно?
— Понравилось?
— Да.
— Вот и славно. Ноги твоей больше не будет в моем теле!
— Ноги?
— Члена!
26. Фабрицио
Нет, милая, не смотри на меня с таким разочарованием. Не надо. Это было невозможно остановить! Всё твоё тело кричало об этом.
— Прости, я не хотел причинить тебе боль. Надо было сказать.
— Я просила тебя остановиться. Но ты не слушал.
— Я думал, тебе нравится.
— Нет.
— Алесса, ты сама виновата! Не подпускала меня к себе столько времени! Я же с ума чуть не сошёл! А тут такой праздник! Но, оказывается, ты девственница!
— Беда-то какая! Ну и что? Я же говорила тебе об этом.
Как тебе объяснить, что потерял связь с реальностью? Особенно в тот момент, когда ты закрыла глаза, выгнулась и выкрикнула моё имя. И сжала меня так. Будто всю жизнь тренировала мышцы внутри раскалывать камни.
Да мне все мозги вынесло, будто форточку открыли и бабахнули прямо в висок. Ни одной мысли не осталось.
Хотя нет, была одна:
“Моя”.
Чистая, нетронутая. Дерзкая, но непорочная.
Это как открыть бутылку виски двухсотлетнего возраста.
Как распаковать новенький “Томпсон”.
Как сесть за руль свежевыпущенной модели Форда!
Моя.
Я и до этого-то еле сдерживался, а поняв, что ты дошла до оргазма, несмотря на боль, оказалась такой отзывчивой, просто потерял контроль. Я же подготовил тебя. Я же держал себя в руках.
Но в себя пришёл, только когда наконец кончил в тебя. Всё до капли.
И это было настолько невероятно прекрасно, что все твои пауки и недовольство не имели ровным счетом никакого значения.
Мне все ещё трудно соображать. Твои фамильяры отравили меня. Интериус высасывает кровь. А ты выжала меня до состояния мумии.
Поэтому и вопросы получаются совсем не теми, что я действительно хочу задать.
Можем ли мы повторить?
Ты перестанешь меня убивать?
Ты останешься со мной навсегда?
Ты простишь меня?
— Ты заведешь себе нормального фамильяра? Нежную кошечку с пушистым хвостом и мягкими лапками?
Ах ты ж бестия, ну зачем же сразу по лицу бить?!
— Но как же куча любовников?! — никак не давал покоя этот момент.
— Ты мой первый мужчина.
— И последний.
И пальцы мне демонстрировать не надо. Кто тебя вообще воспитывал?!
Ах, да, к отцу твоему у меня отдельные счеты.
— Ты не обидишься, если я убью твоего отца?
Да что ж такое-то?! Зашейте мне рот! Я чересчур болтлив под влиянием ядов. Хватит меня бить! Я тебе ещё нужен! И дай уже намазать тебе плечо заживляющей мазью! Не сопротивляйся!
— Да чтоб ты сдох!
— Только вместе с тобой, милая.
* * *
Фабрицио
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она спит, свернувшись у него на руди, будто котенок. Маленький пойманный доверчивый зверёк. На подушке отпечатались алые пятна — следы её волос. Алесса красилась в красный цвет. Значит, не все Де Лоты красноголовые. Просто очень хотят быть похожими на своего отца, дурачьё.
Риц вспомнил, как боролся с ней за право отнести её в ванну. И как она мужественно пыталась дойти сама. Его самоуверенная жена смогла встать, дошла до ванной, но преодолеть границы чугунных краев оказалась не в состоянии.
Оперлась руками на белую ванну, собираясь с духом, чтобы…
Что?
Риц не стал дожидаться последствий. Подкрался сзади, легко подхватил на руки и вместе с ней залез в ванну.
Вода хлынула через края, унося с собой объём двух обнявшихся тел.
— Отпусти!
Его свирепая жена опять принялась вырываться, но Риц прижал её к груди и гладил по голове. Девушка билась в истерике. Кричала, плакала, кусалась, дралась.
Риц ждал.
Она была ранена, устала, пережила гибель брата, стала женщиной.
Фабрицио решил, что он заслужил всё её негодование. Ей необходимо высказаться, выплакаться. Судя по количеству слёз, не плакала Алесса очень давно.
— Больше никто не обидит тебя, милая. Обещаю, — вырвалось неожиданно нежное и мягкое.
— Это ты меня обидел! — сердито буркнули ему в ответ.
— Исправлюсь, только не плачь, — прошептал в макушку. — Мне больше нравится, когда ты меня травишь.
— Ви Сенты не плачут, — хлюпнула у него на груди, уходя под воду.
— Ты теперь Де Лот. Как наследник Дона, разрешаю тебе рыдать в любое время суток. Но только на моей груди.
Девушка всплыла, фыркнула, но огрызаться перестала. Теперь слёзы выходили из неё тихо, незаметно. Продолжая гладить белую спину и кровавые волосы, Фабрицио вдруг подумал о нелепости судьбы: вот он утешает дочь врага, пытавшуюся убить его. И на душе так спокойно, и хорошо, несмотря на подставу со стороны её семьи. Несмотря на угрозу для его друга. Всё ушло на второй план, кроме молодой девушки, мерно посапывающей в его объятьях.
Алессандра уснула.
Риц аккуратно протер губкой ноги, руки и грудь жены, вымывая грязь и усталость. Понял, что снова возбудился. Близость Алессы действовала опьяняющее. Может быть, сказывалось долгое воздержание. Может быть, её обидная фраза: “любовник из тебя так себе”.
Длинные волосы Алессандры растеклись в воде лужей крови, от них расплывались алые пятна. Будто пряди растворялись в воде.
Мужчина прижался с мокрой макушке, вдохнул сладковатый ядовитый запах Белладонны.
Стараясь не разбудить, встал и с девушкой на руках вышел из ванной.
Прошлёпал, оставляя лужи следов, до кровати, бережно опустил девушку на кровать и закутал в одеяло.
Лег рядом, прижал к себе хрупкое тело и нежно поцеловал в лоб.
Если бы они были из других семей? Выросли бы без этой ненависти между двумя семьями? Смогли бы они обойтись без отравлений и убийств?
Смогли бы жить спокойно и счастливо?
Нет.
Спокойно — это точно не про Алессу.
Стук в дверь заставил проснуться.
Странно, Риц даже не понял, когда уснул. А проснулся бодрым и полным сил.
Взволнованная служанка сообщила, что к нему пришли. Мужчина спустился на первый этаж и увидел Валериану.
Сестра каталась в кресле по холлу, безостановочно орудуя железными колесами.
Риц подбежал к ней, обнял, прерывая поток слёз и стенаний.
— Они забрали его! Забрали! Нас предали! Кто-то сдал Де Энцо!
Ночь всё ещё не закончилась. Кажется, самая длинная ночь в его жизни.
27. Фабрицио
Фабрицио оттянул ворот рубашки. Несмотря на жару, все были одеты в чёрное. Никаких полос, рисунков или клетки.
