поможет утвердить нашу роль". Это послужило основой для необдуманной попытки Morgan Stanley показать, что он может быть на высоте в условиях жесткой конкуренции. То, что этот безумный трюк удался, не умаляет его глупости.
6 мая 1982 г. компания Morgan Stanley согласилась купить два миллиона акций AT&T по цене 55,40 долл. за штуку, что на 15 долл. выше текущей рыночной цены. Компания надеялась перепродать весь пакет на следующий день. Эта "купленная сделка" на самом деле была блочной сделкой от AT&T к Morgan Stanley без синдиката, который бы снизил риск. Главный трейдер Morgan по акциям Энсон Бирд провел несчастную бессонную ночь и позже признал, что это была безрассудная сделка, совершенная "ради права похвастаться". К счастью, на следующий день он избавился от двух миллионов акций, в основном по цене $55,65, или с прибылью в $,25 сверх себестоимости. Если этот маневр и был ловкой рекламой, то он обнажил риски, связанные с 415 акциями. За то, что за одну ночь Morgan Stanley получил 100 млн. долларов, он заработал всего 400 000 долларов. Позже в том же году, когда AT&T привлекла 1 млрд. долл. через традиционный синдикат, Morgan Stanley неожиданно пришлось терпеть четырех соуправляющих. Корпоративные казначеи стали новыми властителями, и вскоре даже General Motors полагалась на четыре инвестиционных банка, включая Morgan Stanley.
В 1981 году Morgan Stanley занимал первое место по андеррайтингу, как и в основном с 1935 года. К 1983 г. - после "перетряски" 415 компаний - он опустился на шестое место, а новым лидером стала компания Salomon Brothers, ориентированная на трейдинг. Андеррайтинг превратился в банальный товарный бизнес, в котором капитал и торговое мастерство имели гораздо большее значение, чем контакты с компаниями. Торговые фирмы, которые когда-то были изгоями высшего общества Уолл-стрит, в результате ошеломляющего разгрома свергли патрициев. Morgan Stanley вряд ли обеднел: он по-прежнему занимал первое место по андеррайтингу акций и второе - на еврорынках, но его относительное положение ухудшилось, и он потерял свой особый ореол успеха. Порой казалось, что она возмущена этим новым миром. Так, глава синдиката Сондерс ворчал: "Но корпоративные казначеи - такие же люди, как и мы с вами. Они хотят быть новаторами, хотят сказать совету директоров: "Смотрите, что я сделал! Я создал эту конкурентную ситуацию, я заставил эти пять банков пробивать себе дорогу к нашей двери, , и разве это не замечательно? Я снял оковы. Теперь эмитент контролирует весь мир, и вот я здесь".
Отношения на расстоянии вытянутой руки между компаниями и банкирами, за которые выступал Луис Брандейс, теперь развивались под влиянием рыночных сил и по инициативе корпоративной Америки. Эта рыночная реформа, отнюдь не демократизирующая Уолл-стрит, привела лишь к перестановкам в ведущих компаниях. Только у ведущих компаний Уолл-стрит - Morgan Stanley, Goldman, Sachs, First Boston, Merrill Lynch, Salomon Brothers и Shearson Lehman - был капитал, позволяющий брать крупные пакеты акций и быстро их продавать. Если до 415 года эти шесть крупнейших фирм обслуживали четверть новых долговых обязательств, то после этого они обеспечили почти половину долга. Таким образом, исчезновение банковских отношений не открыло двери для новых задиристых игроков, как надеялись реформаторы, а лишь укрепило позиции тех фирм, которые уже занимали доминирующее положение.
Правило 415 появилось в конце срока работы Боба Болдуина в Morgan Stanley, опустив занавес над его миром синдицирования. Однажды он сказал, что, если "Гласс-Стиголл" будет отменен, на следующее утро он первым встанет в очередь в Morgan Guaranty. Однако в 1977-78 гг., будучи председателем Ассоциации индустрии ценных бумаг, он активно выступал против расширения полномочий коммерческих банков по андеррайтингу. "Он нанес нам несколько смертельных ударов", - говорит Джек Лафран, в то время лоббист Morgan Guaranty. После окончания работы в SIA Болдуин вернулся в Morgan Stanley, который он понимал все хуже и хуже. Коллеги считали его потерянным в новом мире торговли и рисков, который он сам создал.
Один из бывших партнеров заметил: "Когда Болдуин вернулся из SIA, он стал помехой. Он потерял контроль над фирмой и только нажил себе новых врагов. Он обращался со всеми как с детьми. Он начинал произносить речь, и никто не мог говорить. Он все время пытался пережить дни своей славы в качестве заместителя министра военно-морского флота. Его не слушали. В конце концов, никто не хотел видеть его рядом". Другой сказал: "Он разговаривал с людьми, позировал, ему всегда нравилось быть властным парнем из Morgan Stanley. Он всегда говорил о себе, рассказывал истории, в которых он был героем".
До последнего Болдуин оставался гиперконкурентоспособным и стремился добиться своего. Однако при всех своих недостатках жесткий и бестактный Болдуин стал самым важным человеком в современной истории Morgan Stanley, обеспечив компании рыночные навыки, необходимые для конкуренции в мире, который больше не основан на старых связях. Он спас ее от благостной безвестности и вялой гибели. В конце 1983 г., когда эпоха Болдуина завершилась без очевидного преемника, между тремя основными претендентами - Бобом Гринхиллом, Диком Фишером и Льюисом Бернардом - началась нервная борьба. На карту было поставлено многое. За десять лет Morgan Stanley выросла в десять раз. Сейчас в компании работало около трех тысяч человек, а ее капитал составлял около 300 млн. долл. Хотя среди управляющих директоров не было ни одного чернокожего или женщины, этнический состав восьмидесяти управляющих директоров был на удивление разнообразным. Но в компании было больше напряженности и конфронтации, чем в прежние времена, и было много амбициозных людей, добившихся больших успехов.
Чтобы избежать склок, Болдуина заменили неожиданным выбором: сорокадевятилетним С. Паркером Гилбертом, получившим образование в Йеле, который претендовал на уникальную родословную Моргана. Его отец-вундеркинд был генеральным агентом Германии в 1920-х годах и партнером J. P. Morgan в 1930-х. Высокий и подтянутый, с широким лицом, аквилонским носом и урбанистическими манерами, Гилберт обладал мальчишеской улыбкой отца, но сдержанностью Гарольда Стэнли, его отчима. "Паркер был компромиссным человеком, который не стал бы злить ни Гринхилла, ни Фишера, ни Бернарда", - рассказывал один из бывших партнеров. Среди жестких участников сделок он отличался легкостью в разрешении споров". По словам Роберта А. Джерарда, бывшего управляющего директора, "Паркер обладает двумя достоинствами. У него потрясающее чутье на то, как свести к минимуму неловкие ситуации и заставить людей работать вместе. Все уважают его честность. Он действительно является тем клеем, который скрепляет фирму".
Гилберт был самым интернациональным из топ-менеджеров: он совершал турне в Париж и занимался делами на Ближнем Востоке. Как и следовало ожидать, он
