И еще, постоянно напоминала себе Зула, он крайне неустойчив. Камни побольше легко выдерживали ее вес, а вот щебень сразу начинал ползти мини-лавинами – неопасными и для самой Зулы, и (как ни жаль) для тех, кто внизу, но рождающими ощущение, что она бежит на тренажере: сжигает энергию, оставаясь на одном месте.
Она преодолела уже две трети этого снайперского рая, когда внизу затрещали выстрелы: сперва три-четыре хлопка через неравные промежутки времени – наверное, из пистолета. Одна пуля угодила в камень размером с футбольный мяч футах в десяти сбоку от Зулы, и он покатился по склону, не набирая скорость и не замедляясь, увлекая за собой камешки поменьше, – ничего похожего на настоящую лавину. Стрелявший промазал, что не удивительно при стрельбе из пистолета на таком расстоянии, но самый факт, что рядом бьют пули, парализовал Зулу на несколько мгновений – бесценных мгновений, когда отставшие боевики Джонса наверстывали разрыв. Она побежала дальше, торопясь добраться до участка футах в двадцати выше, где мелкие глыбы обещали какое-никакое укрытие. Секунды три все шло хорошо, потом снизу донесся адский грохот, и Зула от неожиданности оступилась, упала, сильно ушибла локоть и едва не разбила лицо. Воздух наполнился пылью и каменной крошкой. Зула рискнула глянуть вниз и сквозь облако пыли различила боевика. Он стрелял от бедра – из пистолета-пулемета, не из штурмовой винтовки. Конечно, пистолетные пули вполне способны ее убить, но все-таки рассчитаны на более близкое расстояние. Оружие для городских боев. Годится, чтобы изрешетить автобус с пассажирами.
Первый боевик – тот, что пистолетом, – что-то крикнул второму. Тот нехотя упер приклад в плечо. Да, теперь он и впрямь будет целиться.
Зула вскочила и побежала, прыгая с камня на камень.
Внизу снова кричали. Первый боевик убеждал второго выдвинуть телескопический приклад.
Пока тот возился с прикладом, Зула как сумасшедшая прыгала и карабкалась по склону.
Выстрелы возобновились и смолкли. Град щебня осыпал Зулу со спины. Следующая очередь ударила в склон немного выше, несколько камней покатилось, заставив ее отскочить на два ярда вбок. Что-то потянуло за широкую штанину – Зула не смела поверить, что там прошла пуля. Короткая тишина, затем несколько пуль ударило в камни прямо впереди. Боевик пытался отогнать ее назад, однако Зула уже видела укрытие и не могла бы остановиться, если бы даже захотела. Что-то влетело в рот, чиркнув по губе. Зула упала ничком и распласталась на тех камнях, которые приметила снизу. Боевика она не видела, и это обнадеживало. Пули били рядом с ногами. Она сумела отпихнуть несколько выступающих камней и втиснуться еще на несколько дюймов ниже. Решающих дюймов.
Зула давилась чем-то холодным, острым и жестким, но в то же время горячим, липким и влажным. Она отхаркнулась и выплюнула что-то твердое. Резкая боль отозвалась по всей голове.
Вообще-то в кровавом плевке было два твердых предмета: камешек размером с фасолину и зуб, выбитый этим камешком, который влетел Зуле в рот, когда она хватала воздух. Язык нащупал ранку на месте правого клыка. Верхняя губа за этим местом онемела и опухла. Скоро заболит – если она доживет.
Еще несколько очередей ударили в ее крохотный бруствер, не произведя никакого эффекта, кроме психологического. Внизу разговаривали боевики – точнее, перекрикивались, потому что оглушили себя игрой в войнушку.
Как бы она поступила на их месте? Самое разумное – оставить человека с «ПП» внизу, чтобы он редкими очередями не давал ей выбраться из укрытия. Другой тем временем поднимется по склону и отыщет место, откуда легко будет ее расстрелять.
Зула простилась с зубом, вытерла окровавленную руку о майку, нащупала в кармане «глок» и поднесла к лицу. Сколько там зарядов, она не знала. Время вроде было, так что Зула отщелкнула магазин и повернула его к свету, чтобы через дырочки пересчитать патроны. Их оказалось девять из семнадцати: десятый был уже в стволе. Зула вставила магазин обратно, убедилась, что он встал на место, и легонько провела пальцем по спусковому крючку. Оружие взведено и готово к бою.
* * *
Юйся развернулась на сто восемьдесят и дунула в лес; Ричард, топоча и отдуваясь, рванул за ней. Шеймус почти готов был обидеться на ту стремительность, с которой она приняла к исполнению его план. Он-то думал, что будет долго и нудно уговаривать Юйсю оставить его одного в такой опасной ситуации: практически на открытом месте, но без свободы маневра, потому что нельзя бросать вертолетчика Джека.
В следующие минуты Шеймус двигался весьма специфическим образом, отыскивая место, где снайпер (в идеале) его не увидит либо (на худой конец) не сможет хорошенько прицелиться. От камуфляжа, как на смех, проку не было никакого. Вертолет остановился у редких деревьев, с трех сторон окруженных полем ослепительно белого снега, на котором Шеймус был бы заметен как таракан в эмалированной раковине. Укрыться можно было только в ложбинке ниже по склону, обрамленной кустами и низкими хвойными деревьями. Здесь начинался ручей, который дальше впадал в реку, – по нему и убежали Ричард и Юйся. Шеймус не сомневался, что они в безопасности, по крайней мере на ближайшее время. Он надеялся, что снайпер увидит и услышит, как они ломятся через подлесок, раздвигая ветки, и решит двинуться за ними, – тут-то Шеймус его и уложит. Снайпер не знает, сколько людей уцелело при крушении, и, если повезет, решит, что убежали все, и пойдет не таясь.
Шеймус отыскал удобную ямку, откуда можно было наблюдать за склоном в просвет между двумя деревьями, потом надел капюшон и туго затянул шнурок, спрятав волосы и, по возможности, лицо. Это сужало обзор, да и слышать он сразу стал хуже, но все предпочтительнее, чем подставлять снайперу круглощекую румяную цель. Глаза прятались за очками. Шеймус сел и стал ждать.
Из-за Юйси он решил не огорчаться. Надо учесть, что ей пришлось пережить в последнее время. Ее небось и прежде соседи считали бешеной – с таким-то характером, а тут еще русские, Джонс, приключения на Филиппинах… Она просто хочет выбраться из этой переделки живой.
Успокоившись на счет Юйси, Шеймус начал спрашивать себя, правильно ли поступил с вертолетчиком Джеком. Если бы речь шла только о том, чтобы обездвижить его до прибытия медиков, кресло в кабине было бы идеальным решением, однако бросить беспомощного человека на виду у снайпера – настоящее гадство.
Джек двигал руками. Непонятно отчего. Хочет и впрямь что-то сделать? Или просто мечется от боли? Очень часто травма в первые минуты не чувствуется, боль приходит потом. Через паутину трещин на стекле кабины, да еще с такого расстояния, ничего было толком не разглядеть.
